У Илидора уже слегка позвякивало в голове от ветра, качки, грохота волн, тихой сосредоточенной ругани рулевого и запутанных клубков смыслов, которые плели Йеруш и Морген. Дракон отнюдь не был уверен, что они сами понимают, о чём говорят, хотя и выглядят, как надувшиеся и очень важные индюки.

Морген несколько очень длинных мгновений смотрел на Йеруша, то ли не находя ответа, то ли не желая отвечать, и в глазах его потухло самодовольное ехидство, а потом вдруг медленно, со вкусом и чуть понизив голос, Полуэльф продекламировал:

— Я лежу на берегу со стрелой в глазнице, потому что лучше смерть, чем позорный плен…

Илидор посмотрел на Йеруша — тот глядел на Моргена с непробиваемым презрительным прищуром, но дракон-то легко считал бурю едва уловимых теней мимической пляски на лице Найло. Дракон понял: Йеруш услышал в словах Моргена куда больше, чем услышал Илидор, — больше, чем значили сами по себе произнесённые слова, и Йеруша они не на шутку встревожили. Наверняка Полуэльф цитирует какой-нибудь из упомянутых им эльфских героических эпосов, намекая на что-то бесконечно многослойное, важное, многоумное и бесячее.

Вода уже то и дело перехлёстывала через борт. Бриг «Бесшумный» карабкался вперёд по бурлящим волнам, хотя это было кочерга знает как трудно, но бриг шёл и шёл вперёд, упивался свободой и собственной мощью, а из сердца Южного моря ему навстречу двигалась тьма. Её предвестники бросали в лица порывы хлёсткого ветра и почти невесомые пока что капли. В золотых кудрях Илидора они блестели, как роса в паутине.

— А вот и солнце меркнет, — чуточку вибрирующим голосом произнёс Йеруш и отвернулся от Полуэльфа.

Дракон привычным жестом сграбастал Йеруша за плечи и увлёк его на палубу, по которой сновали туда-сюда матросы. Мелькнула на трюмном трапе красная рубаха — дракон не заметил, он обернулся к Найло, обернулся как раз в тот момент, когда у того за спиной сухое небо взрезала молния. В золотых глазах Илидора на миг вспыхнули солнечные зайчики.

— О чём говорит Морген?

Йеруш не отвечал, он в ужасе смотрел вперёд, в пучину.

— Найло! — дракон тряхнул его за плечо. — Проснись и ответь!

Йеруш оторвал взгляд от тьмы, поднимавшейся из пучины, и очумело хихикнул. Он не слышал вопроса. Дракон тряхнул его ещё раз и повторил:

— «Я лежу на берегу со стрелой в глазнице, потому что лучше смерть, чем позорный плен». Ну? О чём это на самом деле?

— О том, что есть другой план и другой уговор, — ответил Йеруш, словно чужими губами. — И нам забыли сообщить о нём.

— Почему Морген говорил про это сейчас?

— Я не знаю. Он любит играться с добычей?

— Да что с ними со всеми сегодня такое…

Тьма шла из сердца моря, а из тревожных волн под её брюхом сплетался-прорастал силуэт гигантского судна, и это взволновало Йеруша значительно больше слов Моргена. Ведь время слов ещё не настало, а неведомая морская ёрпыль — наставала прямо сейчас и ещё как!

— Это кракен! — возопил впередсмотрящий и схватился почему-то за задницу.

Илидор вздрогнул и всем телом обернулся, чтобы встретить льющуюся с неба тьму — обернулся очень не вовремя и поймал грудью вовсе не призрачную тьму, а тяжеленую верёвочную бухту, и рухнул на палубу, пребольно ударившись локтем.

Тьма шла из сердца Южного моря и накрывала архипелаг. Исчезали острова, лагуны и соединяющие их водяные пути, плащ бездны сочился с неба, опускался на морской хоровод, а тот растворялся в пожирающей его тьме, пока не пропал совсем, как будто никогда и не было его на свете. Бриг «Бесшумный» хохотал от восторга, хотя его швыряло по бушующим волнам, а между ним и исчезнувшим архипелагом из воды неспешно вздымался огромный призрачный трёхмачтовый корабль.

— Кра-аке-ен! — орал Косица и бегал по палубе, схватившись за голову.

— Держать курс! — ревел на шканцах Морген.

Матросы подпрыгивали, висли на веревках, тащили их своим весом вниз. Паруса, полные порывистым ветром, почти звенели над их головами, снасти рвались из рук.

Илидор, отбросив верёвочную бухту, поднимался на ноги, а было это не так просто на качающейся палубе, через которую всё сильнее перехлёстывала вода, а перед драконом полукругом стояли Красная Рубаха, Зарян и Треснутый Голос. У Заряна и Треснутого в руках были длинные ножи, у Красной Рубахи — копьё.

— Да вы все ополоумели сегодня, что ли⁈ — рявкнул дракон и выхватил меч из ножен на поясе Найло.

Ветер бросил волосы ему в лицо, за спину рыбкой сиганул Йеруш и схватился за бока дракона, чтобы не упасть.

А в памяти Илидора взбурлило давнее, забытое: как Куа подкараулил его в саду Донкернаса и попытался сломать нос, и тогда Илидор никак не мог поверить, что Куа это всерьёз. И ещё когда Юльдра запер его в храмовой пыточной…

Моряки стояли, чуть согнув ноги, легко приноравливаясь к качке и смеялись, смеялись, как безумные. С мрачным удовлетворением дракон отметил вспухающие сиреневые кровоподтёки на их лицах.

— Брось меч! — гавкнул Красная Рубаха, перекрикивая грохот волн.

Копьё смотрело прямо в грудь дракона, не двигалось ни на волос, даже когда бриг скатывался с очередной волны.

Илидор несколько мгновений скрипел зубами, подобравшись, сжимая рукоять, и палуба качалась под его широко расставленными ногами, и крылья трепетали, как паруса «Бесшумного», — а потом, быстро и коротко размахнувшись, дракон бросил меч. Прямо в Красную Рубаху. Рукоять с глухим «тыщ» впечаталась тому в живот, и моряк согнулся, Илидор сбросил руки Йеруша со своего пояса и поднырнул под копьё, схватил свой меч одной рукой, древко копья — другой, но кто-то уже намотал на кулак его волосы, а под ухо приставил лезвие кинжала. Ровно в то место, куда не так давно колол шилом жрец солнца Юльдра, и у дракона на миг ослабели колени.

— Брось меч, — скучным голосом повторил Зарян и сплюнул тягучую красную слюну — кровь всё текла из разбитой Илидором губы.

Треснутый Голос выволок вперёд Йеруша. Тоже с ножом у горла, разумеется. Бриг швыряло по волнам, кинжалы кололи кожу, проколы кровили.

Илидор, выругавшись на тему жирных отродий глубоких подземий, выпустил рукоять, и Красная Рубаха, всё ещё держащийся за живот, схватил его меч.

— Смотри, не залапай! — Велел Илидор — громко, чтобы перекрыть голос бури. — Этот меч мне очень дорог!

Красная Рубаха отступил, глядя на дракона, как на умалишённого. Зарян же шагнул вперёд, сгрёб Илидора за грудки и со всей накопившейся страстью врезал ему под дых. От этого удара дракон не улетел в море спиной вперёд лишь потому, что Зарян его держал. Согнулся пополам, зашёлся хрипом, не в силах перехватить воздуха. Рот заполнился желчной горечью, в ушах звенело, перед глазами кипела лава глубоких подземий, в лицо швыряло солёные морские брызги.

— Держать курс! — ревел на шканцах Морген Полуэльф, вторя грохоту волн. — Все наверх паруса убирать!

Призрачный корабль впереди медленно разворачивался к бригу носом. Призрачный капитан шёл за новой командой. Огромный пучинный корабль шёл не то поглотить маленький бриг, не то выдавить его с выбранного курса, но Морген Полуэльф орал «Держать ку-урс!», потому бриг «Бесшумный» нёсся прямо на сгинувший во тьме архипелаг, наперерез гигантскому призрачному кораблю, нёсся и выл от восторга.

Как давно старому бригу не перепадало настоящих опасностей! Сколько бесконечно длинных, унылых, лишних лет не бились в его борта злые волны грозных морей! До чего ж скучна и жидка жизнь, если ничто не грозит отобрать её у тебя!

Кто-то из матросов сжался в комок на палубе, кто-то вертелся вокруг себя, сплёвывая и колотя ладонями по ляжкам.

Выкрутив руку хрипящему дракону, Зарян волок его на нижнюю палубу, следом Треснутый Голос погонял пинками Йеруша. Красная Рубаха подскочил вперёд, всё ещё держась за живот, открыл дверь в ближайшую каюту. Дракон и эльф не успели даже понять, что происходит, как оказались внутри, впечатанные лицами в каютные стены. Впрочем, их тут же выпустили, на прощание несильно и обидно приложив о стены лбами. И заперли. Судя по топоту, двое моряков помчались на верхнюю палубу выполнять команды капитана, третий же остался у двери — Красная Рубаха, как было ясно по сиплому дыханию.