— Если она есть вообще.

— Что⁈ — подпрыгнул Йеруш и тут же получил тычка от Красной Рубахи.

Некоторое время Найло ощущал его взгляд на своём затылке. Потом это ощущение пропало, а дракон очень тихо заговорил:

— Возможно, Хардред написал послание до того, как спрятал камни.

— Ч-что? — Йеруш споткнулся сразу обеими ногами и словами. — Ты говорил, Хардред точно описал место!

— Угу. — Илидор говорил очень тихо, оттого его голос казался линялым, потерявшим жизненную силу. — Но руны трудно прочесть двести лет спустя, и лоскут был затрёпан. Одна из потёртостей в начале второго уступа похожа на руну ган.

Процессия остановилась прежде, чем Йеруш узнал, что означает руна ган, и у Найло было стойкое ощущение, что это знание его очень расстроит. Красная Рубаха подошёл сзади едва ли не вплотную, так что захотелось съёжиться, и продолжать разговор стало невозможно. Шедшие впереди моряки о чём-то спорили, Морген и Зарян размахивал руками, при этом Морген показывал вправо, на прибрежный лес, а Зарян — влево, на холмы. Морген обернулся к Илидору:

— Ты говорил, там написано: «Отыскать фонарь при свете дерева».

Дракон кивнул.

— Ну вот, — Полуэльф снова указал вправо и пошёл к лесу, больше не слушая возражений Заряна вроде «Но это ж просто дичь, якорь мне на ногу».

Красная Рубаха обеими руками толкнул в спины Илидора и Йеруша. Найло прикусил язык, беззвучно выругался и пообещал себе, что если выживет, то утопит этого моряка в самой вонючей сточной канаве самого вонючего города в Маллон-Аррае. Дракон поморщился и просто пошёл вперёд, точно зная, что не сможет никого утопить в сточной канаве, даже если будет очень этого желать.

— Руна ган обозначает намерение, не свершение. Возможно, то была потёртость на лоскуте, а возможно, Хардред не дописал послание, то есть уплыл прятать ценности и не вернулся, и…

— Не вернулся, — деревянным эхом повторил Найло.

— И этот призрачный корабль, — шептал Илидор. — Какой кочерги ему вертеться рядом с архипелагом? Дурная слава этого места появилась до или после Хардреда?

— Ты думаешь, призрак — корабль Хардреда? — очень спокойно уточнил Йеруш, чувствуя, как в груди что-то вскипает.

— Корабль, на котором ходил Хардред, — уточнил Илидор. — Что-то произошло на острове, из-за чего корабль остался здесь. Может, кто-то поднял бунт. А может, они разбились в непогоду. Я лишь знаю, что на этих островах была пиратская база, а Торопыга собирался сделать здесь потайку. Но добрался ли он до места?

— То есть ты! Хочешь сказать! — заорал наконец Йеруш во весь голос и тут же получил мощного пинка от Красной Рубахи.

Что-то хрустнуло в плече, Найло пролетел рыбкой вперёд, впечатался лицом в подлесок, счесал ладонь о корешок. Застонал от невыносимости унижения и неправильности всего происходящего.

Ведь он просто хотел создать костюм по чертежам, присланным учителем! Какой ржавой захухры он вообще оказался посреди ёршистого моря, растративший почти все деньги, окружённый дурацким беспечным драконом, так желающим видеть жизнь простой, и безумными головорезами, которых сам же и нанял по самонадёжности, наивности, глупости? На что, жвар ему в шпынь, он рассчитывал, когда решил, будто ему удастся держать в узде людей моря, находясь на их территории, в их стихии?

Как подобное случилось с Йерушем Найло, эльфом из хорошей семьи, гениальным гидрологом и первым платиновым выпускником Университета Ортагеная?

И какой кочерги сейчас, когда всё это происходит, он одной частью сознания неистово негодует, а другой — другой он согласен, что только так и должно было случиться, ведь с плохими эльфами обязаны происходить плохие вещи, а он, Йеруш Найло, глобальное разочарование своих достойных родителей, — плохой, ужасный, негодный, вечно всех разочаровывающий эльф!

С деревьев противными голосами орали птицы.

Тихо рыкнув в опавшие листья осин, Найло мысленно выдал себе пинка, поднялся на ноги, задрал нос и зашагал вперёд, в красках представляя, как топит Красную Рубаху в отхожем месте.

Илидор чему-то улыбался уголком рта.

— Мать моя каракатица!

Лес закончился на скальном уступе, на котором из куска известняка был вытесан большой, в пару ростов человека, корабль. Трёхмачтовый. Даже на неопытный взгляд Илидора, невероятно похожий на то призрачное скотство, которое охраняет Треклятое Урочище.

Сразу несколько моряков быстро обернулись вокруг себя, похлопывая ладонями по ляжкам. Налетел колкий ветерок, закружил листья в оставшемся позади лесочке.

Морген шагнул вперёд уверенно и твёрдо. Встал перед бортом известнякового корабля с видом до того требовательным, что дракон подумал, Полуэльф сейчас произнесёт напыщенную долгую речь перед этим кораблём. А потом задерёт лапу и пометит борт.

Напряжённое молчание длилось и тянулось, и наконец Полуэльф спросил, ни на кого не глядя:

— Что потом? Когда отыщется фонарь при свете дерева?

Дракон и бровью не дрогнул. Он раньше Моргена заметил аккуратно вырезанный фонарь на корме известнякового корабля, и он наизусть знал нужную часть списки. Там почти все слова были понятными, а теперь ещё их смысл стал очевиден. Даже не заглядывая в списку, дракон продекламировал:

— «Как фонарь относится к носу, так Вулбен относится к Гимблу, и следуй в сторону Вулбена, пока не наступишь на вторую дверь».

Красная Рубаха выругался, призывая сто якорей воткнуться в зад Илидора, который говорит такую непонятную чушь, а потом, давая волю своей осерчалости, ударил дракона по щеке наотмашь тыльной стороной ладони.

Илидор прикрыл глаза, сделал медленный глубокий вдох и не ударил в ответ. Хотя страшно велик был соблазн.

— И? — с убойной учтивостью спросил Морген. — Куда же дальше?

Дракон мог бы сразу сказать «Вперёд и вправо», но тогда бы никто не понял в полной мере, насколько это было сложно и насколько важен сейчас Илидор — чтец рун и носитель бесценных знаний, позволяющих толковать написанное. Потому дракон сейчас рьяно жмурился, будто что-то припоминая — хотя старые карты подземий стояли перед глазами, будто нарисованные на веках — и смотрел на солнце, шевеля губами, делая вид, будто считает. Затем мотнул подбородком на Красную Рубаху:

— Вот это от меня уберите. Оно мешает.

Красная Рубаха выругался и замахнулся снова, но споткнулся взглядом о безмятежно-звериные глаза Илидора, которые ясно говорили: в этот раз я тебе врежу ответно. Притом не ладонью и не по щеке, а кулаком и в живот.

Видно, то же самое прочитал Йеруш, потому как сделал длинный шаг назад, чтобы не помешать Илидору замахнуться хорошенько, и тут же получил упреждающий тычок под рёбра от одного из матросов.

В животе у Красной Рубахи и так было тошно и нудно после удара рукоятью, потому руку он опустил и обрадовался, когда меж ним и Илидором скользнул Косица. Кивнул, сильно выпукливая свои светлые глаза, такие жутенькие на темнокожем лице: отдохни, дескать, приятель, а то умаялся весь. И Красная Рубаха отошёл.

— Вперёд и вправо, — тут же сказал Илидор.

— Вперёд? — переспросил Морген.

Это означало, что с каменного уступа нужно спускаться в гигантскую лощину, в чашу-котлован. Подойдя к уступу, люди моря увидели, что чаша эта состоит из полуразрушенных, частично ушедших в землю, заброшенных домов и домиков, остатков сараюшек, навесов, чахлых акаций и безымянного пушистого кустарника между ними. Место явно было заброшено десятки, а то и сотни лет.

И Полуэльф, и пятеро матросов с лопатами кривились, а кое-кто ругательски шипел. Моряки определённо ожидали, что копать нужно будет прямо здесь, подле известнякового корабля.

Илидор мог бы им сказать, что рун на лоскуте еще много и поиск предстоит непростой, но ничего не сказал, ясное дело. Ещё чего. Пусть люди моря неправильно рассчитывают свои силы. Пусть они проявляют нетерпение, раз за разом ожидая близкого конца пути и раз за разом обманываясь. Тем быстрее согласятся на сделку с драконом.