— Я забрал именно его потому, что это — единственный драгоценный камень из всей заначки Хардреда, — медленно, с удовольствием проговорил Илидор. — Все остальные — полудрагоценные или вообще стекляшки. Нет там никаких гранатов, изумрудов и прочего. Есть довольно приличный жемчуг, несколько топазов, но и только. А всё что выглядит как драгоценные камни — это подделки, Найло. Все, понимаешь? Стекло, смола, краска, не знаю, что ещё. Единственная стоящая вещь — вот она.

Йеруш задохнулся, застонал, вцепился в свои волосы и принялся их трепать, как безответную зверушку. Во всей этой беготне он умудрился напрочь забыть, что дракон чувствует драгоценные камни, чувствует их издалека и безошибочно. В отличие от каких-то там портовых забияк, гнусных полуэльфов и даже от гномов, которые много лет прожили под землёй и оказались достаточно лихими, чтобы выйти в надкаменный мир и покорить себе море.

Всё это чушь и блажь, и море не покоряется никому.

— Я не знаю, как называется этот камень, — немного смущённо признался Илидор, — но он очень ценный. Он звучит громче рубинов, Найло, честное слово, я точно это знаю, я как-то находил рубины в подземной шахте в Варкензее…

Дракон махнул рукой.

— В общем, покажи этот камень толковому ювелиру, он будет в восторге. И прекрати уже орать, как помешанный, даже если ты помешан.

Йеруш осторожно, с совсем другим уже выражением лица принял от Илидора камень. Сначала хотел положить его в кошель, но тут же одумался. Раскопал в котомке небольшой холщовый мешочек, бережно поместил в него серебристо-грозовой камешек.

— Когда полетим?

Илидор сунул руки в карманы и нога за ногу прошёлся вдоль кромки воды.

— Морген уйдёт подальше — и полетим.

— А ведь этого засранца ждёт тот ещё сюрприз, — осклабился Йеруш. — Надеюсь, ему будет икаться до самой весны. Или он сдохнет с голоду за зиму в этой его Пыжве. Или команда его порвёт на тряпки, а потом их самих тоже кто-нибудь порвёт, или они сдохнут от холеры на самых гнусных вонючих задворках! Даже не знаю, что меня бы устроило больше, вот ты как думаешь, вот тебя бы что больше устроило, дракон, а?

Илидор молчал и улыбался, глядя вдаль. У его ног тревожно ворочалось и ворчало море, разгоняло барашками волны на край окоёма. По их спинам скользил-уходил к горизонту бриг «Бесшумный», и заново окрылённый ветер играл в его парусах, цеплялся за снасти и напевал по памяти песню, которую услыхал как-то раз от золотого дракона.

Воротный стражник, здоровяк с впечатляющими рыжими усами, преградил путь, качнув в сторону Йеруша копьём.

— Кто таков и по какой надобности явился в Бобрык?

Йеруш огляделся вокруг с непонятно-на-что надеждой, но и дорога, и приворотье были пустыми.

— А что-то случилось?

— Случилось, — буркнул стражник. — Блудники шалят, а может, шишаги. Тока и поспеваем в сем году, што потеряшек собирать по предгородьям. Как с самого начала осени заладились теряться, так и…

— Пдитом бдогих бодедяшек даходим уже задохдыми, — простуженно пробубнил второй стражник и трубно высморкался в затрёпанную тряпку.

— И, — веско добавил первый, — подозрительно выглядят путники, что просто пришли себе в Бобрык незаблуженными и с довольными рожами. А ну как вы тоже нечисть какая? Мало ли, чего там прётся на наши земли, когда идёт зима? Зима ведь — это…

— … дурное время, колдовское, — раздражённо перебил Йеруш. — Сколько я слышал этот напев от самых старолесских приграниц, а толковую нечисть увидел лишь раз!

Стражники переглянулись.

— Вот мой называй, — эльф нетерпеливо протянул руку. — В Бобрыке я проходом, на день-другой, хочу заглянуть к мастерам по своим научным надобностям.

Простуженный стражник, шевеля губами, считал надпись на браслетной пластине. Что-то прошептал на ухо первому, и тот скривился, точно от кислого пива. Подбородком указал на Илидора.

— А этот? Тоже учёный? Не похож чего-то.

Илидор внутренне возмутился: да, он походит сейчас на оборванца, — но Йеруш Найло и сейчас, и год назад, и всегда походит на малахольную птицу, так почему на его счёт у стражников не возникает сомнений?

— Это помощник мой, — Йеруш дёрнул губой, обнажая клыки, и стражник чуток задеревенел лицом. — В деревне нанятый. Поклажу таскает. Я могу уже наконец пройти через эти восхитительные ворота, или мне ещё нужно ими полюбоваться? Да? Нет? Я уже налюбовался почти до блевоты, честное слово, вы же не хотите, чтобы меня вытошнило прямо вам на…

— Сдышь, ды, — простуженный шагнул к Йерушу.

Крылья Илидора попытались хлопнуть, но большой рюкзак прижимал их крепко, что сейчас было к лучшему. Дракон старательно сохранял на лице выражение полнейшей отстранённости. Усатый стражник придержал простуженного за плечо, но лишь для того, чтобы отодвинуть его в сторонку. Подошёл и сам в упор уставился на дракона.

У Илидора, разумеется, не было называя, потому дракон принялся изображать обострение врождённого таланта к исключительной тупости.

Меч они запихали в рюкзак на подходе к городу, в надежде, что никто не станет осматривать поклажу двух пеших путников. И хорошо, что запихали, подумал Илидор, иначе бы у стражих возникли очень, очень сложные вопросы касательно «нанятого в деревне помощника» с мечом.

— Ну проходите, — неохотно проворчал наконец усатый. — Ток вести себя прилично в Бобрыке, ясно? На улицах не срать, к порядочным людям не приставать, по ночам не лаять!

Простуженный, шмыгая красным носом, выдал Илидору и Йерушу по деревянной фишке в форме ёлки.

— Отдадите стражим на выходе, — скучно пробубнил усатый. — Выход через Узкие ворота. Ежели задержитесь дольше чем до завтра, так возвращайтесь за новым пропуском, и штраф запла́тите тогда, за шатанья по городу без надобности.

— А ежеди джево — вбиг с-бод зебди достану и бод деё верду, — веско добавил простуженный.

Йеруш, уже прошедший за ворота, обернулся в прыжке, взмахнув руками, и стражники, опешив, одновременно выставили вперёд копья, но Илидор привычно сгрёб эльфа за плечи и потащил за собой по улице, что-то сердито шипя ему в ухо.

— Примаханные, — сказал усатый, провожая взглядом две удаляющиеся спины.

— Ага, — кивнул первый. — Мож, здырковые? Одздали от звоих?

— Не, — второй мотнул головой. — Цирк жуткий. А эти двое — просто придурки.

— Ну, я подубал, мож, сбешилы…

— В этих краях все малахольные! — Радовался дракон. — И люди, и селения, и нечисть! Мы сколько дорог исходили — и всего раз на тебя что-то напало, а местных послушать — так хоть за ворота не выходи, тут же нечисть ка-ак прыгнет!

Йеруш ежился в своей куртке, как отощавший медведь в слишком свободной шкуре, то и дело оступался в дорожных колеях, смотрел на вывески, искал указатели. Илидор думал, что Найло его и не слушает, но тот ответил:

— Нечисть знает, кто её принимает всерьёз, я уверен. Лезет к тем, кто боится, кто накормит страхом, а от нас ей что толку? И в Гребло — ты заметил? — ни один человек не говорил про лихоту, болотных вомперцев и прочих блудников. Я еще тогда подумал, что в Гребло ничего такого и нет. Приморские люди мало думают про сухопутную ёрпыль — так она к ним и не приходит. С людьми моря ей голодно, с нами тоже. Что с нас взять, помимо пенделей?

Илидор фыркнул. Тоже ещё, раздаватель пенделей выискался. Могучий воин Йеруш Найло! Гроза селений и морей, большой знаток боевого приёма «Спотыкучий ухват»!

Мастеровые кварталы начинались почти сразу за Железными воротами, улицы наполнял гам, стук, слоистая непознаваемая вонь и суета. Йеруш по сторонам так и не смотрел — только на вывески, и в него чуть было не врезался мальчишка, несущий в обеих руках по полному ночному горшку.