Быть может, близость Треклятого Урочища напомнила людям моря: этот сушный человек — не такая уж и подходящая для них компания. Он никогда не был и не мог бы стать своим. Он чужак, ненадолго и лишь волей случая попавший на борт корабля.

— Его, небось, даже в Пыжве бы каждый раз встречали, как в первый! — изрёк Красная Рубаха и заржал, опёршись обеими руками на столешницу и упершись взглядом в Илидора.

Через мгновение все остальные заржали тоже. Косица — несколько принуждённо.

— Да что смешного? — Илидор почувствовал, как загораются краснотой его уши — до того неловко стало находиться под тремя постранневшими взглядами.

— Ну, ты знаешь, Пыжва — эт бойкий торговый порт по восточный край моря, — посмеиваясь, пояснил Зарян. — Там много торговцев из тех, кому можно сбыть любой товар, много пьяных домов и всякого полезного люда. И есть там Большой Бурдак с бабами. Другие тоже есть, но этот — прям огроменный, в три этажа.

— Да-а, — мечтательно подтвердил Косица, вздохнул и с досадой добавил: — Сам я в Пыжве не был, но это правда про Большой Бурдак, это все знают. Там таки-ие…

— Щас я говорю, — Зарян пнул Косицу ногой под столом. — Ну так вот, Илидор, случается, на корабле, который в Пыжве хорошо известен, приходит человек моря, который прежде в Пыжве не бывал или бывал, но не в нужной компании. И такого нового человека с правильного корабля в Большом Бурдаке принимают бесплатно лучшие шлюхи, сечёшь? Хоть на всю ночь! Штоб этот моряк в другой день, в другой раз пришёл в Большой Бурдак с деньгой. Штоб знал, как его там встретят, ага, и в другие бурдаки носа не казал, понял?

— Ну и вот! — Красная Рубаха снова заржал, но лишь щербатый рот его смеялся, а глаза сделались рыбьими. — Тебя, Илидор, Большом Бурдаке и во второй раз обслужили б бесплатно! А то и в третий!

Моряки покатились со смеху и долго хохотали, подвывая и колотя ладонями по столу. Дракон смотрел на них с недоумением, глаза его потемнели.

— А может, тебя и самого б там к делу пристроили! — утирая слёзы, добавил Зарян. — Тебя ж не только бабы могут полюбить, такого смазливого, а?

— Ну какой кочергени, — Илидор с укоризной посмотрел на потолок. — Всё в порядке же было! Пусть в каком-то хреновом, но в порядке же!

Не мудрствуя, сграбастал Заряна за грудки, мощным рывком поднял обалдевшего здоровяка с лавки и врезал ему по лицу.

О приближении к Треклятому Урочищу можно было не сообщать: близость чего-то грозного ощущалась в воздухе и плотнела, как невидимый тошнотворный туман. Птиц не было видно со вчерашнего дня.

Йеруш, с утра снедаемый мутной тревогой, к полудню ощутил острейшую потребность поговорить с кем-нибудь поумнее морской воды в пробирке. Илидора не нашёл и поднялся на шканцы к Моргену.

— Пол-румба правее, — Полуэльф хлопнул рулевого по плечу, и рулевой потянул колдершток.

Волны громко ворчали за бортом и довольно сильно раскачивали корабль. Из сердца Южного моря ползло что-то клубистое и мрачно-серое.

Чуть повернув голову к Йерушу, но не глядя на него, Полуэльф спросил:

— Ты тоже ощущаешь её, Найло? Ощущаешь веху судьбы?

Йеруш шевельнул бровями. Голос Моргена изменился, сделался шершавым, как сухие доски палубы.

— Теперь, когда мы почти достигли цели, ты наконец заволновался, ты понял, что тебе не достанет окаянства и мощи. До тебя наконец дошло, что ты не сумеешь прожевать откушенный кусок и не подавиться.

Полуэльф улыбался уголком рта, и эта улыбка переплавляла свойского рубаху-парня в новое, ещё не виденное Йерушем существо. Неприятное до изумления.

— Я ведь хорошо знаю таких, как ты, Найло, — Морген наконец перевёл на Йеруша свой новый заострившийся взгляд. — Ты так усердно прячешь настоящего себя, что становишься только заметнее под любой маской, как огонь под стеклом фонаря. Ты не обманул бы меня ни на миг, Найло, ведь я хорошо знаю такую породу эльфов. Даже в том, как ты держишь дорожную котомку, виден воспитанный мальчик из хорошей семьи.

Йеруш дёрнул верхней губой, обнажая округло-острые зубы.

— Большой дом, куча родни, какое-нибудь почётное непыльное занятие, слуги, книги, восхищение героями эльфских эпосов… Да, — с удовольствием повторил Морген, — я насквозь вижу таких, как ты, мальчик Йеруш из хорошей семьи.

— Осторожнее выбирай слова, — вкрадчиво посоветовал неведомо когда возникший на шканцах Илидор, скользнул тенью за спиной Йеруша мимо рулевого. — Полагаю, последнего, кто назвал Найло мальчиком, Найло занудно забубучил до смерти.

Морген обернулся к Илидору, смерил его злым раздевающим взглядом. Мимолётно прищурился, увидев разбитые костяшки, надорванный на плече рукав и свежий кровоподтёк на скуле.

— Я хорошо знаю и таких как ты. Сложное детство в каком-нибудь паскудном месте с жёсткой подчинённостью, — но всё же недостаточно паскудном, чтоб выколотить дурь из твоей башки. Чтобы показать тебе, насколько мир бывает опасен, жесток и несправедлив. Нет! Ни один из вас даже не подозревает по-настоящему, насколько мир херов! Никто из вас не потянет важного поступка — испугается, надорвётся, скинет на того, кто сильнее! Ведь сильные могут. Даже когда не хотят. Именно потому вы оба здесь.

Морген отвернулся и стал смотреть за борт. Илидор и Йеруш — оба глядели Моргену в затылок, и по их лицам совершенно ничего невозможно было прочесть, но если бы Полуэльф обернулся и посмотрел в глаза Илидору или Найло — он бы, пожалуй, получил много неожиданной пищи для размышлений. Однако Морген не смотрел на дракона и эльфа, он смотрел за борт.

Там буянили серо-зелёные волны, несли-качали бриг, пенились от нетерпения, понукали его быстрее плыть к Треклятому Урочищу. Понаблюдав за волнами и словно прочитав в их пене глубокомысленное послание, Полуэльф снова обернулся.

— Вот скажи мне, мальчик Йеруш из хорошей семьи, почитатель эльфских эпосов, — он помолчал, давая Найло время возразить, что вовсе он не мальчик, не из хорошей семьи и эльфские эпосы не почитает, однако Найло не возразил. — Скажи, ты никогда не думал, что герои этих эпосов могли со-вер-шенно не желать геройств? Просто у них было очень-очень много… внутреннего наполнения, которое позволило выжить в исключительно поганых положениях?

Йеруш выжидательно смотрел на Моргена, наклонив голову к правому плечу и мерно поднимая-опуская левое. Полуэльф чуть повысил голос — ветер крепчал и слишком быстро уносил слова.

— Что Рубий вовсе не стремился проходить свои Пять Проживаний? А Мьелла не жаждала изобретать способ покорить огонь, жертвуя собственной свободой? И Герланд мог не хотеть сражаться с трёхголовым Пьёселем? Просто они были вынуждены, потому как больше некому, и у них оказалось достаточно сил, чтобы выжить, — вот и вышла история геройства, получился подвиг или значимое для мира свершение. Их просто не убило то, что убило других.

Найло смотрел на Моргена, не моргая, и крутил плечом, а Морген стоял-покачивался на пятках, сунув локти в ячейки вант, и смотрел на Йеруша. Тело Полуэльфа как-то само подстраивалось к качке, он ни на миг не терял равновесия, даже стоя в такой неустойчивой с виду позе, когда бриг то высоко задирал нос, взбираясь на очередную волну, то катился вниз по её спине, а Йеруш раскачивался, стоя перед ним и едва удерживал равновесие. Морген смотрел, смотрел в шальные сине-зелёные глаза Найло, и ветер трепал пряди волос Полуэльфа, как живые водоросли, а может, как подводных змей. Волны грохотали о борт корабля, словно вторя низкому голосу Моргена.

— Но как совершить нечто значимое, если не имеешь выдающихся сил? Если у тебя нет избыточного внутреннего наполнения? Если то, что убивает других, убьёт и тебя? Ты думал об этом, мальчик Йеруш из хорошей семьи?

Полуэльф не ожидал ответа, но Йеруш ответил, и, хотя качка едва не швыряла Найло по шканцам, не позволяя сохранять хотя бы видимость достоинства, голос его оказался наполнен исключительной эльфской едкостью:

— А ты, Морген, капитан затрюханного корабля, не думал, что не будет места для геройства Рубия, если кто-нибудь очень обычный перестанет тащить на своих плечах мир, да, тот самый весь мир, в котором можно пройти Пять Проживаний? Что самые важные поступки совершают самые обычные эльфы, гномы и люди, просто никто не замечает их ежедневного подвига? Ты ведь об этом не думал настолько сильно, что не думал даже подумать об этом! Ты абсолютно уверен, что для свершения обязательно иметь особенные силы? А? Вдруг нет, Морген Полуэльф? Вдруг для большого свершения не обязательно иметь особенное внутреннее наполнение, вдруг достанет одного лишь упорства и решимости, вдруг это и есть самое выдающееся, а, а-а? Просто идти к своему свершению день за днём, непрерывно, неостановимо, и в конечном итоге обогнать всех! Даже выдающихся, избыточно наполненных, способных на геройство! Тебя не беспокоит эта мысль, а, Морген Полуэльф, капитан ушатанного брига?