– Не знаю, – нахмурилась наузница. – Быть может, они привычны ко всяким странностям? Они проводят свою жизнь в изысканиях и исследованиях. На что только не натыкаются. Могло у них выработаться воспротивление?

– Это ты их привела к жрищу. – Кинфер слышал свой голос как будто со стороны.

Ихана снова пожала плечами.

– Зачем оно нужно тебе, а, наузница?

– А тебе? – Она мягко улыбнулась. – Да, я помню, ты говорил. Только ваши ортайские маги ошиблись, Кинфер. Главное жрище Согласия находилось в другой части Гижука. Здесь было жрище Силы.

– Тебе нужна статуйка, чтобы…

Ихана смотрела на него спокойно и даже… ласково?

– Не глупи, Кинфер. Ты слышишь, что там творится? Статуйка слишком долго лежала позабытой, накапливая мощь. Она никому не дастся в руки, разнесет всю раскопку и уничтожит самое себя. Я ошиблась, недооценила ее и совершенно зря заморочила Странников. Три месяца впустую. Но такое случается. Что такое три месяца, когда впереди и позади тысячи лет? Мне все равно нужно было прийти сюда в этот день.

От раскопки громыхнуло еще громче, потом засверкало и зарокотало.

– Ты – Тэрья, – тихо произнес Кинфер, но даже за грохотом эти два слова услышали все.

– Какой ты догадливый, – издевательски протянула Ихана.

Кинфер слышал, как орки сделали по шагу вперед. У него зашумело в ушах и задрожали руки.

– Значит, это правда: демоны, магоны, призорцы… Почему ты рассказала мне про паука?

Наузница наклонила голову, рассматривая обережку, провела пальцами по сложному плетению, любуясь.

– А почему нет? Тебе не уйти отсюда. К тому же у демонов не бывает родителей, Кинфер, и никто не говорил мне, что нехорошо играть с едой, – наузница подняла горящие желтым глаза, и у эльфа снова сжалось в животе. – Впрочем, мне всегда думалось, что у демонов есть много общего с кошками.

Ихана сильно дернула обережку, срывая ее с рожек-держалок. Маг зашипел: наузница успела вплести в лесенку несколько его волос, зацепившихся за рожки.

Никто не понял, как Ихана оказалась на ногах, но теперь она то ли стояла на пороге, то ли парила над ним.

– Орки могут уйти, – весело сказала она и подмигнула близнецам. – Вам теперь один путь – магонами в Азугай, а там вы сами все забудете. А маг, посланник ортайской Школы, – это дело другое. Мага придется убить.

– Ну попробуй, – прищурился Кинфер, понимая, что бой предстоит безнадежный.

С атакующей и оборонной магией он не особенно ладил, а отбиться от демона в одиночку, наверное, не смог бы даже лучший боевой маг.

– Обидно, – Ихана смотрела на него почти жалобно. – Ты хороший парень, и ты мне понравился. Но эта твоя Школа… Да магам все равно не выжить – слишком уж вы лезете во все, мешаетесь под ногами… Мне жаль, правда.

– Простить демона легче, когда он раскаивается, – вежливо согласился Кинфер и бросил в Ихану загодя подвешенную на руку огненную Сеть, – и горит!

Эльф не думал, что Сеть способна остановить демона или хотя бы навредить ему всерьез, но она помогла выиграть время.

Пока Ихана с воплями дергалась в жгучих ячейках, Кинфер схватил ошалевших близнецов за руки и потащил со двора:

– Убираемся отсюда, орки!

Маг подозревал, что в Ылге демонесса не стала бы их преследовать – что-то в этой деревне ее явно смущало, но особо не рассчитывал, что они успеют уйти. Однако он надеялся вывести из-под удара хотя бы близнецов. Что Ихана вцепится в него мертвой хваткой – сомневаться не приходилось, как и в том, что Ук и Жоркий не будут спокойненько сидеть в стороне и наблюдать, как кишки эльфа размазывают по округе.

И вообще: ну не стоять же теперь смирно напротив демонессы, ожидая, пока она с ним покончит?!

Пробегая по тропинке к порталу, все трое сообразили: туман обходил стороной дом наузницы. А здесь он успел основательно загустеть. Уже видны были отдельные рваные клочья во влажной уплотнившейся зелени, и даже собственные ноги в ней различить стало трудно.

Со стороны раскопки грохотало без перерыва. Сверкало, наверное, тоже, но в тумане отблески оставались неразличимыми.

«Статуйка. Ох, не до нее мне будет! Надеюсь, Странники успели оттуда умотать!»

Собственный портал Кинфер не столько видел, сколько чуял, и поэтому они не сбились с дороги. Ук успел сигануть в голубую рамку, зажмурившись и причитая: «Не пойду я ни в какой Азугай!», а Жоркий немного промедлил.

– Да прыгай же! – заорал маг. В тумане его голос звучал глухо.

– Можешь остаться, – прошелестело из-за спины, и из тумана выступила Ихана. – Я достаточно сердита, чтобы убить и тебя.

Кинфер сглотнул и обернулся.

За порогом дома наузница изменилась. С нее смыло округлость, мягкость и юность – теперь перед магом стояло худое и сильное существо, не старое и не молодое – вечное.

Демонесса оставалась по-своему роскошной, но ее уже невозможно было принять за человека. Кожа стала бронзовой, волосы – густо-медовыми, глаза – громадными и желтыми. Уши поднялись, пальцы удлинились и увенчались короткими мощными когтями. Все это перемежалось вспухшими ожогами от Сети, которую бросил в нее Кинфер.

Совершенно жутким было то, что Ихана по-прежнему улыбалась.

Зубы у нее были очень белыми и острыми, а губы – почти такими же черными, как следы от Сети в тех местах, где она обожгла тело особенно сильно, обуглив его почти до костей.

– А ну-ка полегче! – Жоркий, поняв, что терять уже нечего, упер руки в бока и расправил плечи. – Как бы не лишиться тебе зубов, бабуля!

– Как бы твоей маме не лишиться сына, – оскалилась Ихана.

Из тумана раздался рев, метнулась огромная тень, и на опешившего орка вывалился бурый лохматый медведь.

Кинфер увидел, как Жоркий упал, и услышал, как хрустнула кость, но тут же ему стало не до орка, потому что демонесса бросилась на него самого.

Плохо было то, что она оказалась очень сильной и быстрой. Даже быстрее медведя. Очень плохо то, что Кинфер не мог пользоваться магией: демонесса вознамерилась не мудрствуя перегрызть эльфу горло, и ему приходилось удерживать ее обеими руками. Творить заклинания он не мог.

Зато она много чего могла и охотно пустила всё это в ход.

Ихана повалила его на землю, лягалась, рычала, рвала когтями. И впрямь играла, как кошка с загнанным мышонком. Или мелко мстила за боль от жгучей Сети. Наверняка демон мог сразу убить мага.

Из тумана донеслось глухое рычание и яростный рявк. Кажется, Жоркий умудрялся избивать медведя, несмотря на сломанную кость. Или это как раз медведь сломал кость, налетев на орка?

Руки Кинфера дрожали, живот и бока горели. Все, что он мог, – не выпускать плеч демонессы и не сгибать локтей, чтобы клацающие зубы не впились в горло. Перед глазами плыло. Запах крови становился резче, и странно было понимать, что это его собственная кровь. Еще глупее было погибать в нескольких шагах от спасительного портала, зная, что перемещения залечивают раны, даже смертельные. Всего-то и нужно, что отбросить от себя разъяренного демона и добраться до сияюще-голубой рамки.

Медведь заревел басом и затих. Кинфер с трудом повернул голову, несколько раз моргнул. Большая туша лежала рядом, иначе эльф бы просто не разглядел ее в тумане. Орка не было.

«Туман сожрал его», – подумал Кинфер, и от этой мысли стало даже больнее, чем от когтей демонессы, впившихся в его шею.

Множество мыслей пронеслось в голове в один вздох. Про статуйку, про Школу, про Ылгу, и про светловолосую девушку, и про похожего на нее мальчишку.

Потом шею рвануло, боль сделалась невыносимой, и последнее, что увидел эльф, – злорадный оскал демоницы, а еще, краем глаза – голубое сияние спасительного портала.

«Я снова не доделал двух шагов», – успел подумать Кинфер.

И даже улыбнулся.