Сую перстень за спину, мысленно требую, чтобы он перешел в Анклав. Спрашиваю окаменевшего Торна:

— Ребра же не сломаны, верно? — засовывая руку под рубаху, щупаю грудь. — Решил мне подыграть?

— Так и сердце ваше в порядке, Римус.

Всю дорогу до деревни мы с Торном идем молча и очень задумчиво по безлюдному тракту. У этого человека есть обалденное качество — он почти не задает вопросов. Нужно мне в деревню — пожалуйста. Нужно спереть королевское кольцо? Дело хозяйское...

Лишь секунду я думаю, стоит ли ему рассказывать о черепе. Прихожу к выводу, что это тупая мысль. Ни в коем случае. Как бы он мне ни нравился, я знаю его всего пару часов. В людях иногда всплывают отвратительные качества через десятилетия дружбы, что уж сейчас говорить.

Первым молчание прерывает Торн:

— Римус?

— М-м?

— Вы с самого начала планировали... присвоить себе перстень?

Беру свои слова обратно. Вопросы задает. Хоть и редко.

— Странно, что ты этим интересуешься, — улыбаюсь я. — Смотря где начинается «начало». Но да. Как только принц пошел на меня, я догадался, чем всё может закончиться. И заметил кольцо. Тебя это смущает? Говори прямо.

Торн отвечает не сразу:

— Я стар, Римус. Повидал многое. Коварство, предательство, придворные игры. Дослужился до своих лет потому что умею молчать.

— Теперь ты знаешь о краже и тоже в этом замешан. Совесть тебе что-то говорит по этому поводу?

— Ничего. Вы мой господин. А я ваш личный гвардеец. Всё просто. Зачем вам понадобился фамильный перстень Дома Солнца, мне знать не велено. Но могу предупредить, что его будут искать, если уже не ищут. Перевернут весь замок, и вы будете одним из подозреваемым. Надеюсь, вы знаете, что делаете, Римус.

Отлично. Как я и думал, это далеко не простое украшение и я рисковал не зря. Хе-хе. Что ж, ничего не поделать. Это мой маленький аванс за наглость принца. Плюс, разве можно вертеть перед носом темного коллекционера такими вещами. Это же всё равно что размахиваться красной тряпкой перед быком. Отказаться от соблазна невозможно.

Пожимаю плечами:

— Ну, если дело дойдет до меня, то я просто буду убедительно врать.

Дожидаемся, когда мимо проедет караван, запряженный двумя мулами. Эх, как же жрать хочется. Да и не спал я давно. Сил уже ни на что не остается. А до ночи еще далеко. По ощущениям сейчас около пяти-шести вечера.

— Но нужны ли принцу ваши оправдания?

— Может и не нужны. Но принцы, карающие без суда и следствия теряют доверие своих подопечных. Надеюсь, у него хватит мозгов это понять.

— Надеюсь, Римус. Надеюсь.

Снова тишина. Кажется, что Торн о чем-то думает. Он опускает забрало:

— Вы легко отделались, Римус... Полагаю, из-за этой вещи? — кивает на мою правую руку.

Какой наблюдательный. Задираю рукав, показываю браслет.

— Неплохой артефакт. Но вам повезло. Если бы принц ударил чуть сильнее...

Согласен с ним. Но браслет пригодился быстрее, чем я думал. Жалко, что теперь его перезарядка стоит полторы золотых монеты, которых у меня нет.

— Римус, вы говорили, что я могу вас наставлять...

— Верно.

— Скоро принц заметит пропажу. Не доставайте пока перстень из той артефакторной сумки, что у вас за спиной. Кто знает, какая у него аура...

...

Слишком наблюдательный...

В таверну «Ласточкин Стреломет» заходим вместе с Торном. Она забита алкашнёй не так сильно, как должна в это послерабочее время. При виде нас мужичье затихает. Какое-то время стоим у прохода, а я нагло вглядываюсь в каждую пропитую морду.

Получается. Мой «грозный» вид делает свое дело. И неважно, что позади меня двухметровый верзила в полном латном доспехе и мечом за спиной. Миловидная девушка-прислуга мигом прячется в подсобке, а таверна пустеет буквально через пять минут нашего многозначительного зырканья.

Дожидаемся, когда сбежит последний алкоголик. Закрываю дверь на засов. Подхожу к «барной стойке».

Трактирщик при виде такого безобразия в своем заведение бледнеет, напрягается:

— Ох, господа... стал-быть... Чего изволите? Ваша комната свободна... стал-быть... еще...

Ну еще бы она не была свободна. Я за нее заплатил до завтрашнего утра. Нашел чем кичиться. Мол, стал-быть, я вас не списал еще со счета, да?

Торн молча стоит позади меня. Слащаво улыбаюсь:

— Ну что, мой скользкий друг, настало время расчетов, а? Вон видишь его, — киваю за спину, на огромную фигуру. — Это капитан Торн. Знаешь такого? О, вижу, что знаешь.

Клоуш на глазах стареет лет на пятьсот:

— А... что... я... ничего не сделал...

— Да неужели? То есть ты не в курсе, что меня вчера отравили твоим элем и чуть не убили?

Доспех Торна за спиной скрипнул. Трактирщик сглатывает:

— Какой эль? Мой эль? Отравили? Да что же это... Господин, помилуйте. О чем вы толкуете?

— Торн.

Звук доставаемого из ножен меча сжимает старикашку до чернослива. Обожаю своего телохранителя.

Сажусь на табурет, оборачиваюсь:

— Торн, ты пьешь?

— Нет, Римус.

— Это хорошо, — перестаю улыбаться, перевожу взгляд на трактирщика, пытающегося слиться с окружением. — Значит так, Клоуш, у меня сегодня был очень плохой день. А в плохие дни я делаю глупости. Но ты можешь улучшить моё настроение, сообщив, кто тебе велел меня споить. Тогда никто не пострадает, а эта забегаловка сегодня не сгорит. Я даже никому не скажу, что ты проболтался. Свалю всё на тех болтливых петухов, которых ночью закопал в лесу.

Немного блефа в деловых разговорах никогда не помешает.

Изучаю лицо Клоуша. Он искренне напуган. Скорее всего, не знает, что его больше пугает — перемены в моем характере или угрозы. Слышу, как Торн зашевелился, скрежеща металлом. Ага, значит он не такой уж и бесчувственный. Заинтересовался, в чем дело. Его я в свои приключения не посвящал.

Руки Клоуша трясутся, но он только поджимает губы. Решаю его додавить:

— Хочешь расскажу, что я сделал с одной из них? Говорят, она стоила троих. Если не пятерых. Ее звали Киса. А, бледнеешь. Понимаешь, о ком я говорю... А еще был мальчишка-сосунок по кличке Шмыг. Его я подвесил на ветке. Он обоссался и долго булькал прежде, чем отправиться в мир иной.

Да! Да! Больше красок в мир страха и угроз!

Возможно, Клоуш уже знает, что произошло. Те бандиты его крышевали и наверняка успели с ним переговорить после случившегося в лесу. Но теперь, когда у меня есть Торн, я могу меньше их опасаться. Скажу иначе. Теперь я хочу избавиться от них. Тем самым окажу услугу лавочнику. У старика больше не будет крыши и можно будет решить вопрос с поставками табака.

Клоуш теряет желание строить из себя героя:

— Во имя Первозданного, я не знаю, стал-быть... Не знаю... уважаемые господа... Умоляю... Пришел человек...

— Какой человек?

— Я не знаю! В капюшоне! Посреди ночи, прямо в мою закрытую комнату! Я... я в поту проснулся, а он надо мной стоит. Чуть не умер от страха. Лица не видывал... стал-быть... Сунул мне в нос гербовую печатку и давай рассказывать, что мне делать. Дождаться вас, господин, подать правильный эль, и всё... Остальное, стал-быть, другие доделают. Я только потом узнал, что и Стилет в этом замешан. Ох, Первозданный спаси мою душу грешную... Не мог я ослушаться, господин! — срывается голос Клоуша. — Никак не мог!

— Тихо... Не ори. Что за герб на печатке?

Странно. У бандитов я нашел письмо, а трактирщику приказали напрямую. Им будто по-отдельности давали указания. А еще это письмо? Зачем? Даже неподписанные письма — это компромат.

— П... паучий герб... — понижает голос. — Вы же знаете, что это значит, господин Римус. Если ослушаешься пауков, то жизни конец... Умоляю, поймите... У меня внучка... Сиротка...

— Хм... — издает первый звук Торн. — Римус, можно на два слова?

Сурово предупреждаю старика:

— Не рыпайся, мы еще не закончили.

Встаю, отходим в дальний угол: