– Поняла, господин. Будем готовы через час.

Я отключил связь и поставил коммуникатор на стол. Посмотрел на свой сад, на розы, на утреннее солнце, которое уже поднялось выше и начало прогревать воздух.

Пять минут тишины. Это всё, что мне дали сегодня.

Я встал, допил остатки чая и направился в дом собираться.

Салон автомобиля. В пути к Котовску.

Я сидел у окна и наблюдал, как за тонированным стеклом проплывают пейзажи – сначала идеальные улицы «Воронцовска» с их чистотой и порядком, потом пригороды, потом леса и поля, которые тянулись до горизонта.

Напротив меня сидела Алина в строгом чёрном костюме, её волосы были собраны в безупречный пучок, и она смотрела в планшет, просматривая какие‑то документы. Время от времени её брови сдвигались, и я видел, как она делает пометки стилусом. Она всё ещё переваривала моё решение дать Лине карт‑бланш на полную зачистку Чернова, и это было видно по тому, как она избегала смотреть на меня напрямую.

Она считает, что я поступил иррационально и рисковал без необходимости. Ну что ж, скоро она узнает ещё один сюрприз.

Рядом с Алиной сидела Лина Миронова. Точнее, та, кто выдавала себя за Лину Миронову. Она тоже была в строгом тёмном костюме, волосы аккуратно уложены, очков больше не было – маска «скромной девочки» постепенно сползала, но она всё ещё старалась держаться за остатки роли. Я наблюдал за ней краем глаза и видел, как она время от времени поправляет волосы или теребит край планшета – мелкие признаки нервозности, которые она пыталась скрыть, но не могла полностью подавить.

Интересно, долго она еще собирается притворятся? Думаю, самому глупому примату уже было бы все очевидно… подтолкнуть ее что ли?

Фея парила рядом со мной в своей розовой пижаме с ушками хомяка и пушистых тапках. Она играла в какую‑то игру на планшете, жевала жвачку и время от времени хихикала, когда проходила очередной уровень. Беззаботна, как всегда.

– Господин, – начала Лина, и голос её был ровным, деловым, без намёка на то заикание, которое она так старательно изображала раньше. – Я подготовила детальный доклад по операции «Котовск».

Я кивнул, не отрывая взгляда от окна.

– Слушаю.

Лина открыла планшет и начала читать с той профессиональной уверенностью, которая не шла ни в какое сравнение с образом скромной аналитички:

– Операция заняла семь дней от начала до завершения. Мы действовали по четырём основным направлениям: юридическое давление, финансовая блокада, медиа‑кампания и логистический саботаж.

Она свайпнула экран, и я краем глаза видел, как на нём появляются графики и таблицы.

– Юридический блок оказался одним из самых эффективных. Мы инициировали четырнадцать исков против «Деус Индастриз» и связанных компаний – экологические нарушения, налоговые махинации, нарушения трудового законодательства, незаконные увольнения. Каждый иск был обеспечен железной доказательной базой, которую невозможно было оспорить.

Я слушал вполуха, больше наблюдая за тем, как  она говорит, чем за тем, что  она говорит. Уверенность в голосе, чёткая дикция, профессиональная подача – очевидно, что всё это было слишком хорошо для девочки, которая ещё неделю назад заикалась на каждом совещании.

– Финансовый блок, – продолжала она, и я услышал в её голосе лёгкую нотку удовлетворения. – Мы заморозили счета Чернова через регуляторов, разорвали контракты с ключевыми поставщиками и спровоцировали панику среди инвесторов через контролируемые утечки в СМИ. Результат превзошёл ожидания.

Она едва заметно усмехнулась, и это было первым явным проскальзыванием маски.

– Чернов потерял шестьдесят процентов капитализации за три дня. Банки требовали досрочного погашения кредитов, поставщики отказывались работать, инвесторы бежали как крысы. Он истекал кровью с трёх сторон одновременно и не мог залатать ни одну рану.

Алина подняла взгляд от планшета и нахмурилась, глядя на Лину:

– Лина, ты говоришь… очень эмоционально для аналитического доклада. Обычно ты более сдержанна.

Лина посмотрела на неё, и в глазах на мгновение мелькнуло раздражение, которое она быстро подавила:

– Просто констатирую факты, Алина. Эмоции здесь ни при чём.

Она вернулась к планшету, но я заметил, как напряглись её плечи.

– Медиа‑блок тоже сработал идеально. Мы запустили кампанию о загрязнении окружающей среды и пролили свет на другую деятельность Чернова – коррупцию, связи с криминалом, эксплуатацию рабочих. СМИ подхватили это как голодные волки, и через два дня Чернов стал публичным врагом номер один.

Внезапно, она засмеялась, и этот смех был совсем не похож на то, как смеялась бы скромная девочка.

– Ка‑ка‑ка, он посыпался на глазах. Психологическое давление сломало его быстрее, чем любое оружие. Его союзники отвернулись, наёмники начали дезертировать, даже его ближайшее окружение начало искать способы спастись.

Я повернулся к ней и поймал её взгляд. Она смотрела на меня с той же холодной уверенностью.

– В итоге, – продолжала она, и голос стал мягче, но в нём звучала откровенная насмешка, – Чернов сам звонил Лебедеву и умолял принять капитуляцию. Думал, что сможет уйти живым, сохранить хоть что‑то. Наивный человек.

Она откинулась на спинку сиденья, и на губах появилась тонкая, хищная улыбка.

– Но я запустила «Контур‑Сигма» и заморозила все его активы до последнего кредита. Вскрыла скрытые долги, которые он пытался спрятать. Разорвала последние мосты с союзниками, которые ещё не сбежали. Не оставила ему ни‑че‑го.

Она посмотрела на меня, и улыбка стала шире и увереннее.

– В итоге он сбежал с пустыми руками, как крыса без норы. Жалкое зрелище, если честно.

Тишина повисла в салоне. Алина смотрела на Лину с недоумением и лёгким шоком. Фея оторвалась от своей игры и нахмурилась, глядя на Лину с подозрением.

Я смотрел на неё несколько секунд, потом усмехнулся и сказал:

– Всё понятно, Миронова, отличная работа. Но знаешь, может пора заканчивать свои глупые игры?

Она замерла, и на лице появилось выражение притворного недоумения:

– Господин?

– Не услышала меня? Можешь заканчивать этот фарс, – я продолжал смотреть на неё с лёгкой усмешкой. – К чему тратить энергию на бесполезную маску? Ты её и так уже держишь с трудом, это видно невооружённым глазом.

Лина смотрела на меня несколько долгих секунд, не моргая. Я видел, как за её глазами проносятся мысли – она оценивала ситуацию, просчитывала варианты.

И вдруг что‑то в ней резко изменилось.

Плечи расслабились и выпрямились одновременно, спина стала прямой, а подбородок поднялся. Она медленно откинулась на спинку сиденья, закинула ногу на ногу с той естественной грацией, которой не было у «скромной Лины», и положила руки на подлокотники. И главное изменился взгляд – он стал тот самый острый, изучающий, полный живого интереса, который я чувствовал всё это время, но который она так старательно прятала за опущенными ресницами.

Маска «скромной девочки» наконец упала.

– Ах, как я и думала! – она устало выдохнула, и голос её стал совершенно другим – игривым, насмешливым, с лёгкой ноткой издёвки и торжества. – Ты всё же слишком проницательный… котик.

Алина поперхнулась воздухом и уставилась на Лину с таким шоком, словно та только что оказалась инопланетянкой.

Фея зависла передо мной, и лицо её мгновенно стало красным от возмущения:

– КАК ТЫ ПОСМЕЛА ТАК НАЗВАТЬ ХОЗЯИНА⁈ – взвизгнула она так пронзительно, что у меня заложило уши.

«Лина» посмотрела на Фею с откровенной насмешкой и пожала плечами:

– Как хочу, так и называю, малявка.

Фея задрожала от ярости так сильно, что её крылья стали размытым пятном:

– ХАМЛО НЕВОСПИТАННОЕ! ТЫ… ТЫ…!

Я повернулся к окну с лёгкой улыбкой, наблюдая за проплывающими пейзажами. Их перепалка была весьма забавной. Это было как смотреть на двух кошек, которые выясняют, кто из них главная на территории.