Ее способность предсказывать и изменять вероятность событий была реальной, но традиционная магическая наука отказывалась ее признавать.

Рядом с ней остановилась группа студентов, возбужденно что‑то обсуждая:

– Ты видел, что он сделал с ритуалом? – шептал один из них. – Калев Воронов буквально перенаправил «Вызов Истины»!

– Это невозможно! – возражал другой. – Древние ритуалы неизменны!

– А он взял и сделал это! Заставил его показать то, что хотел именно он!

Лена замерла ведь прекрасно понимала, о чем они говорят. Она видела трансляцию и чувствовала, как во время ритуала потоки вероятности изгибались и танцевали вокруг фигуры Кассиана. Он не ломал древнюю магию – он направлял ее по новому пути, изменяя вероятность того, какую истину она покажет.

Это была магия вероятностей в чистом виде. Та самая, которую здесь называли шарлатанством.

* * *

В тот вечер все трое, находясь в разных концах империи и не зная друг о друге, приняли одинаковое решение.

Дмитрий Волков собрал свои чертежи самовосстанавливающихся сплавов, личные разработки и немногочисленные вещи. Он оставил на столе прощальную записку для начальства: «Уезжаю туда, где мои идеи не считают безумием».

Мастер Красин упаковал свои инструменты, гибридные артефакты и многолетние наработки по слиянию магии с технологией. В его глазах впервые за годы загорелась надежда.

Лена Быстрова забрала документы из академии и собрала свои гримуары по магии вероятностей. Она больше не хотела скрывать свой дар от тех, кто его не понимал.

Все они покупали билеты в одном направлении – в Воронцовск. Туда, где кто‑то строил будущее, не оглядываясь на догмы прошлого.

Клан Соколовых, Инженерный Департамент

Начальник инженерного отдела Виктор Соколов‑младший ворвался в свой кабинет на следующее утро, держа в руках распечатку служебной записки. Его лицо было красным от ярости.

– Как это «уволился по собственному желанию»⁈ – кричал он в телефон секретарю. – Волков – наш лучший специалист по металлургии! Он работал над стратегическими проектами!

– Сэр, он оставил прощальную записку, – нервно отвечал голос в трубке. – Там написано… э‑э… «Уезжаю туда, где мои идеи не считают безумием».

Соколов швырнул трубку и схватил записку. Почерк Волкова был размашистым и уверенным:

«Уважаемое руководство. За три года работы я подал 47 заявок на финансирование инновационных проектов. Из них одобрено – ноль. Все отклонены по причине „теоретической невозможности“ или „экономической нецелесообразности“. Вчера я увидел, как кто‑то реализовал мои идеи и пошел дальше. Больше не намерен тратить жизнь на объяснения тому, кто смотрит в прошлое. Мои разработки по самовосстанавливающимся сплавам забираю с собой – они мои интеллектуальные права. Удачи в консерватизме. Д. Волков.»

– Сволочь! – рычал начальник. – После всего, что мы для него сделали! Немедленно заблокировать его доступы! Отправить службе безопасности ордер на изъятие всех материалов!

Но было слишком поздно. Сотрудники безопасности обнаружили в лаборатории Волкова только пустые сейфы и стертые жесткие диски. Молодой инженер был слишком умен, чтобы оставить что‑то важное.

Гильдия Артефакторов

В роскошных залах Имперской Гильдии Артефакторов царила атмосфера растерянности и гнева. Глава артефакторского отдела, Мастер Григорий Звездный, сидел за своим резным столом из черного дерева, окруженный десятками заявлений об уходе.

Григорий Звездный был живой легендой, столпом, на котором держалась вся современная артефакторика. Тридцать лет назад именно его революционные разработки в области стабилизации магических ядер легли в основу всех современных силовых щитов и оружия. Он был гением своего времени, пуристом, который верил в элегантность классических решений и презирал «грязные» гибридные технологии. Он считал, что магия – это искусство, а не набор костылей для инженеров.

Именно он, будучи главой аттестационной комиссии, пять лет назад лично подписал указ об изгнании Евгения Красина за его «еретические идеи о слиянии магии и кибернетики». Для Звездного идеи Красина были не просто новаторством, а оскорблением, святотатством, попыткой смешать божественное (магию) с примитивным (механикой).

А теперь, глядя на стопку заявлений об уходе от своих самых талантливых и перспективных учеников, он видел в каждой подписи призрак изгнанного им еретика. Все они уходили в «Эдем». Уходили к человеку, который не просто реализовал «богомерзкие» идеи Красина, но и доказал их сокрушительное превосходство на глазах у всего мира.

– Двадцать три мастера за одну ночь, – бормотал он, перебирая документы. – Двадцать три! И это наши лучшие экспериментаторы!

Его заместитель нервно переминался с ноги на ногу:

– Мастер, они все подали заявления по одинаковой схеме. Формально все правильно, придраться не к чему.

– А неформально?

– Неформально… они все едут в Воронцовск. К этому Калеву Воронову.

Звездный с силой ударил кулаком по столу:

– Это же наши кадры! Мы их учили, вкладывали в них знания, опыт! А они бросают все и бегут к первому проходимцу с деньгами!

Но заместитель осторожно подвинул к нему один из документов:

– Мастер, посмотрите на эту заявку. Ее подал Артефактор Семенов, специалист по боевым амулетам.

Звездный пробежал глазами текст и побледнел:

«Прошу освободить меня от обязанностей в связи с несовместимостью творческих подходов. За десять лет работы в Гильдии я ни разу не получил разрешения на эксперименты с гибридными технологиями. Мои предложения по интеграции магических артефактов с современными приборами отклонялись как „ересь“ и „извращение традиций“. Вчера я увидел, как кто‑то не только реализовал подобные идеи, но и превзошел мои самые смелые мечты. Я еду туда, где инновации не считают предательством предков.»

– Они все пишут одно и то же, – тихо сказал заместитель. – Что видели вчера что‑то, что изменило их представление о возможном.

Звездный понял, о чем речь. Трансляция с «Вызова Истины» показала не только политический триумф, но и технологическое превосходство. Снаряжение «Стражей Эдема» было революцией в артефакторском деле.

Императорская Академия Магии

Ректор Академии, Архимаг Станислав Мудрый, стоял у окна своего кабинета и смотрел на внутренний дворик, где обычно гуляли студенты.

Станислав Мудрый был живым монументом, символом незыблемости академической магии. Его портреты висели в каждом зале, его труды по «Теории стабильных магических потоков» были обязательны к изучению на всех курсах. Он был известен своим консерватизмом, своей приверженностью к строгим, проверенным веками законам магии. Никто, однако, не помнил, что в молодости Станислав был известен не как «Мудрый», а как «Буря». Он был гениальным боевым магом, чья сила была основана не просто формулах, а на интуиции. Он чувствовал  магию, импровизировал, создавал заклинания на лету.

Все изменилось во время кампании на Южных Границах. Во время штурма крепости мятежников его интуитивное, неконтролируемое заклинание вышло из‑под контроля, вызвав цепную реакцию, которая привела к гибели не только врагов, но и целого батальона имперских солдат. Этот день сломал его. Он увидел, какой разрушительной может быть «интуитивная» магия, лишенная жестких рамок теории. С тех пор он посвятил свою жизнь тому, чтобы искоренить подобную «ересь». Он стал главным апологетом «безопасной», предсказуемой магии, построенной на строгих законах и формулах.

– Сколько забрали документы? – спросил он декана.

– Сорок один студент, – ответил тот мрачно. – И это только за вчерашний день. Сегодня утром очередь в деканате была до самого входа.