– Это не Воронов, это Лебедев! – перебил Тихонов. – Его почерк! Он перекрыл все наши каналы! Все одновременно! Как он вообще узнал⁈

– Какая разница кто⁈ – заорала Лисицына. – Важно, что мы горим! А Чернов сидит в своём Котовске и пьёт кофе!

Чернов поставил кружку на стол, посмотрел на них холодно.

– Вы закончили истерику? – спросил он спокойно.

Все трое замолчали на секунду, глядя на него.

– Закончили? – повторил Чернов. – Или мне дать вам ещё пять минут побегать по кругу с воплями?

Соколов покраснел ещё сильнее.

– Ты… ты смеешь…

– Да, смею, – перебил Чернов ровным тоном. – Потому что пока вы тут истерите, я решаю проблему.

Он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.

– Я стабилизирую ситуацию в скором времени. В течение двадцати четырёх часов логистика придет в норму, а страховки будут пролонгированы.

Тихонов посмотрел на него с недоверием.

– Как⁈ Лебедев умудрился испортить все легальные каналы! Он…

– Лебедев, – перебил Чернов холодно, – перекрыл все легальные  каналы, но я не играю только по правилам. В отличие от вас.

Он посмотрел на каждого из них по очереди.

– Я вытащу нас из этой ямы, но когда я это сделаю, мы поговорим о вашей ответственности за панику. Потому что пока вы тут орёте и машете руками, я не знаимаюсь делами – НАШИМИ делами. Я ВЫНУЖДЕН выслушивать ваши вопли, при этом ВЫ не сделали ничего, чтобы мне помочь.

Лисицына открыла рот, чтобы что‑то сказать, но Чернов поднял руку.

– Всё. Связь закончена. Ждите результатов.

Он нажал кнопку, и три окна с патриархами мгновенно исчезли.

Тишина.

Чернов сидел один, глядя на тёмный экран. Потом медленно встал, подошёл к окну, посмотрел на серый, промозглый Котовск за стеклом.

Истерят как дети. Почему же ты так рано начал, Костя? Неужели из‑за небольшого загрязнения? Или это Воронов подсуетился?

Он вернулся к столу, активировал голографическую доску. На ней появились данные – красные линии, графики падения, заблокированные узлы.

Сырьё, логистика, страхование – всё одновременно. Знатно вы по мне прошлись, поганцы.

Чернов стоял перед голографической доской, свайпая данные. Экран был разделён на два больших блока.

Блок 1: «Бумажная» угроза. Так он его назвал.

Векторы атаки, выстроенные в хронологическом порядке:

72 часа назад: «КриоГаз‑31» – задержка поставки промышленных газов. Официальная причина: «плановая проверка оборудования». 48 часов назад: «Октан‑Порт» – четыре учебные тревоги, суммарная задержка вывоза – шесть часов. 24 часа назад: «СеверРиск» – запрос дополнительных документов по страхованию, пересмотр условий полисов.

Чернов увеличил график, показывающий динамику убытков. Красная линия падала резко, почти вертикально.

Элегантно.

Он провёл пальцем по экрану, открывая детализацию.

Каждый удар – точный. Никакой грубой силы или прямого давления. Всё через «регламент», через «проверки», через «законные основания».

Странно. Это не похоже на работу Лебедева.

Чернов помнил, как Лебедев обычно работал – пер как танк. Прямые переговоры, угрозы или давление капиталом.

Может, лично Воронов? Вероятность есть, но сомнительно что‑то… Он еще похлеще Лебедева.

Тут же атаковали, так скажем… тонко. Словно шилом ударили в нужные точки.

Он прищурился, глядя на схему.

Женский почерк. Определенно это женщина.

Мысль пришла неожиданно, но чем дольше он смотрел на данные, тем больше в ней был уверен.

Лебедев бы давил массой, он бы взял один узел и раздавил его полностью. А здесь… здесь бьют по трём узлам одновременно, создавая цепную реакцию.

Чернов холодно усмехнулся.

Кажется, в гнезде Воронова завелась гадюка. Интересно, очень интересно.

Он свайпнул экран, переключаясь на второй блок.

Блок 2: «Местная» угроза.

Карта Котовска с красной зоной в рабочих кварталах. На карте – отметки забастовок, саботажа, срывов смен.

Статистика:

72 часа назад:  Первая забастовка на заводе. Не вышло на смену 15 % персонала. 48 часов назад:  Саботаж оборудования. Три станка выведены из строя. 24 часа назад:  Массовая забастовка. Не вышло на смену 72 % персонала.

Чернов увеличил данные разведки.

Лидер движения: Неизвестный. Кличка: «Святой». Отличительная черта: Постоянно носит с собой черного кота. Методы: Агитация, организация тайных собраний, внушительное влияние на массы и дар убеждения.

Чернов посмотрел на фотографию – размытый снимок с камеры наблюдения. Молодой мужчина, в простой одежде, с котом на плече.

Кот. Какого чёрта кот делает с ним?

Чернов не верил в совпадения. Если этот «Святой» постоянно таскает с собой кота, значит, кот – не просто домашнее животное, а инструмент. Может, символ или он был как‑то завязан на магию.

Фамильяр? Пси‑катализатор? Или просто способ привлечь внимание и стать запоминающимся?

Чернов вернулся к карте. Красная зона расползалась по рабочим кварталам, охватывая всё больше улиц, всё больше домов.

Они прячутся и саботируют выход на работу. Весь город против нас.

Он свайпнул экран, открывая отчёт наёмников.

Отчёт «Быка»: «Население враждебно. Попытки найти лидера провалились. Рабочие не говорят даже под давлением.»

Чернов снова усмехнулся.

Под давлением. Значит, вы недостаточно сильно давили.

Он отступил на шаг, глядя на оба блока данных одновременно.

Они бьют с двух сторон. Пока эта «Гадюка» режет мне вены через регламенты и проверки, какой‑то «Святой» с котом устроил на моей территории бунт.

Чернов скрестил руки на груди, продолжая смотреть на экраны.

Мило. Очень мило.

Он молчал несколько секунд, обдумывая ситуацию. Потом медленно кивнул сам себе.

Хорошо. Если они воюют на два фронта, значит, и я буду воевать на два фронта.

«Бумажную» войну я встречу «грязными» деньгами. «Физическую» войну я встречу «грязной» силой.

Он выключил голографическую доску, вернулся к столу, сел. Достал коммуникатор, открыл список контактов.

Время звонить старым друзьям.

Он усмехнулся.

Они не понимают, что война – это не цифры на бирже. Война – это грязь, страх и старые долги. Добро пожаловать в мой мир, девочка. Посмотрим сколько ты продержишься.

Чернов нажал на первый контакт и начал набирать номер.

Начнем с логистики, пожалуй.  

Гудки: три, четыре и на пятом – хриплый, сонный голос, явно разбуженный звонком:

– Алло? Кто там, блин, в такую рань?

Чернов выпустил дым, усмехнулся.

– Михалыч, – сказал он спокойно. – С добрым утром.

На том конце линии – мёртвая тишина. Чернов почти видел, как Михалыч резко сел на кровати, протирая глаза. Потом голос стал значительно бодрее, почти трезвым:

– Матвей Сергеевич? Это… это вы?

– Я, – подтвердил Чернов, стряхивая пепел. – Как дела на узле?

Михалыч – диспетчер железнодорожного узла «СевТранс» был старым знакомым Чернова – очень старым. Ещё с тех времён, когда Чернов только начинал строить свою империю и нуждался в «гибких» людях на ключевых позициях. Михалыч был именно таким – не слишком умным, но жадным и достаточно трусливым, чтобы делать всё, что скажут.

– Дела… нормально, – осторожно ответил Михалыч, и Чернов услышал, как тот нервно откашлялся. – Всё по графику идёт. А что… что случилось‑то?

Чернов затянулся, глядя в окно на моросящий дождь.

– «Октан‑Порт» задерживает грузы из‑за учебных тревог, – сказал он ровно. – Мне нужно вывезти груз. Сегодня.

Михалыч помолчал. Чернов слышал его тяжёлое дыхание.

– Матвей Сергеевич… – начал тот неуверенно, – … это проблематично. Ведь если я попаду под проверку, меня ж…

– Через час к тебе подойдёт почтово‑багажный поезд с номером четыреста два, – перебил Чернов, и в голосе появилась сталь. – Ты «потеряешь» три вагона из состава и прицепишь мои. Они должны числиться как «пустой резерв». Понял?