– Г‑господин… – голос Алины дрожал, когда она переводила взгляд с Лины на меня и обратно. – Так она правда не та, за кого себя выдаёт?

– Конечно, – ответил я спокойно, не отрываясь от окна. – Такое шоу нам устроила с самого начала.

«Лина» рассмеялась, и этот смех снова был лёгким, свободным, совершенно не похожим на то, как смеялась бы скромная девочка:

– Ка‑ка‑ка! О, как же я устала изображать эту вечно заикающуюся овечку! Вы не представляете, каких усилий это стоило – опускать глаза, запинаться на каждом слове, делать вид, что я боюсь собственной тени. Это было хуже любой пытки!

Она посмотрела на меня:

– Ну да ладно, не суть. – в ее глазах была теперь открытая провокация – И что теперь? Убьёшь меня?

Я повернулся к ней, и наши взгляды встретились. Она смотрела на меня с вызовом, ожидая реакции – гнева, угроз, может быть, даже попытки применить силу. В общем, всего того, что обычно делают недалекие приматы. Но я просто усмехнулся:

– А какой в этом смысл? У тебя контракт ещё на два года, так что отрабатывай.

Лина замерла, и на лице появилось выражение полного недоумения:

– Ч‑что? – она даже запнулась от неожиданности. – Ты это серьёзно, котик?

Фея снова дала о себе знать:

– ОН ВЕЛИКИЙ ПОВЕЛИТЕЛЬ! ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ ТАК С НИМ ГОВОРИТЬ!

– Заткнись, малявка, – отрезала «Лина», даже не взглянув на неё, и в голосе была откровенная насмешка.

Фея взвилась в воздух, красная как помидор, и развернулась к Глебу, который сидел на переднем сиденье с каменным лицом, явно предпочитая не вмешиваться:

– ГЛЕБ! Выстрели ей в голову! Два раза! НЕМЕДЛЕННО! НИКТО НЕ ИМЕЕТ ПРАВА ОБРАЩАТЬСЯ К ПОВЕЛИТЕЛЮ ТАК ФАМИЛЬЯРНО! ТОЛЬКО Я!

Глеб не шевельнулся, только чуть заметно качнул головой, давая понять, что не собирается участвовать в этом цирке.

Лина проигнорировала Фею и продолжала смотреть на меня с недоумением:

– Так ты серьёзно? И тебя не смущает, что в твоей компании работает неизвестный лазутчик?

– Пока ты выполняешь свою работу качественно и приносишь пользу делу, мне плевать, кто ты и откуда, – я откинулся на спинку сиденья. – Результат – вот что важно. Всё остальное – детали.

– Как и ожидалось, я не ошиблась в тебе, котик, – её глаза прищурились с интересом. – Ты действительно особенный… Но что ты будешь делать, если «польза» станет обратно‑пропорциональной?

Я прищурился и позволил себе выпустить лёгкую волну намерения – не силу, даже не угрозу, а просто как напоминание.

Лина тут же подскочила на сиденье, словно её ужалило что‑то невидимое, либо ударило током. После чего дрогнула и наконец отвела взгляд, но я заметил, как изменилось её дыхание – участилось, стало поверхностным.

Я лишь слабо улыбнулся, смотря на ее реакцию. После чего отвернулся к окну, закончив этот разговор.

Алина сидела напротив в полном шоке, открывая и закрывая рот, словно рыба, выброшенная на берег:

– Господин… так вы знали с самого начала?

– Конечно, – ответил я, не отрываясь от окна. – Ещё когда она резюме прислала.

– И вы… ничего не сказали?

– А зачем? – я посмотрел на неё. – Она делала свою работу – хорошо делала. Зачем мешать эффективному инструменту работать?

Алина снова открыла рот, закрыла его, потом снова открыла, но так и не нашла, что сказать.

Лилит в ответ рассмеялась:

– Ка‑ка‑ка! Ты мне нравишься всё больше и больше, котик. Просто невероятно прагматичный ублюдок!

Фея завизжала снова:

– НЕ СМЕЙ ОСКОРБЛЯТЬ ХОЗЯИНА!

– Иди в жопу, малявка!

– ДАЙ МНЕ СТВОЛ, ГЛЕБ! ДАЙ МНЕ СРОЧНО СТВОЛ! Я своими руками должна прикончить эту шпионскую тварь!

Я закрыл глаза, слушая их перебранку, и позволил себе усмехнуться. Да, это определённо будет занимательная поездка.

Подъезд к Котовску. .

За тонированным стеклом был Котовск, и он выглядел так, словно кто‑то накинул на него грязное покрывало из серой материи. Небо было затянуто облаками, но это были не обычные дождевые облака – они были слишком тёмными, слишком плотными, неестественного грязно‑серого цвета. Они висели низко над городом, давили на него своей массой, и казалось, что солнце никогда больше не пробьётся сквозь эту пелену.

Воздух… даже через тонированное стекло я видел, что он какой‑то не такой. Серый, вязкий, словно пропитанный дымом и чем‑то ещё – чем‑то невидимым глазу, но ощутимым кожей. Город выглядел больным, умирающим.

Я прикрыл глаза и позволил магическому зрению развернуться.

Мир изменился, и я увидел истинную картину. Лей‑линии – потоки магической энергии, которые пронизывают землю, здания, воздух, всё живое – обычно выглядят как светящиеся изумрудные реки, которые текут плавно и чисто. Здесь они были чёрными.

Не просто тёмными, а чёрными, как гниющее мясо. Я видел тромбы и сгустки грязи, застрявшие в потоках. Энергия не текла, а гнила на месте, превращаясь в яд, который отравлял всё вокруг. Чёрные пятна расползались по линиям, как плесень по хлебу, пожирая всё живое.

Я открыл глаза и почувствовал, как внутри поднимается холодная ярость.

– Господин, – тихо позвала Алина, и я услышал напряжение в её голосе.

Я обернулся к ней. Она была бледной, прижимала пальцы к виску, и на лбу выступили капли пота.

– Ты в порядке?

Она покачала головой:

– Голова… началось сразу, как мы въехали в город. Как будто кто‑то давит изнутри на череп. Это… это очень неприятно.

Я перевёл взгляд на Лину. Она смотрела в окно, и лицо было напряжённым, челюсти сжаты так сильно, что я видел, как играют желваки. Она не жаловалась, но по её виду было понятно, что давление чувствует и она.

– Ты тоже?

Она кивнула, не отрываясь от окна:

– Да, очень неприятное ощущение. Как будто воздух пытается задушить тебя, но при этом ты дышишь нормально. Странно и мерзко.

Фея парила рядом со мной, и крылья её дрожали мелкой дрожью, которую она пыталась скрыть, но не могла. Она выглядела встревоженной, и это была редкость – обычно Фея ничего не боялась.

– Хозяин, – сказала она тихо и серьёзно. – Это очень плохо. Лей‑линии почти мертвы, некроз глубокий и обширный. Если не остановить его прямо сейчас, он распространится дальше – на соседние города, на весь регион. Это может стать катастрофой.

Я мрачно кивнул:

– Я вижу. Работы много.

Кортеж въехал в город, и я смотрел в окно, оценивая обстановку.

Город умирал. Медленно, но верно.

Я взял коммуникатор и нажал кнопку:

– Антон.

Голос Антона ответил сразу, хриплый и усталый:

– Господин. Вы в городе?

– Да. Встречаемся на площади у Мэрии. Как обстановка?

– Напряжённо, но стабильно. Никаких инцидентов с безопасностью.

Он помолчал, и я услышал, как он тяжело выдохнул:

– Мэр Морозов собрал толпу на площади. Хочет встретить вас… ну, вы понимаете. С почестями, речами и всем остальным.

Я поморщился. Ну конечно, обычный ритуал встречи. Речи о спасителе и благодетеле, благодарности, которые затянутся на полчаса. Цирк, который я терпеть не мог, но который был частью игры.

– Понял. Скоро будем, держись.

Я отключил связь и откинулся на спинку сиденья.

Лина усмехнулась, глядя на меня:

– Не любишь толпы и публичность?

Я посмотрел на неё:

– Не люблю пустые речи и лицемерие. Они будут стоять и благодарить меня за то, что я спас их от проблемы, которую они сами создали своей жадностью и недальновидностью.

– О, а я обожаю такие моменты, – она скрестила руки, и в глазах мелькнула насмешка. – Смотреть, как люди пытаются впечатлить того, кто видит их насквозь. Это же театр абсурда в чистом виде – очень забавно.

Я не ответил, просто продолжал смотреть на город за окном. Это была серьёзная проблема, предстояла долгая и кропотливая работа.

Кортеж остановился, и я посмотрел в окно. Площадь перед Мэрией была заполнена людьми. Они стояли, смотрели на наш кортеж с той смесью надежды, страха и усталости, которая бывает у людей, переживших катастрофу.