Читателям среднего класса по всему Союзу также нравились романы о кровопролитии на границе, индейских войнах и революции. Уильям Гилмор Симмс из Южной Каролины надеялся повторить успех нью-йоркского Фенимора Купера в работе с такими темами. Честолюбивый сын скромного кладовщика, плодовитый Симмс усердно занимался литературным трудом, писал не только художественную литературу, но и поэзию, историю, географию и литературную критику, читал лекции на гастролях и редактировал ряд журналов, кульминацией которых стало Southern Quarterly Review. Тем не менее, литературная карьера Симмса превратилась в постоянную борьбу и, в конце концов, он умер в нищете. Своими письмами и обращениями он помог создать романтическую легенду о Старом Юге (в которую также внесли свой вклад ряд северных писателей), изображающую отцовских владельцев плантаций и довольных рабов. Эта прорабовладельческая точка зрения способствовала падению его популярности, оставив Симмса в статусе ранее известного писателя.[1502]
Сегодня больше всего помнят южного писателя эпохи антебеллума Эдгара А. По (именно такую форму имени он предпочитал). Если трансценденталисты и дидактические христианские писатели предназначали своё творчество для морального и духовного вдохновения, то По отстаивал необычную для Америки того времени позицию, согласно которой искусство не должно выполнять какую-то дополнительную функцию, а ценно само по себе. Он и Маргарет Фуллер были, вероятно, лучшими американскими литературными критиками своего времени. Осиротев в раннем возрасте, По ссорился со своим опекуном, пристрастился к алкоголю и никогда не имел стабильной домашней жизни. Хотя он получил несколько хороших работ (в частности, был редактором «Южного литературного вестника»), ему не удавалось сохранить их. Его романтические отношения были бурными, а молодая жена, Вирджиния, трагически умерла от туберкулеза. Поэзия и художественная литература По отражают как его сложную литературную теорию, так и муки его личной жизни. Его поэма «Ворон» (1844), тщательно продуманная медитация на тему безутешного горя, мгновенно завоевала успех и до сих пор остается одним из самых известных поэтических произведений всех времен. Хотя он написал один роман, По стал пионером короткого рассказа и в рамках этого жанра, по сути, изобрел детективную фантастику, которой шотландец Артур Конан Дойл займется в следующем поколении.[1503]
Трудности, с которыми столкнулись Симс и По, зарабатывая на жизнь как писатели, не были свойственны южанам. Сосед Эмерсона по Конкорду Натаниэль Хоторн столкнулся с подобными проблемами. Начиная с 1830 года Хоторн продавал рассказы в журналы, а в 1836 году собрал некоторые из них для публикации в виде книги. Несмотря на то, что рассказы Хоторна были хорошо приняты, они приносили лишь скромный доход ему, его жене, художнице Софии Пибоди Хоторн, и их детям. Он надеялся, что коммуна, созданная несколькими его друзьями-литераторами на ферме Брук, обеспечит образ жизни, совместимый с писательством, но узнал об обратном и потерял свои финансовые вложения в это предприятие. Чтобы отомстить, он написал роман «Блайтдейл», тонко замаскированную сатиру на ферму Брук, Эмерсона, Фуллера и движение трансценденталистов. Время от времени финансовое спасение приходило в виде федерального покровительства: назначение в Бостонскую таможню, Салемскую таможню и, наконец, консулом США в Ливерпуле (Англия) — все это, однако, сокращало его писательское время и энергию. Два его великих романа, «Алая буква» (1850) и «Дом с семью фронтонами» (1851), были написаны в перерывах между работой в правительстве. Несмотря на то, что в конце концов Хоторн добился признания, если не богатства, благодаря своим произведениям, он всегда возмущался конкуренцией со стороны тех, кого он называл «проклятой толпой писающих женщин», чьи произведения продавались лучше, чем его.[1504]
Хоторн пробовал себя во многих видах творчества, включая детские книги, но произведения, за которые мы его помним, в основном посвящены пуританскому прошлому Новой Англии, сочетая в себе качества исторического романа и психологическую глубину. Как и По, Хоторн ценил литературную силу вины и горя и, как и он, отошел от реалистической фантастики в сторону сюрреализма и символизма. По этой причине он предпочитал называть свои длинные художественные произведения «романами», а не «новеллами» — различие, которое обычно проводилось в то время.
Будучи унитаристом по вероисповеданию, Хоторн сохранил в себе кальвинистское понимание греха, присущее его предкам-пуританам, что также характерно для Джона Куинси Адамса, с политикой которого Хоторн не соглашался.[1505]
Другом и поклонником Хоторна был житель Нью-Йорка Герман Мелвилл. Хотя его родители происходили из знатных семей, Герман рос в дряхлом дворянстве. Юноша-бунтарь, он сбежал в море простым матросом, сначала на торговом судне в Ливерпуль в 1839 году, затем на китобойце вокруг мыса Горн в 1841 году. Он спрыгнул с корабля на островах Тихого океана и провел там несколько полных приключений лет, прежде чем в 1844 году записался на военно-морское судно США, чтобы вернуться домой. Вернувшись в Нью-Йорк, Мелвилл изложил свои впечатления в книгах «Typee» (1846) и «Omoo» (1847), представив романтизированный взгляд на свои полинезийские эскапады, которые сделали его скандальной знаменитостью. Хотя он уже достиг достаточного финансового успеха, чтобы жениться на дочери главного судьи Массачусетса Лемюэля Шоу, следующие три книги Мелвилла, «Марди», «Редберн» и «Белая куртка», принесли ему мало дохода. Переехав в Беркширские горы, чтобы жить рядом с Хоторном, Мелвилл написал свой гигантский трагический шедевр «Моби-Дик», величайший из морских рассказов, опубликованный в 1850 году и посвященный Хоторну, риторика которого напоминала Шекспира и Библию короля Якова. Хотя вначале книга продавалась хорошо, после появления негативных рецензий продажи «Моби-Дика» пошли на спад. Некоторые из них, что неудивительно, были посвящены сомнительному отношению книги к религии. Другие стали результатом дефектного издания, вышедшего в Лондоне, в котором отсутствовал эпилог, и читатели задавались вопросом, как Измаил мог рассказывать историю, если он погиб (как казалось) во время крушения «Пикода». Следующая публикация Мелвилла, его мучительный полуавтобиографический «Пьер» (1851), ничем не успокоила читателей. Попытки спасти своё финансовое положение за счет лекционных туров не увенчались успехом. Его писательская карьера споткнулась и пошла на спад, а безопасность его семьи зависела от наследства жены и его работы таможенником в порту Нью-Йорка, полученной после длительного лоббирования его интересов. Только в 1920-х годах литературоведы начали вновь ценить сагу Мелвилла об обреченном капитане Ахаве, который осмелился бросить вызов непостижимой силе Вселенной своей охотой на белого кита по имени Моби-Дик. Совсем недавно читатели обратили внимание на политическое измерение шедевра Мелвилла: Ахав — демагог, ведущий своих последователей к гибели.[1506]
В первой половине XIX века издательское дело процветало как индустрия, в то время как творческие писатели боролись за создание экономически жизнеспособной профессии в Соединенных Штатах. К сожалению, интересы издателей и писателей столкнулись в области авторского права. Конституция разрешила законы об авторском праве, и Конгресс принял один из них в 1790 году, защитив американских, но не иностранных авторов. Этот закон привел к массовой передаче интеллектуальной собственности от британских издателей к американским, но принёс американским авторам весьма неоднозначную пользу. В отсутствие международного авторского права американские издатели предпочитали бесплатно перепечатывать произведения таких признанных британских писателей, как Теккерей, Скотт, Диккенс и сестры Бронте, чем рисковать американскими авторами, которым они должны были бы выплачивать авторские отчисления. По нашим меркам такое переиздание представляло собой литературное пиратство, но тогда оно не было незаконным. Американские писатели лоббировали международный закон об авторском праве, чтобы спасти их от этой нечестной конкуренции, и нашли защитника в лице Генри Клея. Издатели заявили, что выплата гонораров иностранным авторам противоречит американским национальным интересам. Они также ловко согласовали свои интересы с интересами читающей публики, утверждая, что бесплатные перепечатки снижают цены на книги, и джексоновская Демократическая партия встала на их сторону, а не на сторону авторов. Таким образом, американским издателям удавалось противостоять международному авторскому праву вплоть до 1891 года. По иронии судьбы, сегодня Соединенные Штаты решительно защищают интеллектуальную собственность и настаивают на том, чтобы другие страны соблюдали международные правила авторского права.[1507]
