— А то! Снайперка экстракласса. На заказ. В ходике. Там же и бронник. Ну так как, ныряем?

Алена отрицательно покачала головой.

— Сорри. А то бы показала тебе Озеро спящих.

«Соглашайся! — шепнул искушающий голос. — Другого шанса не будет. Видашник с собой. Инфашек целая упаковка. Иди! Возможно, ты увидишь такое, чего не видел никто до тебя. Притащишь материал Витьке. Представляешь, как он обрадуется!»

«Обрадуется?! — мысленно передразнила искусителя Алена. — Как же! Он не из тех парней, которые обожают, чтобы им женщины преподносили дары на блюдечке. Он сам все увидит, все разузнает...»

Она вспомнила, как зимой они катались на лыжах, Виктор упал, сломал лыжу, нога безобразно вывернулась. Она подбежала к нему, протянула руку. Но он лишь сделал отстраняющий жест. Не хотел ни от кого принимать помощь. Ни от кого не желал зависеть.

— Нет... вряд в том мире мне понравится... — ответила Алена.

Примитивный ответ, тем более — снайперше.

— Кстати, Виктор Ланьер из «Дельта-ньюс» сварил на ту сторону, — сообщила Алиса.

— Знаю. Он сам сказал мне, что идет за врата.

— Ну да, сам! Ланьер в дом к каждому приходит. Только это не он, а его голо. Эта такая суперовская программа. Полная иллюзия, что он заходит в гостиную, садится в кресло и спикает о том, что ты считаешь самым важным. Поразительно, как он это узнает.

— Он приходил ко мне живой! — заявила Алена.

Алиса в ответ расхохоталась и покрутила пальцем у виска.

— Поразительно, двадцать процентов посетителей портала так и считают... Он их грузит, а они верят! Класс! Ну ладно, ла белла, некогда мне с тобой спикать. Если не ныряешь, тогда оревуар!

Глайдер рыжей красотки стал спускаться к стоянке летучих машин.

«Ты дура», — сказал искуситель.

«А по мне — все они дураки!» — огрызнулась Алена.

Она понимала, что поступила правильно, что нечего ей делать на той стороне в одиночку. Да и не в одиночку делать нечего. Врата влекли, завораживали, но у нее никогда не хватит смелости нырнуть, как в омут, в таинственный лиловый сумрак врат. Да, она никогда не осмелится. Никогда.

Алена так задумалась о разговоре с Сущинской, что не заметила, как у пропускного пункта началась заварушка. Человек двадцать в пестрых балахонах и в красных колпаках пытались заблокировать вход в зону перехода. Они сковали друг друга цепями и теперь скандировали:

— Закрыть врата! Закрыть врата!

Над их головами прыгали и кувыркались анимированные голограммы. Карикатура на Джона Моррисона — главного стража врат — и на главу Мирового правительства Эйно Хаккинена. Служба безопасности врат тут же окружила демонстрантов. Их обстреливали ловчими коконами и по одному, спеленатых, переносили в многоместный мобиль. Коконы позволяли задержанным брыкаться, извиваться по-змеиному и совсем не мешали вопить и обзывать охранников.

Алена вдруг представила в такой ловчей сети тетю Надю в ее фиолетовом платье и расхохоталась.

Вездеход дернулся и замер. Мотор еще с минуту пыхтел, выплевывая в холодный воздух терпкий запах не до конца сгоревшего эршелла, потом замолчал. Виктор открыл глаза. Второй двигатель натужно рокотал впереди. Слышно было, как в лесу срывались с ветвей комья липкого снега. Мелкий холодный дождь промочил одежду насквозь. Даже накидка, которой одарил Виктора лежащий рядом на броне сержант, не спасала. Тело ныло: каждая мышца, каждая клеточка пропиталась усталостью. Таблетки не помогали. Голова болела, и горло саднило.

«Мы — слабые твари, но мы покоряем миры», — вспомнил Ланьер начало популярной песенки.

Небо на востоке чуть-чуть светлело вялой холодной желтизной. Лес был серо-черно-белым. С одной стороны дороги стояли гиганты, с другой — тонкий, едва начавший входить в силу молодняк.

— В чем дело? — спросил Виктор. — Почему стоим?

— Завал впереди, — сержант сладко зевнул. — Второй мотор растаскивает.

Виктор приподнялся на локтях. Насколько удавалось ему рассмотреть в призрачном свете раннего утра, главный тракт был завален бревнами. Второй вездеход волочил их к обочине, утробно урча.

— Засада? — спросил Виктор.

Страха не было. Будь в засаде «синие» или мары — давно убили бы. Смешно бояться вдогонку.

— Нет, просто завал. Это часто делается. Никто не знает, кто за тобой топает, если ты в хвосте, «Синие» или «красные». Вдруг «синие»? Да жахнут из гранатомета. Или «крокодила» пустят по следу. Через завал «крокодил» не пролезет.

— «Крокодилы» запрещено провозить через врата.

— Их на этой стороне собирают. Разве сложно? Я сам видел у наших «крокодила». Огнем плюется только так.

— Никогда не слышал, чтобы в операциях участвовали «крокодилы». — Ланьер к любой информации относился придирчиво. Услышал — проверил. Была эта привычка у него врожденной. Стала — профессиональной.

— Конечно. Они либо сжигают противника и молчат об этом, либо огнеметчиков противник ловит и расстреливает на месте. Но об этом тоже все молчат.

Виктор вспомнил, сколько почерневших бревен он видел вдоль главного тракта весной, и понимающе кивнул.

— Вы не успеете, — сказал кто-то рядом.

Виктор вздрогнул и оглянулся. Человек вылепился из сырых утренних сумерек. Такой же серый, призрачный, как лес вокруг. Материализовался из влажного воздуха. Дешевый, без адаптации, камуфляж, серая непромокаемая накидка. В прорезь накидки высовывался короткий ствол автомата. Лицо белое, безвозрастное — можно дать и тридцать, и пятьдесят.

Призрак мортала. Предупреждает? Виктор приглядывался, но не узнавал. Мортал присылал только тех, кого Виктор знал прежде. А этого видел впервые.

Хвататься за бластер — поздно. И значит — нелепо. Ну что ж, тогда поговорим.

— Вы кто? — спросил Виктор. Бросил взгляд на сержанта. Тот не встревожился. И даже не удивился.

Главное достоинство сержанта Топчего — невозмутимость.

— Бурлаков, Григорий Иванович, — представился неизвестный на гражданский манер. Руку протянул для пожатия.

Ланьер стиснул его ладонь. Крепкая, теплая. И сухая, несмотря на снег и дождь. Живой. Не призрак.

— Привет, — улыбнулся Ланьер живому. — Почему решили, что не успеем?

— Завалы впереди, и мост рухнул. То есть перейти можно — но без техники. Времени у вас — кот наплакал. К тому же раненых много. Сами добежать успеете. Но тогда раненых придется бросить. Оставайтесь у меня.

Посланец Судьбы? Но что сулит Судьба? И стоит ли ее испытывать? Или она все решила опять, и от тебя уже ничего не зависит...

— Где это у вас? — спросил Борис, выползая из-под своей накидки.

— У меня крепость вон там. — Бурлаков неопределенно махнул рукой вдоль главного тракта. В сторону, противоположную вратам. Виктор знал (да все побывавшие здесь знали), что с двух сторон от тракта сразу за зоной игры тянется на многие километры мортал.

— Спасибо, там мы уже были, — язвительно заметил Борис.

— Запас сухарей, муки имеется. Патронов достаточно, — продолжал Бурлаков, не обращая на шутку Рузгина внимания. — Дичи настреляем зимой. До весны дотянем. Я уже много зим здесь живу. Знаю, как к зимовке готовиться. И я не мар.

— Что? Зимовать здесь? — переспросил Борис. — Да ты что, сбрендил, приятель? Нас не бросят просто так!

Бурлаков рассмеялся коротким смешком:

— Кто вам подобную чепуху сказал? Знаете, сколько отставших всякий раз мечется по дорогам?! Весь декабрь здесь будет пальба, в январе — метели и стужа. В феврале начнется людоедство.

— Людоедство? — переспросил Борис.

«Это будет совершенно убойный материал, — Ланьер отчетливо услышал знакомый голос. — Ты же хотел остаться. Ну!»

Он рот открыл сказать «да», но не сумел. Что-то мешало. Что-то еще манило назад — к вратам. Может, мечта о тепле, о горячей ванне. Об Алене... Всё вместе. Он не мог еще эту нить оборвать.

— Я передам ваши слова капитану. — Виктор спрыгнул с брони.