— Может, есть готовый, разрезанный?

— Это и есть готовый, чудак. Он транслирует атмосферное состояние планеты. Если тебя смущают облака — их можно убрать. Да? — обернулась она к Юху. — Лучше будет видно?

Но Юх подтолкнул ее руку к пульту и острый лучик полоснул планету пополам, от полюса до полюса. Но две половинки тут же склеились снова.

— Ты не зафиксировала сечение, вернись назад, — посоветовал кто-то за ее спиной, совершенно не знакомый Фрею бонтуанец.

Картинка замерла. Шар, развалившись на две части, завис в пространстве панорамы, и присутствующие плотно обступили смотровой стол. Сначала не было видно ничего, будто внутри планеты открылось маленькое, бешенно вращающееся солнце, но когда яркость начала пропадать — две половинки сделались похожими на экзотический фрукт с нежной мякотью и подтухшей снаружи кожурой. Вращение прекратилось. «Мякоть» дрожала как желе, — все это было абсолютно не похоже на иллюстрации в учебнике географии.

— Какие тут могут быть галереи, Фрей? — удивилась Анна, — Где вы раскопали эту шахту? — половинки начали проецировать сечения тонкими пластинками, и толщина «тухлой корки» увеличилась. — Разве что очень старые…

Фрей неожиданно почувствовал приступ тошноты и легкое головокружение, будто препарировали не макет, а его собственный желудок.

— Убери яркость, — вмешался Раис, — а ты, Фрей, лучше прогуляйся. Тебе это зрелище не пойдет на пользу.

Выскочив в галерею, Фрей ощутил приятное облегчение, но некоторая «моральная» тяжесть в желудке давала о себе знать все время, пока он слонялся туда-сюда, ожидая, чем же закончатся эти вредные для его здоровья манипуляции. «Так мне и надо, — решил он, — теперь каждая тварь в Аритаборе будет знать, что Фрей — это то существо, которое не умеет держать себя в руках, нервное, впечатлительное, способное расклеиться от любой ерунды. Так мне и надо. Но им никогда не узнать, что именно они, а ни кто-нибудь, довели меня до этого состояния. И если я в ближайшее время не найду способа с этим бороться — я пропал! Теперь уже действительно пропал! Теперь уже действительно от меня ничего не зависит…» Он так забегался, что не заметил как заблудился и раз десять прошел мимо одного и того же места, прежде чем сообразил, что ходит по кругу. «Ну, увлеклись ребята… Что ж там такого интересного можно обнаружить в макете? Наверняка что-то обнаружили, а теперь прячут от меня… Чувствую, что прячут! У меня чутье на их хитрости. А у них… хитрости на мое чутье».

Когда любопытные наблюдатели разбрелись по своим делам, в информатеке сидела одна Анна перед целехоньким макетом, будто его и не разрезали, как праздничный арбуз.

— Будешь смотреть сейчас или сбросить в твой архив?.. Эй, Фрей, ты в порядке?

— Конечно.

— Хочешь со мной поговорить?

— Только не о том, что ты думаешь.

— Знаешь, я подумала, что наверно, сошла бы с ума в фактуре. Не могу на это смотреть. Представь себе, в моей жизни был период, когда я не верила, что фактура действительно существует. Считала, что все это легенды, фантазии…

— Тебя не пугали фактуриалами, когда ты была маленькой девчонкой?

Анна улыбнулась.

— Оттуда пришло много красивых историй. Помню, как мы собирали конструктором жилища дикарей и прятались там. В этом был аромат чего-то экзотического. Прошлое всегда экзотичнее будущего, потому что привязано к реальным воспоминаниям, а не к праздному фантазерству, но я не верю, что это начало цивилизации. Не только я, многие в это не верят.

— И я не верю.

— Ты знаешь, что у посредников не было фактуры?

— Не сохранилось…

— Нет. — Анна поглядела на него очень сосредоточенно. — Не было никогда. Разве ты этого не знал?

— А у вас?

— Мы разные расы. Совершенно разные. Или ты успел начитаться сказок про Аритаборское диво? Скажи, поверил? Наивный мальчишка.

— Я здесь не первый день и в игры типа «верю — не верю» не играю. Играем так: ты говоришь — я слушаю, ты слушаешь — я говорю.

— Так неизвестно, до чего можно договориться. Твоя игра без правил.

— Я когда-то поверил, что Земля круглая, а если б не поверил, представляешь, как интересно было бы сейчас на нее смотреть?

— Кто тебе сказал, что она круглая?

Макет Земного шара на панораме сплюснулся и выгнулся гармошкой.

— Оставь планету в покое. Это тебе не игрушка. И не думай, что тебе удастся сбить меня с толку. Я видел своими глазами.

— Наивный Фрей, неужели ты веришь своим глазам?

— Даже, если вижу дуна. И не надейся сотворить хаос в моей голове. Кроме собственных глаз мне в вашем мире нечему верить.

— Еще немножко проживешь в «нашем мире» и хаос неизбежен. А дуны начнут преследовать тебя толпами везде…

— Лучше расскажи мне, как у нормальных землян в естественной среде могли получаться белокрылые дуны?

— У гуминомов. В самой фактуре вряд ли, на уровне вторичных галлюцинаций, но это уже не дун.

— А если цивилизация еще не приступила к изучению законов физики?

— Какая разница? Дуны? Физика? Главное, во что-то из них все равно придется поверить, чтобы не сойти с ума.

— Прости, а среди твоих знакомых бонтуанцев не было длинноволосого бородатого парня лет тридцати трех, который умел ходить по воде?

Анна удивилась.

— Я же совсем не о том. Наверняка тот парень, о котором ты говоришь, физики не изучал. А ты изучал, верил, что Земля круглая, и ни разу не усомнился — поэтому не умеешь ходить по воде.

— Зато я умею починить телевизор — а это полезнее.

— Это тебе только кажется.

— Хорошо, мне теперь на каждом углу что-нибудь кажется, но я решительно ни в чем не уверен. Кажется, кто-то в прошлый раз обещал «вешать мух»?

— А я не отказываюсь. Только объясни, за кем ты следишь?

— За одной мадам.

— Тогда передай мне сведения о ней.

— Я думал, мы вдвоем?..

— Нет, Фрей, там, где водят «мух» по фактурам, тебе лучше не показываться. Я сделаю запись, если будет что-то интересное.

— Анна, это может быть опасно, я не позволю тебе одной…

— Не волнуйся, я догадываюсь, о чем идет речь…

Фрей в который раз испытал отвратительное ощущение потери контроля над ситуацией. Сейчас эта упрямая девчонка увернется от темы разговора и сделает все по-своему, а он до каждой следующей встречи будет терзаться сомнениями, не втянул ли он ее в историю… «Все-таки я прирожденный идиот, — решил Фрей, — сколько можно тянуть за собой мантию из нелепых ошибок?.. Ради чего? Ради того, чтобы ощутить собственное присутствие в этом отъехавшем от жизни Ареале…»

— Леди, хотя бы сидеть под дверью без права робко в нее постучать…

Анна приподняла ладонь над световой панелью и Фрею осталось лишь гадать, что может означать этот жест: «замолчи, головастик, дай мне подумать» или «на этом мое время на тебя закончилось…» — ясно было одно, ничего обнадеживающего в этом жесте не подразумевалось.

— Я провожу. Ведь ты, кажется, собиралась пригласить меня в гости.

— Это тебе только кажется, — задумчиво произнесла Анна. — Какие гости? Я никогда никого не приглашаю. У нас не принято. Где ты вообще откопал это словечко?

— Может быть, ты не умеешь это делать? Я объясню.

Она с интересом развернулась к Фрею.

— Это занятие очень приятное и увлекательное: в гости приглашают обычно по вечерам, если живешь далеко — на несколько дней. Встречают всем семейством, знакомят с мужем, детьми, родителями и так далее. Усаживают за стол, вкусно кормят, приятно беседуют. Можно негромкую музыку… можно без музыки. Я опять говорю непонятные слова? На утро катают по окрестностям, показывают имение. Всегда найдется что-то интересное… показать… Тебе виднее. Не смотри на меня так, лучше скажи, какое слово оказалось тебе непонятным?

— Ты уже был у меня в гостях. И налил там лужу.

— Это на базе? Я все уберу!

Улыбка интереса на лице Анны сменилась улыбкой удивления.

— Все ясно, Фрей. Чтобы пригласить тебя в гости, я должна сначала выйти замуж, затем…