Своего товарища Нап-Кальтиат нашел в бытовом отсеке. По чистому наитию он зашел туда, где не бывал годами, и обнаружил. Товарищ кутался в бамбуковую циновку и дрожал не то от злости, не то от холода.

— Ты бросил его на Альбе? — возмутился Кальтиат.

— Так получилось.

— Это против правил. Надо разыскать, пока не поздно.

— Нап! — воскликнул альбианин. — Неужели я похож на мадисту?

Кальтиат примолк и сменил угол наклона маски, чтобы лучше рассмотреть находящуюся перед ним особь.

— Из какого дерьма ты вылез? — спросил он. — Где ты так вымазался?

— Приготовь мне пар, — попросил Эссима, натягивая циновку на голые плечи, — ужасно хочется принять душ и одеться в чистое.

Возмущенный Нап пошел приводить в порядок паровую капсулу, в которой голые кожаные существа, по делу и без дела, способны были просиживать часы напролет, истекая потом. Сто лет несчастный потомок Кальты не мог вникнуть в смысл такого удовольствия. Испокон веку гигиеническая кабина индивидуального пользования олицетворяла собою апогей фактурного варварства, каким-то образом укоренившегося в цивилизации. Благодарный варвар дрожал и полз по пятам, предвкушая минуты наслаждения.

— Нап, дорогой! Во имя всех богов, ответь мне на один дурацкий вопросик: мадиста… если это мадиста, понимает, что оно мадиста?

Кальтиат не ответил, исполненный решимости как можно быстрее замуровать в паровой камере все дурацкие вопросы. Он успокоился, дождался, пока абориген достигнет отверстия капсулы, и попытался закрыть за ним дверь.

— Пожалуйста… — канючил Эссима. — Я тебя умоляю… — и сжимал зубы, чтобы их барабанный бой не помешал улавливать акустические колебания из «зоны Кальты».

— Я кое-что знаю о происхождении насекомых, — сказал Нап. — Вероятно, это наследство Земли. Так что твои дела совсем не безнадежны.

— Земли? — переспросил Эссима. — Родины Ло?

— Там могло водиться нечто подобное. Впрочем, оно могло водиться где угодно.

— Это можно проверить?

— Трудно. Земля относилась к закрытой зоне. В официальных каталогах нет даже переменных координат. Если только порыться в «тетрадях» Ло…

— Ерунда, — отрезал альбианин. — Ло никого не подпустит к библиотеке.

— Надо его убедить.

— Напрасная трата сил. Никакой библиотеки на Альбе не было, нет и быть не может.

— Как это понимать?

— Как хочешь, — вздохнул альбианин и полез в пар, задвинув за собою механическую крышку люка.

Тусклая лампада озаряла звездную панораму навигаторской. Она же неимоверно смердела от утечки керосина. Но Эссима бережно содержал ее в металлической чаше и ни за что не соглашался заменить на что-либо более совершенное. Он сидел в рабочем кресле, завернувшись в тканый халат баролианской эпохи, и излучал невиданное блаженство, какое бывает ниспослано лишь каторжным землекопам после удачно вырытого туннеля в ад.

— Внутреннее чувство мне говорит о том, что я прав, — убеждал он задумчивого Кальтиата, наблюдающего пламя лампадки. — Единственно, чего не стоило делать, это оставлять фрегат. Однако опустить его на грунт было бы с моей стороны непростительно глупо.

— Думаешь, он сделает дешифратор?

— Обязательно.

— Мне не всегда понятна логика твоих поступков, — признался Нап.

— Иногда мои поступки не имеют логики, но всегда имеют цель. В данном случае это точный код. Тот самый, который агравиталисты используют в своих генераторах.

— Вместе с кодом Копра получит возможность контакта.

— Контакта не будет. Он не сможет пригрунтовать корабль…

— Ты недооцениваешь сообразительность посредника.

— Экса, — заметил Эссима. — К тому же крупного теоретика манустральных контактов. За свою карьеру он должен был свыкнуться с мыслью, что живого контакта не будет никогда. Единственное, чем я его смогу утешить, это предложить свои услуги, но меня он не считает достойным контактером. Все еще надеется сцапать анголейца, происхождение которого не вызовет сомнений.

— Чего, казалось бы, проще, — удивлялся Кальтиат, — свести его с Папой Ло. Кто, как не Ло, способен утрясти проблемы.

— Ни одной проблемы, — возражал Эссима, — ни единого ничтожного недоразумения Папа Ло утрясти не способен. Во-первых, от манипуляций с агравитантом у него особенно обостряется агрессивная фаза. Во-вторых, Зенон ему поверит не больше, чем мне. В-третьих… в-третьих, Ло оторвет мне голову, когда узнает, что я притащил на Альбу живого посредника.

— Экса… — напомнил Нап.

— Ло не станет разбираться в нюансах. Он ненавидит одинаково сильно весь белый свет. Еще сильнее он ненавидит тупость. А тупость, в понимании Ло, — это попытка мыслить не синхронно с ним. Если я сейчас отдам Зенона ему на съедение, Копра уничтожит мой навигационный допуск в Ареале. Ты же знаешь, я без связи как без глаз.

— Ло в любом случае оторвет тебе голову…

— Не беда. Без головы я как-нибудь обойдусь, а вот без транспорта…

— И все-таки, — упорствовал Кальтиат, — следовало бы вам уяснить, что мироздание существует не только для того, чтобы угождать нервному характеру Папы.

— У нас на Альбе, — разъяснил Эссима, — на этот счет мнение принципиально иное.

— Вы не пробовали взять старика и вывезти подальше с планеты, из зоны… Чтобы он мог спокойно отдать концы и воссоединиться наконец со своей… наездницей.

— Баролеттой, — уточнил Эссима, пребывая в прежней задумчивости и отрешенности от суетных попыток Кальты обеспечить мир и покой его планете. — Замочить Ло — идея, безусловно, стоящая. Все равно что Кальту вынести вперед ногами из истории мадистологии.

— История от этого вряд ли изменится, — ответил Нап.

— История, может быть… Но не Альба. Эта цивилизация просто перестанет существовать. — Эссима тяжко вздохнул, и огонь в чаше заплясал тенями по небосводу, блеклому от звездного света. — Исчезнет Ло — и ничего не будет. Это наш самый древний архив в единственном ветхом экземпляре. Пока он на месте, есть надежда, что и ваша история будет продолжаться… — Он прикрыл ладонью разбушевавшийся язычок пламени и устроился в кресле, подоткнув под себя подол халата.

— То есть наша история не завернется на новый цикл, — рассудил Кальтиат. — Мы не останемся без связи и навигации. Мы не будем наблюдать, как дикие племена фактуриалов совершают облет несуразной техники по границам своих «вселенных».

— Вот… вы даже не хотите убедиться в моей неправоте, — расстроился альбианин, — хотя, казалось бы… чего проще.

— Сделать пробу архивной перезагрузки через Альбу? — спросил Кальтиат. — Это совсем не просто. Это трудоемкая и рискованная процедура. Тот случай, когда проще сделать шаг назад, чем нырнуть в пропасть. Если природа ваших архивов действительно проекционная, это еще и напрасный труд. По совести сказать, мне проще понять сомнения Зенона, чем твою уверенность.

— Знаю, знаю… — нервничал Эссима. — Мне самому его понять проще. Я не знал, понимаешь, не знал, что в Аритаборе был потерян дешифратор под тем же названием, что у нас. Но ведь это может быть простым совпадением?

— Периодика активации и провалов зон Альбы и Аритабора совпадают в точности, — напомнил Кальтиат.

— Посмотри карту, — огрызнулся альбианин. — Мы в одном «импульсном коридоре». Почему бы ей не совпасть?

— Вы идеально симметричны, и этот факт тоже не в твою пользу. Мемопроекция если имела шанс возникнуть, то именно в симметричной точке координат.

— Тоже ничего не доказывает…

— Богам следовало превратить планету в базу агравитации с автономным пультом, чтобы в критический момент альбиане смогли управлять ею. Но их уровень квалификации не давал допуска к такой работе.

— Откуда ты знаешь? Почему не предположить, что планету действительно превратили в базу?

— Даже не знаю, что сказать, — растерялся Кальтиат. — В этом случае вы даже не манустралы, а потомки агравитанавтов, потерявшихся в экспедиции. В таком случае у Копры нет оснований подозревать в тебе мадисту. Ты — типичный носитель профессионального расстройства психики.