Съезд демократов, состоявшийся в том же месяце, также в Балтиморе, принёс гораздо больше волнений и сюрпризов. Экс-президент Ван Бюрен контролировал большинство делегатов, но не две трети, как обычно требовали правила демократов. Его поддержка оказалась мягкой. Сенатор Роберт Уокер убедил некоторых делегатов от Ван Бюрена присоединиться к Югу и поддержать введение правила двух третей.[1617] Льюис Касс из Мичигана, который в качестве военного министра Джексона отвечал за устранение индейцев, принял аннексию Техаса и превратил это и ярую англофобию в серьёзный вызов Ван Бурену. После восьми туров голосования они шли вровень. Кэлхун и его сторонники сидели в зале, но были готовы выйти и отправиться на съезд в Тайлере, который проходил через дорогу, если они не получат приемлемого кандидата от демократов. Несмотря на энтузиазм Каса по поводу Техаса, калхуниты хотели иметь настоящего южного рабовладельца. Они остановили свой выбор на Джеймсе Ноксе Полке из Теннесси, бывшем спикере Палаты представителей, который претендовал на второе место в билете Ван Бюрена, а теперь заменил жителя Нью-Йорка в качестве протеже Эндрю Джексона. Заговор, состоявший из Гидеона Пиллоу, Бенджамина Батлера и Джорджа Бэнкрофта (который, как ни странно, был одновременно выдающимся ученым-историком и политическим дельцом), предложил Полку принять участие в съезде, чтобы предотвратить тупик между Кассом и Ван Бюреном, и делегаты устремились за ним. Не рассматривавшийся в качестве кандидата в президенты в течение предшествующих месяцев, Полк стал первой «тёмной лошадкой», выигравшей номинацию. Формально Полк оставался верен Ван Бюрену и поддерживал независимое казначейство. Однако в вопросе экспансии Полк представлял не компромисс, а ещё более амбициозный империализм, чем Кас. После того как большинство уставших делегатов разошлись по домам, съезд принял платформу, содержащую (наряду со стандартными позициями демократов по строгой застройке, банковскому делу и невмешательству Конгресса в дела рабства) следующий драматический пункт:

Калхуниты были в восторге от результата. «Мы победили», — злорадствовал Фрэнсис Пикенс из Южной Каролины. «Полк ближе к нам, чем любой из названных государственных деятелей. Он владеет большим количеством рабов и выращивает хлопок — свободная торговля — Техас — права штата на вход и выход.»[1619] Полк даже любезно пообещал, что будет работать только один срок, чтобы Кэлхун мог продолжать лелеять свои навязчивые президентские амбиции.[1620]

Роберт Уокер, один из самых влиятельных южных лидеров на съезде, проницательно сформулировал новый пункт в платформе демократов. Чтобы привлечь внимание Севера, в нём больше внимания уделялось Орегону, чем Техасу. В нём говорилось о «повторной оккупации» и «повторной аннексии». Эти термины подразумевали, что Соединенные Штаты когда-то обладали чистым правом собственности на все территории Орегона и Техаса, но по глупости согласились на совместную оккупацию первого в 1818 году и полностью отказались от второго в соответствии с Флоридским договором 1819 года. Демократы-экспансионисты утверждали, что Техас был включен в Луизианскую сделку, и обвиняли Джона Куинси Адамса в том, что он отказался от него в пользу Испании. Адамс ответил, что Монро поручил ему сделать это, и что, кроме того, Эндрю Джексон консультировался с ним и согласился с проведенной тогда границей. Джексон возмущенно отрицал это, и два бывших президента обменялись горькими упреками. Исторические факты свидетельствуют в пользу памяти Адамса, а не Джексона.[1621]

К этому времени Джексон снял все покровы со своего агрессивного империализма. Ослабевший герой лежал смертельно больной в Эрмитаже, но письма, которые он нацарапал, дышали прежним огнём, направленным против старых врагов — британцев и аболиционистов, которые стояли на его пути. Поскольку Ван Бюрен выступил против немедленной аннексии, Джексон списал своего бывшего фаворита и призвал Демократическую партию выдвинуть кого-то другого.[1622] Хотя Джексон не мог заставить себя признать это, его позиция в 1844 году объединяла его с Джоном К. Кэлхуном, как никто другой. После съезда «Старый Гикори» собрал свои слабые силы, чтобы поддержать своего друга из Теннесси Полка и Техас. «Соединенные Штаты должны получить его, мирным путем, если сможем, но насильно, если придётся», — наставлял Джексон. Полк, гордившийся своим прозвищем «Молодой Хикори», принял напутствие старика близко к сердцу.[1623]

Роберт Уокер из Миссисипи представил северной аудитории аргументы в пользу аннексии Техаса. Возможно, Уокер написал это замечательное заявление, изначально сделанное по просьбе Джона Тайлера, но наиболее эффективно его использовала кампания Полка. Уокер вырос в Пенсильвании и хорошо понимал менталитет среднего северного демократа. Он выступал за аннексию Техаса в первую очередь по экономическим соображениям. Взяв пример с Генри Клея, он указывал, что Техас расширит внутренний рынок для американских товаров. Он также приводил старый джефферсоновский аргумент, что экспансия «рассеет» рабов на Западе и сделает эмансипацию более вероятной на Верхнем Юге. Заглядывая ещё дальше в будущее, Уокер предсказывал, что когда неэффективный труд рабов окончательно истощит почву Юго-Запада, негры, больше не приносящие пользы своим хозяевам, наконец-то будут освобождены. Тогда Техас станет удобным каналом для массовой миграции освобожденных людей в Латинскую Америку, где они найдут конгениальное многорасовое общество. Если бы Техас не был аннексирован, предупреждал он, освобожденные рабы, вероятно, устремились бы на север, снижая заработную плату и обременяя северные штаты своим нищенством, безумием и преступностью. Играя на страхах рабочего класса, памфлет Уокера, несмотря на извращенность его аргумента о том, что аннексия Техаса поможет избавиться от рабства, имел правдоподобное звучание для белых расистов Севера, искавших причины верить, что аннексия поможет Соединенным Штатам в целом, а не только Югу. Кампания Полка распространила тысячи экземпляров этой книги.[1624]

Все это не оставляло бедному Джону Тайлеру никаких особых проблем в предвыборной кампании. Его кандидатура вынудила южных демократов поддержать Техас или наблюдать, как их сторонники переходят на его сторону. Теперь, с точки зрения демократов-империалистов, его кампания достигла своей цели. Если бы он и дальше оставался в гонке, это лишь разделило бы голоса экспансионистов. Лестные слова Джексона, а также заверения в том, что его сторонники могут вернуться в Демократическую партию и не будут лишены покровительства, сгладили ситуацию, когда 20 августа Тайлер снял свою кандидатуру и поддержал Полка.[1625] Несмотря на неудачу, долгая президентская кампания Тайлера, неотъемлемой частью которой был техасский договор, оказала огромное влияние на американскую историю.

Выборы 1844 года поставили друг против друга двух решительных, резко выраженных и тесно сочетающихся партийных антагонистов. Большинство избирателей, возможно, значительное большинство, твёрдо отождествляли себя с одной или другой партией и не поддавались на уговоры. В борьбе за победу над неопределившимся меньшинством вопрос территориальной экспансии быстро стал доминирующим в кампании. Даже без Техаса и Орегона Соединенные Штаты были больше, чем любая европейская страна, за исключением России. Демократические газеты, тем не менее, изображали национальную безопасность как находящуюся под угрозой из-за британского интереса к Техасу. На этот аргумент Генри Клей ответил от имени вигов в своём письме Роли от 17 апреля. Он предупреждал, что аннексия Техаса приведет к войне с Мексикой, раздует межнациональный конфликт внутри Соединенных Штатов и поощрит ненасытную жажду все новых и новых земель, «дух всеобщего владычества». Соединенным Штатам лучше поддерживать дружеские отношения как с Канадой (независимость которой от Великобритании Клей предвидел), так и с независимым Техасом.[1626]