Банк Соединенных Штатов был крупнейшим в стране примером смешанной государственно-частной корпорации, и Джексон критиковал как её государственные, так и частные аспекты. Иногда он вел войну против Банка как агентства чрезмерно централизованного правительства, но чаще он нападал на него как на частное предприятие, получившее несправедливые привилегии, искусственную монополию, не реагирующую ни на правительство, ни на общественность. Больше всего Джексона беспокоило то, что национальный банк представлял собой конкурирующий центр власти. Биддл, уверенный в себе до высокомерия, ничего не делал, чтобы скрыть потенциал своего учреждения. На вопрос комитета Конгресса, притеснял ли BUS когда-либо банки штатов, он ответил: «Никогда», — и откровенно добавил: «Есть очень мало банков, которые не были бы уничтожены в результате применения власти Банка».[893] Для Биддла это свидетельствовало об ответственности и сдержанности, но в глазах Джексона и его друзей это было откровенным признанием. Даже если не использовать эту власть, она была несовместима с суверенитетом народа. Джексоновский сенатор Томас Харт Бентон предупреждал, что Банк может «подчинить себе правительство». Сам Джексон обычно называл Банк «монстром» — слово, подразумевающее неестественную и огромную власть. Доверенное лицо президента Амос Кендалл предсказывал: «Дело дойдет до того, что тот, кто будет выступать за Банк, окажется против Старого Хикори».[894]

Хотя некоторые люди испытывали сильные чувства по этому поводу, в 1820-х и начале 30-х годов общество в целом не было резко разделено на фракции «за» и «против» Банка. До тех пор пока два лидера не разделили мнения, большинство американцев, вероятно, относились к Банку двойственно или благодушно. Многие ведущие демократы как в исполнительной, так и в законодательной ветвях власти хотели, чтобы правительство избежало конфронтации с учреждением Биддла. В Конгрессе антибанковские предложения президента ни к чему не привели. Посредники пытались выработать некий modus vivendi между двумя ревнивыми вождями. Когда в 1831 году Джексон переформировал свой кабинет, чтобы решить проблему Пегги Итон, он назначил новым секретарем казначейства Луиса Маклейна, успешного переговорщика по недавнему торговому соглашению с Великобританией. Маклейн был настроен дружелюбно по отношению к Банку. Биддл воспринял этот шаг как хорошую новость. Плохой новостью, с его точки зрения, было то, что Джексон, несмотря на плохое самочувствие, решил баллотироваться на перевыборы. (Хронические боли президента немного утихли, когда хирург наконец извлек из его левой руки пулю, выпущенную в него Джесси Бентоном девятнадцать лет назад).

Национальный банкир оказался в сложной ситуации. Срок действия устава его учреждения истекал в 1836 году, если его не продлить. Администрация посылала ему неоднозначные сигналы, публичные осуждения президента смягчались частными заявлениями Джексона и заверениями из других высокопоставленных источников. В августе 1831 года Мартин Ван Бюрен покинул Вашингтон в качестве главного посланника («полномочного министра») в Великобритании, что было логичным шагом для бывшего государственного секретаря; в его отсутствие не появилось явных президентских фаворитов. Восстановленный официальный кабинет был в основном пробанковским; неофициальный кухонный кабинет Джексона — по-прежнему антибанковским. (Биддл признался, что опасался, «что кухня будет преобладать над салоном»),[895] поэтому президент банка старался быть примирительным. Когда Джексон пожаловался, что филиалы BUS в Кентукки оказывают влияние на местных кандидатов-демократов, Биддл провел расследование и попытался успокоить Старого Гикори. Он назначил демократов в советы директоров филиалов банков и разработал планы по ускорению списания национального долга — проект, который, как он знал, был близок сердцу президента.[896]

Тем временем в Англии Ван Бюрен наслаждался теплыми англо-американскими отношениями, возникшими после разрешения торгового спора по Вест-Индии. Он особенно восхищался военным героем тори Веллингтоном, который напоминал ему Джексона.[897] Но в Сенате Клей и Кэлхун поджидали Лиса в засаде. В январе 1832 года кандидатура Ван Бюрена на пост полномочного министра в Великобритании была вынесена на утверждение. Голоса Сената разделились между сторонниками администрации и оппозицией, и легко было добиться равенства голосов. Это дало вице-президенту Кэлхуну возможность отдать решающий голос против человека, который сместил его в пользу Джексона. Ван Бурену придётся вернуться из Лондона. «Это убьет его, сэр, убьет насмерть», — подслушал Бентон, как Кэлхун ликовал в разговоре с другом. «Он никогда не ударит, сэр, никогда не ударит». События доказали, что Кэлхун ошибался, как это часто бывало. Действия Сената выставили Ван Бюрена жертвой политической злобы и расположили к нему президента и сторонников демократов. Когда Джексону сообщили об этом в разгар званого ужина, он вскочил на ноги. «Клянусь Вечностью! Я разобью их!» Отказ Сената был справедливо признан лучшим, что когда-либо случалось с Ван Бюреном. Предупреждение Бентона сенатору-республиканцу оказалось точным: «Вы сломали министра и избрали вице-президента».[898] Со временем Ван Бюрену предстояло стать президентом.

В том же месяце, в январе 1832 года, Николас Биддл решил подать заявку на продление устава Национального банка на четыре года раньше срока. Будучи уверенным, что BUS обладает достаточной популярностью, чтобы добиться принятия такого законопроекта, он надеялся, что Джексон уступит Конгрессу и секретарю Маклейну, а не станет рисковать борьбой с Банком и его сторонниками в год выборов. Как только президент будет благополучно переизбран, рассуждал Биддл, шансы ухудшатся: тогда Джексон почувствует, что может потакать своим предрассудкам и наложить вето на речартер. Это была авантюра с высокими ставками. Маклейн посоветовал Биддлу не делать этого: «Если вы подадите заявление сейчас, то наверняка потерпите неудачу, — предупреждал он, — а если подождете, то так же наверняка добьетесь успеха».[899] Но Биддл считал иначе, и не без оснований. Наиболее вероятное объяснение затишья в критике Белого дома заключается в том, что президент не хотел, чтобы его разборки с Банком произошли в год выборов; но для Джексона было бы нехарактерно полностью отступить от позиции, которой он придерживался долго и глубоко.[900] Генри Клей, кандидат в президенты от Национальной республиканской партии, приветствовал решение Биддла. Он надеялся, что Джексон наложит вето на речартер и даст Клею потенциально выигрышный вопрос. Штаб-квартира BUS находилась на Честнат-стрит в Филадельфии и пользовалась широкой популярностью в Пенсильвании, и ожидалось, что этот штат будет играть решающую роль на выборах.

Некоторые сторонники Банка Джексона на Капитолийском холме пытались отложить принятие законопроекта о переподчинении до окончания выборов, надеясь избежать неловкого выбора между своим лидером и популярным Банком. Антибанковские джексонианцы инициировали расследование деятельности Банка в Конгрессе, но не нашли ничего, что могло бы изменить мнение. В Конгресс со всей страны, особенно с Запада, посыпались меморандумы в поддержку переподчинения. Большинство банков штатов поддержали эту идею.[901] В июле 1832 года Конгресс принял меру по продлению чартера Банка на пятнадцать лет после истечения срока его действия в 1836 году. Многие демократы с торгового Севера присоединились к оппозиционерам, поддержав их; другие хотели бы поддержать Банк, но их отговорило партийное руководство. Несмотря на то что демократы преобладали в Палате представителей со счетом 141 против 72, речартер был принят со счетом 107 против 85. Голосование в Конгрессе тесно коррелировало с голосованием по вопросу об удалении индейцев двумя годами ранее.