«Он не скрывается, — подумал Мефистов. — Он выступает. Демонстрирует себя. Но для кого?»

Он почувствовал знакомый укол хищного азарта. Это был не просто вор, пришедший за деньгами. Это был другой хищник, забредший на его территорию. Сильный. Наглый. Интересный. Идеальный экспонат для его коллекции сломленных умов.

— Подготовьте «Приемную», — бросил он в селектор. — Кажется, наш одаренный гость заслужил личную аудиенцию.

В уединенной VIP-ложе, скрытой от посторонних глаз за односторонним зеркальным стеклом, за происходящим наблюдал еще один человек. Его не интересовали иллюзии Мефистова или пафос аристократии. Его интересовали только цифры.

Константин Лебедев, по прозвищу «Костыль», не пил. Алкоголь затуманивал разум, а разум был его главным активом. Он смотрел на голографический дисплей, где в реальном времени отображалась статистика по всем столам казино. Его взгляд был прикован к одной аномалии. Стол номер семь.

Сначала он списал это на банальную удачу. Какой-то выскочка из захиревшего рода Вороновых поймал кураж. Бывает, но по прошествии часа Лебедев понял, что дело не в удаче. Удача — это статистическое отклонение, а то, что делал этот Воронов, было не отклонением, а полным и тотальным уничтожением самой концепции вероятности.

Он выигрывал не просто часто. Он выигрывал именно тогда, когда нужно, срывая самые крупные банки. Заставлял оппонентов сбрасывать сильные руки и вкладываться в слабые с неестественной точностью. Этот Воронов не играл в карты. Он играл на психологии, на страхе, на жадности своих противников. Он видел их насквозь.

«Это не просто одаренный, — подумал Лебедев, его глаза холодно блеснули. — Одаренный может повлиять на карты или кости. Этот же… он словно управляет хаосом. Он берет систему с десятками переменных и гарантированно получает нужный результат».

Для Константина Лебедева это было высшей формой искусства. Искусства бизнеса. Он не видел в Калеве мага или аристократа. Он увидел в нем самый ценный актив, который когда-либо встречал. Ходячее «нечестное преимущество». И такой актив не должен пропадать зря.

«Калев Воронов», — мысленно занес он имя в свою идеальную картотеку. — «Нужно будет навести о нем справки».

Лебедев откинулся в кресле. Он не знал, что происходит между этим Вороновым и хозяином казино Мефистовым, но был уверен в одном: кто бы ни вышел победителем из этой схватки, он, Константин Лебедев, найдет способ на этом заработать.

Финальная раздача. На столе гора фишек, эквивалентная состоянию небольшого африканского государства, как сообщила мне дух. Остались только я и дама в бриллиантах. У нее на руках был сильный сет — три дамы, и она была уверена в своей победе. Она снова много поставила, ее глаза горели предвкушением.

Я видел ее карты так же ясно, как свои — у меня на руках был полный мусор — семерка и тройка. Но я также видел в ее голове отчаянную надежду и страх. Она была уверена, что на этот раз победит. Но в тоже время я знал, что в глубине души она боялась повторения прошлого.

Я посмотрел на нее, затем на гору фишек. Скука.

Небрежно подвинул все свои фишки в центр стола.

— Уравниваю и поднимаю. Ва-банк!

Я снова поставил на кон немыслимую ставку, демонстрируя абсолютную уверенность.

Ее лицо тут же дрогнуло. Она вспомнила. Вспомнила тот роял-флеш, который появился из ниоткуда. В тоже время она видела мою невозмутимость. Ее разум лихорадочно метался, пытаясь выбраться из клетки неуверенности и я лишь усиливал это чувство легким ментальным воздействием — это была даже не промывка мозгов, а всего лишь… воздействие на примитивные инстинкты. Она пыталась найти логическое объяснение происходящему, но его не было. Только иррациональный страх перед тем, что я снова вытащу из рукава нечто невозможное.

Она не выдержала.

— Пас, — процедила женщина сквозь зубы, с ненавистью бросая свои сильные, но не показанные карты на стол.

Я в ответ лишь улыбнулся и… перевернул свои карты. Это было необязательно делать, ведь уже выиграл, но…. Ох, надо было видеть выражение лиц всех за этим столом, и особенно у этой дамы! Кажется, у нее сейчас произошел срыв. В любом случае игра была окончена и вокруг стола стояла мертвая тишина.

В этот момент ко мне подошел начальник охраны — высокий мужчина с лицом профессионального убийцы.

— Господин Воронов, — произнес он с безупречной, но холодной вежливостью. — Ваш выигрыш слишком велик для стандартной процедуры выплаты. Наш владелец, господин Мефистов, желает лично засвидетельствовать вам свое почтение и обсудить ваш феноменальный талант. Прошу вас проследовать за мной.

«Ну наконец-то, — подумал я, поднимаясь из-за стола. — Я уже начал засыпать».

Ловушка захлопнулась. Точнее, они думали, что она захлопнулась.

— Ведите, — с легкой скукой бросил я, направляясь за ним вглубь этого театра иллюзий.

Начальник охраны проводил меня до двустворчатой двери из черного дерева и, поклонившись ниже, чем того требовал этикет, буквально испарился. Я вошел без стука.

Кабинет Родиона Мефистова был воплощением дурного вкуса и показной власти. Панорамное окно с видом на ночной город, стол из цельного куска полированного обсидиана, и коллекция артефактов в защитных витринах, большинство из которых были бесполезными, но красивыми побрякушками. Сам хозяин сидел в высоком кресле, встречая меня с покровительственной, хищной улыбкой.

— Калев Воронов, — протянул он, его голос был бархатным, но с ядовитыми нотками. — Признаюсь, вы меня заинтриговали. Давно в моем заведении не было столь… одаренных гостей. Ваша удача почти сверхъестественна.

Я молча прошел в центр комнаты, ожидая, когда он закончит этот дешевый спектакль.

— Я ценю талант, — продолжил он, поднимаясь. — И я всегда готов дать ему шанс проявить себя. Поэтому мы не будем говорить о деньгах. Мы поговорим об искусстве. О настоящем искусстве контроля.

Он щелкнул пальцами.

Звук был тихим, но реальность вокруг меня поплыла. Роскошный кабинет растворился. Стены, потолок, окно — все исчезло, сменившись бесконечным серым лабиринтом из одинаковых, давящих коридоров под низким, тусклым небом. Его личный мир-иллюзия и игровая площадка.

«Какая банальность, — прокомментировала в моей голове ИИ. — Бесконечный лабиринт. Это было избито еще во времена третьей династии Некролордов».

Из-за углов начали появляться твари — сгустки чужих страхов, уродливые создания с множеством глаз и капающей с клыков слюной. Они рычали и бросались на меня, но проходили насквозь, как дым, пытаясь воздействовать не на тело, а на разум. Затем стены лабиринта начали транслировать образы — картины поражений, предательства, одиночества, смерти. Голоса шептали мне о моей ничтожности, о тщетности моих попыток.

Мефистов пытался сломить меня, используя стандартный набор псионика-самоучки. Он копался в моем сознании в поисках страхов, но находил там лишь ледяное безразличие и выжженную тысячелетиями пустоту.

Я медленно шел по его убогому лабиринту, разглядывая его творения с вежливым любопытством ученого, изучающего примитивные наскальные рисунки. Кошмары были яркими, но лишенными всякой фантазии. Он даже не потрудился создать оригинальных монстров, а лишь компилировал образы из общедоступного астрального бестиария.

Наконец, мне это надоело. Я остановился посреди очередного коридора.

— Примитивно, — произнес я вслух, и мой голос прозвучал в этом иллюзорном мире чисто и ясно, разрушая его гнетущую атмосферу. — Моя очередь.

Я не стал ломать его иллюзию. Зачем уничтожать такой удобный холст? Я просто взял ее под свой контроль.

Серый лабиринт не рассыпался. Он растаял, как восковой, и преобразился. В одно мгновение мы оказались в моем тронном зале. Огромное пространство из черного, как сама пустота, обсидиана. Высокие колонны, уходящие во мрак и огромное, во всю стену, панорамное окно, но за окном был не ночной город. За окном умирала галактика.