— Ты ее видел? — Виктор сел на кровати, будто его подбросило пружиной.

Мелькнувшая догадка очень не понравилась портальщику.

— Конечно, видел. Только... она тебя уже не ждет.

— С чего ты так решил?

— Не ждет,— повторил Поль.

— Что? — Виктор уже обо всем догадался, но не хотел верить. — Нет, это невозможно. Нет...

Он выскочил из комнаты, пробежал по галерее, потом нырнул в какой-то коридор. Ему захотелось немедленно на воздух. Только чтобы не видеть этой торжествующей, снисходительной усмешки на губах Поля. Алена предала его. За что? Вместо дороги во двор отыскал лестницу на смотровую площадку.

Он бежал, не останавливаясь, едва не упал. А когда очутился наверху, ледяной ветер чуть не сбил его с ног. Был уже вечер. Пики ледяных гор рдели в лучах заката, сами они сделались синими, почти ультрамариновыми, тогда как ущелья тонули во тьме. Виктор метался по крошечной площадке, садился на камни, но тут же вставал и снова бросался от одного края к другому.

— За что? — повторял он снова и снова. — За что?

Он испытывал боль и одновременно — недоумение. Кажется, впервые он не понимал, что случилось. Ему казалось, если он поймет, как все произошло, ему станет легче. Но он не мог понять. Пока эта задача казалась ему неразрешимой.

Потом остановился и посмотрел на этот мир, прекрасный, но совершенно ему чужой, как будто впервые.

Остаться здесь навсегда? Нет, ни за что. В нем закипала ярость. Он уже ненавидел эту землю, которая так поразила его в первый момент. Он в ярости ударил кулаком по стене. Боль на миг его отрезвила. И мгновенно отшвырнула — на самый край скалы. Он едва не свалился в ущелье. Стоял, ухватившись за камень, вдыхал холодный воздух, и его разбирал нелепый идиотский смех. Он чуть не погиб сейчас из-за предательства женщины, которой он никогда не верил.

— Ну вот, мы и пришли! — объявил команданте.

Он смотрел на храм Кукулькана, на вершину которого вели четыре крутые лестницы, и улыбался. Участники марша тут же разбрелись по всей территории комплекса. Кто-то осматривал площадку для игры в мяч, кто-то — Храм воинов.

Команданте остановился у входа в Храм воинов. Каменный человек полулежал, уперев локти и поджав ноги, держа в руках каменную чашу. Когда-то на нее выкладывали дымящееся, еще теплое сердце жертвы.

— Куда мы пойдем теперь? — спросил Мигель.

Команданте посмотрел на пирамиду и крутые лестницы, ведущие наверх. На вершине стоял квадратный храм, снизу казавшийся крошечным.

— Нас ждет Кукулькан — Пернатый Змей,— объявил команданте.

И первым зашагал по ступеням наверх. За ним потянулись остальные участники марша.

Туристы, что прибыли в Чичен-Ицу до команданте и тысяч сторонников вечно открытых врат, снимали на головидео процессию, что ползла на макушку пирамиды. Вот сейчас первые поднимутся, постоят немного наверху и начнут спускаться. Немногочисленные портальщики, которым за долгие дни затянувшегося марша уже надоело снимать парней и девчонок в пропитанных потом майках, усталых, загорелых, покрытых пылью, и брать однообразные интервью у команданте, немного оживились. Их путешествие должно было вот-вот закончиться, и тогда они смогут попасть в какой-нибудь более интересный уголок Вечного мира.

Участники марша шли и шли наверх, уже вся лестница была запружена народом.

— Черт! Они уже должны начать спускаться! — объявил сухощавый загорелый портальщик с черной курчавой бородой. — Куда они делись?

В самом деле, толпы марширующих, что поднялись наверх, никак не могли разместиться на верхней площадке. Тем более что никого не было видно возле храма. Все вошли в храм и скрылись. На всякий случай портальщик принялся обходить пирамиду, чтобы удостовериться, что ни по одной из трех оставшихся лестниц никто не спускается. Три лестницы пустовали, и только по одной, единственной, обращенной в сторону Колодца Жертв, поднимались и поднимались участники марша.

— Ну, и куда их увел наш Крысолов? — спросил чернобородый портальщик.

Тут только, кажется, его товарищ сообразил, что творится неладное.

Он вдавил тревожную кнопку коммика и закричал срывающимся, мгновенно севшим голосом:

— Непредусмотренный контакт. Непредусмотренный... — и замолчал.

Потому что увидел, что процессия разделилась. Наконец и до участников марша дошло, что там, наверху, происходит что-то неведомое. И «марширующие», вместо того чтобы начать подъем, поворачивали в сторону, обтекали пирамиду. Человеческий поток разорвало надвое. Одна половина медленно втягивалась наверху в двери храма, а вторая закручивалась у подножия пирамиды.

— Видачь, Фрэнк! Видачь! — заорал чернобородый портальщик.

Уже десятки камер были направлены на пирамиду. В воздухе вертелся глайдер с голограммой «Глобал», стремясь запечатлеть происходящее.

— Новые врата! Новые врата! — закричал вдруг чернобородый и, подхватив камеру, рванулся к пирамиде.

Пока он проталкивался через толпу, пока бежал наверх, те, последние из отважившихся совершить подъем вместе с команданте, исчезли в храме. Внезапно сильный порыв ветра ударил портальщику в лицо, он увидел, как легкий мусор: шуршащие обертки, пустые бутылочки и прочая дрянь, оброненные участниками марша,— разлетелся во все стороны, будто кто-то огромный дунул изо всей силы, очищая древнюю пирамиду. Портальщик едва не упал и присел на ступени. Но ветер так же мгновенно стих, как и налетел. Все успокоилось. Только рокот голосов внизу все нарастал. Портальщик поднялся и зашагал наверх, сначала медленно, с опаской, потом все быстрее и быстрее. Достиг вершины и подошел к храму. Осторожно, с бешено бьющимся сердцем заглянул внутрь, ожидая увидеть что-то похожее на синее вращение, какое видел он в воротах Януса. Но здесь ничего не было — полумрак и вековой покой. Можно было подумать, что все эти люди, только что поднявшиеся по лестнице и вошедшие в храм, пригрезились.

Тем временем со всех сторон к храму неслись тени — это сверху из глайдеров спускались автономные капсулы.

Портальщик заметил эмблему врат на борту одного из глайдеров.

Стражи!

В следующий миг его оттеснили. Стражи взяли храм в кольцо, и двое, неся на плечах черные ящики с какой-то аппаратурой, вошли в храм. Тут же вход будто задернули матовой пленкой, а стражи стали медленно продвигаться вперед, выставив серебристые раструбы, сплетенные из ажурной проволоки. Так они двигались, пока не прошли весь храм насквозь. Никто не провалился, не исчез. Никто даже не потерял сознания. Врат внутри не было.

Но те люди, что поднялись с команданте на пирамиду, исчезли.

Рен Сироткин шел по тропинке, опираясь на суковатую палку. За последние годы он сильно сдал, хотя и проводил немало времени в крепости.

Дом, сложенный из мощных стволов лиственницы, стоял на окраине поселка. Он походил на другие: с узкими оконцами, одноэтажный. Только обширная терраса, тянувшаяся вдоль всей западной стены, отличала это строение от прочих. Хозяин сидел в плетеном кресле. Снизу, с дорожки, было не ясно, чем он занят.

— Здравствуйте, Виктор Павлович! — окликнул хозяина дома рен. — Как поживаете?

Виктор поднял голову:

— Вы же и сами знаете, что дерьмово. Зачем спрашиваете?

— Может быть, пригласите войти? — улыбнулся рен.

— Заходите. Я не запираю дверь.

Рен поднялся по лесенке на террасу. Теперь он увидел, что Виктор держит на коленях старую затрепанную книгу. За прошедшие годы бывший портальщик сильно изменился: волосы почти полностью поседели, лицо приобрело мрачное, какое-то застывшее выражение, а несколько рваных шрамов на щеках и подбородке, давние, уже успевшие побелеть, придавали ему вид настоящего дикаря.

— Сейчас середина мая. Все жители заняты огородами, а вы...