Подобная тактика противника насторожила немецкого адмирала. Своими действиями русские как бы заманивали его подальше от Киля. Он с удовольствием вернулся бы под прикрытие береговых батарей, но было необходимо уничтожать русский десант, и потому, дав в сторону врага несколько залпов, линкоры продолжили свое плавание.

«Бородино» неторопливо следовал параллельным курсом, но не проявлял излишней активности, и в душе у контр-адмирала забрезжила надежда на благоприятный исход своего рейда, как вдруг дозорные донесли о приближении к кораблям русских торпедоносцев. Они только недавно покинули свой гидротранспорт и, точно наведенные на цель Беренсом, вышли на перехват вражеских кораблей.

Едва Шлефер услышал о приближении самолетов, как он сразу понял, что настал его последний час. Об этом страшном оружии русских было известно всему кайзерлих-марине. Ведь именно благодаря этим ужасным самолетам германский флот потерпел поражение при Борнхольме и Свеаборге этим летом.

Единственным спасением против этих летающих хищников, грозно приближавшихся к немецким линкорам, по мнению адмирала, было проведение немедленного разворота на 180 градусов и отступление в Киль. Приказ Шлефера был мастерски выполнен экипажами кораблей, но, к сожалению, он пропал втуне. Маневр затруднил русским торпедоносцам прицеливание, но ничто не помешало пилотам выполнить свое задание.

Благодаря отсутствию пулеметов на палубе линкоров, торпедоносцы без всякого опасения приближались к своим целям и буквально в упор сбрасывали свой смертоносный груз. Напрасно капитаны кораблей пытались провести маневр уклонения от вражеских торпед. С шумом падали они в воду и сразу устремлялись к своим неповоротливым целям, азартно буравя воду. Ни один из германских линкоров не смог уклониться от длинного «пенного копья», брошенного в него противником, и каждый из них получил смертельное ранение.

Две торпеды с интервалом в полторы минуты разворотили правый борт «Ганновера». Детонации боезапаса корабля не произошло, но сквозь огромные пробоины внутрь линкора одномоментно поступило большое количество воды, отчего у него появился сильный крен. Все орудия «Ганновера» беспомощно задрали свои стволы вверх, и корабль стал полностью беззащитен перед врагом. Стремясь спасти положение, командир линкора капитан Вансовский отдал приказ затопить противоположные отсеки корабля и выровнять крен. Благодаря быстрым действиям экипажа «Ганновер» смог выровняться, но было уже поздно. Все то время, пока линкор находился в беспомощном состоянии, «Бородино» обрушивал на него шквал стали и огня. Сначала снаряды с русского крейсера ложились с большим недолетом, но после третьего залпа один из них упал рядом с бортом линкора, а затем угодил в многострадальный правый борт.

«Ганновер» пробовал отвечать противнику, но смог продержаться в этом бою только восемь минут. После попадания вражеского снаряда, получив пробоину в районе первого машинного отделения, линкор вновь стал заваливаться на правый бок. Теперь уже ничто не могло спасти его. Крен с каждой секундой становился все сильнее и сильнее, и вскоре флагман перевернулся и затонул.

Другой линкор эскадры «Шлезвиг-Гольштейн» получил все свои попадания торпед исключительно в кормовую часть. Одна из торпед образовала пробоину в районе кормовой башни, другая взорвалась в самой корме. Кроме пробоины, она еще основательно повредила рули линкора, чем лишила его маневренности. Линкор был старой постройки и не имел водонепроницаемых переборок, отчего вода быстро проникала внутрь линкора, и не было сил, способных ее остановить. Корабль был обречен.

Как раз в этот момент к месту сражения приблизился линкор «Петропавловск», извещенный Беренсом по радио о начале сражения. Пока «Бородино» боролся с «Ганновером», русский линкор сосредоточил свой огонь на «Шлезвиге».

Командир линкора Вальтер Штюбе, несмотря на бедственное положение своего корабля, смело принял вызов противника, намереваясь биться до конца. Комендоры корабля добились нескольких попаданий по «Петропавловску» и даже вызвали на линкоре пожар, но сильное проседание кормы не позволило «Шлезвигу» сражаться на равных.

Линкор неотвратимо тонул, а каждый русский снаряд, попадавший в него, только приближал трагическую минуту. Вздрагивая всем корпусом, словно живое существо, «Шлезвиг» медленно погружался под воду, отдавая морской стихии свои отсеки один за другим.

Когда его нос стал приподниматься над водой, весь экипаж обреченного корабля стал торопливо прыгать за борт, стремясь как можно дальше отплыть от гибнущего судна. Штюбе успел спустить только две шлюпки, прежде чем линкор начал стремительно уходить вниз вместе с так и не спущенным с мачты трехцветным флагом, украшенным черным тевтонским крестом.

Воздушная подушка в носовой части судна позволила ему короткое время удержаться на плаву, но затем скопившийся воздух со страшным ревом нашел себе выход, и корабль стоймя погрузился в море.

Приказав «Петропавловску» подобрать плавающих в воде людей, выставив вперед тральщики, Беренс осторожно двинул свой отряд к Килю. Остановившись вне зоны огня береговых батарей, адмирал выслал на разведку гидроплан. Облетев акваторию порта, разведчик доложил о наличии в нем еще одного линкора, на флагштоке которого упрямо развевался флаг империи. Даже оставшийся один «Шлезен» остался верен присяге и не желал капитулировать.

Получив это донесение, Беренс не стал торопить события и идти на штурм Киля. Умело проявляя храбрость и осмотрительность, адмирал стал ждать, пока к городу не подойдут войска. Через час его тактика принесла свои плоды. Едва только русские солдаты приблизились к Килю, как начались немедленные переговоры о капитуляции.

Беренс с радостью наблюдал в бинокль, как на береговых батареях одно за другим появлялись белые знамена капитуляции. Везде, только не на «Шлезене». Старый линкор остался непреклонен. На предложение о сдаче, которое поднял на своей мачте высланный на переговоры миноносец «Гневный», линкор ответил залпом из носовых орудий, который чуть не потопил корабль. Тогда адмирал решил снять бархатные перчатки и ударить железным кулаком по строптивцу.

Находясь вне зоны поражения орудий линкора, «Бородино» и «Петропавловск» вместе с подошедшим «Наварином» начали обстрел упрямого строптивца. В качестве трофея Беренсу он был абсолютно не нужен, все дело было в принципе. Адмирал хотел принудить врага сдаться и был неумолим в своем желании. Снаряды один за другим ложились вокруг корабля, вздымая вверх белые столбы взрывов, среди которых все чаще и чаще появлялись клубы черного дыма.

Избиение старого линкора продолжалось одиннадцать минут, пока сильный взрыв не потряс обреченный корабль. Один из русских снарядов пробил бронированную крышку кормовой башни и взорвался внутри нее. Одновременно с этим сдетонировал снаряд, находившийся в этот момент в башне, и от такого двойного удара ее сорвало с креплений и отбросило в сторону.

Вместе с этим взрывом был ранен командир корабля капитан Тальберг и, воспользовавшись возникшей неразберихой, сигнальщик корабля Лютер самовольно спустил флаг с гафеля линкора. Старший помощник капитана пытался протестовать, но, увидев злые глаза бросившихся на защиту Лютера матросов, только обреченно махнул рукой. Так закончилась последняя морская битва между германским и русским флотом в этой войне.

Обычно после каждой успешной баталии русского флота англичане незамедлительно откликались поздравлениями и даже, в зависимости от важности момента, проводили награждения союзников, но только не в этот раз. Захват Киля и разгром балтийской эскадры кайзера Лондон обошел холодным молчанием. Да и как можно было радоваться, когда действия Москвы переходили все рамки дипломатического приличия. Воспользовавшись безвыходным положением союзника, русские выдвигали неприемлемые для Британии условия.

– Русский медведь выдергивает у нас одно перо за другим!!! – гневно возмущался министр по делам колоний лорд Чемберлен.