Перед ней был сад – настоящий сад. Клумбы с розами всех оттенков – белые, красные, розовые, жёлтые. Арки, увитые плющом и тихий фонтан в центре, где вода падала тонкими струйками, создавая мелодичный звук. Дорожки из тёмного камня, отполированные до блеска.

Ни одного сорняка, ни одной увядшей ветки, ни одного листка не на своём месте.

Боже.

Лилит почувствовала, как внутри что‑то дрогнуло.

Это место живое.

Она видела мёртвые сады. Красивые, дорогие, но мёртвые, где каждое растение было просто украшением, элементом декора и где садовники механически поливали, подрезали, удобряли и они были… другими.

А здесь… здесь каждый куст, каждый цветок, каждое дерево казалось частью чего‑то большего. Словно сад дышал и… жил.

Кто ты, Калев Воронов?

Алина тихо кашлянула, выводя Лилит из ступора.

– Пойдём, – шепнула она. – Хозяин там.

Они прошли через ворота, свернули за высокую живую изгородь, и Лилит наконец увидела его.

Калев Воронов стоял возле клумбы с белыми розами. На нём была простая тёмная рубашка с закатанными рукавами и лёгкие брюки. В руках – садовые ножницы, которыми он подрезал куст, а рядом на небольшом постаменте сидела маленькая фея в деловом костюмчике, держа в руках голографический планшет, и что‑то докладывала вполголоса.

Лилит замерла. Что‑то внутри неё дрогнуло ещё сильнее. Восхищение смешалось с любопытством, и чем‑то опасно похожим на… уважение.

Ты действительно не такой, как остальные.

Сердце забилось быстрее, и на этот раз по‑настоящему, не наигранно. Это было предвкушение и азарт, которые она так любила. Жадное, острое желание понять…

Кто ты? Что ты? Почему ты отличаешься от других?

Алина тихо кашлянула, привлекая внимание.

– Господин, – сказала она почтительно, – это Лина Миронова, автор отчёта.

Калев не обернулся. Он еще некоторое время ухаживал за кустом, продолжая работать, и лишь когда закончил срез и осмотрел ветку со всех сторон, словно оценивая качество, только потом медленно повернулся.

И посмотрел на Лилит.

Это был спокойный, бездонный взгляд. Серые глаза, в которых не было ни любопытства, ни интереса, ни даже обычной вежливости. Он смотрел на неё так, словно она была ещё одним кустом в саду – объектом, который нужно оценить, изучить, понять, нужен ли он здесь.

Лилит на долю секунды сбилась с дыхания.

Чёрт.

Она видела много взглядов. Жадные, похотливые, высокомерные, завистливые, но этот… этот был другим. В нём не было эмоций – только холодный, методичный анализ.

Интересно…

Лилит моргнула, тряхнула головой, и маска мгновенно вернулась на место. Она сгорбилась, поправила очки дрожащими пальцами, прижала планшет к груди.

– Д‑добрый день, господин Воронов, – пробормотала она, и голос получился тихим, испуганным, идеальным. – Э‑это честь для меня… я… спасибо, что нашли время…

Калев молча кивнул. Он не улыбнулся, даже не протянул руку, а просто кивнул.

Калев положил ножницы на постамент, вытер руки о небольшое полотенце и посмотрел на Лилит.

– Я слушаю, – сказал он просто.

Никакой вежливости, никаких предисловий. Простая команда и ледяное внимание.

Лилит сглотнула и начала, голос дрожал от напускного волнения.

– Г‑господин Воронов, я подготовила анализ уязвимостей «Деус Инжиниринг». План состоит из пяти фаз, которые последовательно…

– Я читал, – спокойно перебил Калев.

Лилит замолчала, моргнула растерянно.

О, сразу к делу. Какой серьезный, не любишь пустых слов, котик? Что же, ладно…

Фея на постаменте пролистнула страницы на голограмме, и над ними появилась схема.

– Фаза 2: Удушение выхода. Логистика, – объявила она тихо, больше для протокола, чем для Калева.

Калев поднял взгляд на Лилит, и в глазах мелькнул даже не интерес, а скорее… оценка.

– Ты предлагаешь бить по «Октан‑Порту», – сказал он. – А «СевТранс»?

Вопрос был коротким, но Лилит мгновенно поняла его суть. Он проверяет, ищет пробелы и слабые места.

Хорошо. Проверяешь, умею ли я думать? Давай посмотрим, умеешь ли думать ты.

Она выпрямилась чуть‑чуть, голос стал увереннее – но всё ещё с лёгкой дрожью.

– «СевТранс» – это внутрирегиональная логистика, господин Воронов. Бить по ним бессмысленно, поэтому мы бьём по внешним артериям. «Октан‑Порт» – это их выход. Если мы его перекроем, Тихоновы останутся с пустыми фурами. Они начнут терять деньги и злиться на Чернова, а не на нас.

Калев молчал несколько секунд. Смотрел на неё, не моргая, продолжая оценивать.

Думаешь? Анализируешь ответ? Или ищешь, где я соврала? Думай, котик, думай.

Калев коротко кивнул.

– Хорошо. Дальше.

Ух ты! Сразу понял? А ты не дурак, Воронов. Совсем не дурак, но пока и великого ума я не вижу…

Фея свайпнула голограмму, и схема сменилась.

– Фаза 3: Срез гарантий. «СеверРиск».

Калев не отрывал взгляда от Лилит.

– Объясни.

Лилит кивнула, голос стал ещё чуть увереннее.

– Задержки и сбои на объектах Чернова, господин. Два‑три случая, когда страховая компания вынуждена выплачивать компенсации клиентам из‑за срыва сроков. После этого они сами откажутся продлевать полис. Риск станет слишком высоким.

Базовая логика. Давай посмотрим, найдёшь ли ты дыру, Калев‑котик.

– А если не откажутся? – холодно спросил Калев. – Просто поднимут цену страховки?

О, нашёл. Умничка и вопросик хороший. Становится интересненько, не зря ехала.

Лилит улыбнулась.

– Тогда Чернов будет платить втрое больше, – ответила она без заминки. – Результат тот же – партнёры увидят растущие издержки, увидят риск в его операциях. Никто не хочет работать с тем, кто постоянно срывает сроки и чьи страховые взносы растут как на дрожжах.

Калев посмотрел на неё ещё несколько секунд молча. Потом медленно, очень медленно, на его губах появилась тень усмешки – не одобрительная, скорее… ироничная.

Внутри Лилит всё напряглась. Как‑то уж очень резко Воронов изменился. Вот только в ее глазах он был прилежным учеником, а теперь от него словно повеяло угрозой.

Что это? Ты чем‑то недоволен, котик?

А потом он снова произнес всего пару слов.

– Две недели.

Лилит замерла.

Что? Хватит загадками говорить! Ты меня расстраиваешь!

– Это слишком медленно, – продолжил Калев ровным, безэмоциональным тоном, сохраняя на лице ироничную улыбку. – За две недели он успеет отреагировать. Перекредитуется через другие банки. Найдёт обходные пути через связи в кланах. Договорится с партнёрами о временных трудностях. Ты даёшь ему время на манёвр.

Он сделал паузу, и взгляд стал жёстче.

– Ты даёшь ему шанс выжить.

Чёрт. А ведь и правда…

Лилит почувствовала, как внутри всё сжалось. Он прав. Она это знала, когда писала план, но думала, что две недели – разумный компромисс между скоростью и осуществимостью.

Но ты не хочешь компромиссов – хочешь опасно играть. Но самое важное, ты и такое просчитываешь.

Не дурак, – Лилит стало по‑настоящему интересно в этот момент.

– Мне не нужен медленный «инфаркт» через две недели, – продолжил Калев, и в голосе появилась презрительная нота. – Мне нужен мгновенный «инсульт». За семьдесят два часа. Чтобы он не успел даже понять, что происходит.

Семьдесят два часа?

Мозг Лилит лихорадочно заработал, просчитывая варианты.

Чтобы страховая отозвала полис за трое суток, нужны два системных, официально задокументированных инцидента почти одновременно, да ещё с юридическим обоснованием. Это…

…это почти невозможно.

Или я просто не додумалась до способа это осуществить? А ты додумался, выходит?

Она молчала, и впервые с начала разговора маска внури дала трещину. Вместо игривого азарта мелькнула неуверенность.

Он что, видит дальше меня? Он уже просчитал, что мой план слишком медленный и продумал другие ходы? То есть ты меня сейчас экзаменуешь⁈ Ах, ты…!