Но... герой не приходил. Ей было и больно, и обидно, и страшно.

На третий день Норана поняла, что папа был неправ.

На четвёртый, что сказки — лишь выдумки для глупых людей.

На пятый, что жизнь — сложная вещь.

На шестой, что смерть — не так уж и плохо.

На седьмой...

— Во имя первозданной справедливости!

Норана увидела, как испугался плохой дядя слов о справедливости. Плохие люди боятся справедливости.

А потом...

— Я — справедливость... Я — САМА НЕОТВРАТИМОСТЬ!!!

Сердце забилось в груди Нораны.

Сказки оживали...

Неужели... папа не обманывал её?

Ей сделали плохо, и...

Справедливость неотвратимо явилась. Пусть и не в первый день, но она пришла.

Вот только...

Герой оставил её? Он только что выпрыгнул из окна.

Странные взрослые...

Ну ничего, Норана теперь тоже взрослая. Наверное, это справедливо. Ведь Норана тоже была не самой послушной девочкой. Однажды она уронила кусок сыра, и мама очень ругалась. А потом она забыла полить морковку. Просто уснула. Мама тоже ругалась. Значит, Норана была плохой. А справедливость... правильная. Надо быть благодарной, что просто выпустили из клетки.

Жалко только, что Норана не сможет спастись.

Она уже изодрала весь подбородок, чтобы подобраться к окну.

Сил больше нет.

Герой сказал, что она должна кушать и пить. Это даст сил. И если в следующий раз к ней явится герой, то она сможет сбежать. А сейчас... надо выжить...

И подождать следующего героя...

А пока...

Норана просто поспит и будет надеяться, что её не сильно накажут за то, что она покинула клетку...

Папа... ты... был... так... прав...

Она уже засыпает, когда в окно что-то влетает и падает ей прямо на голову.

Свет...

...

...

...

Тьма!

— Вашу ж бездну, мастер!

Девочка со странным именем Норана Саа Кила оказывается в какой-то пещере и думает, что всё-таки заснула.

Она лежит на спине.

Тихо...

Холодно, но... совсем не холодно.

Ей показалось, что сначала кто-то бил кирками по камню, но сейчас стоит полная тишина. А ещё она заметила, как лягушка дралась с белкой. Но... наверное, просто показалось.

Она вовсе не спит.

Она просто умерла.

— Я умерла?.. — спрашивает Норана вслух.

Потому что не может пошевелить даже пальцем. Единственное, что может, — вертеть глазами. Камни, пыль, темнота...

— Хотелось бы, но... нет, — отвечает ей странный голос.

Девочка не испытывает страха перед ним. Её уже трудно напугать. А тут по крайней мере не бьют. Да и голосом больно ещё никому не делали.

— Если вам хочется моей смерти, почему не убиваете?

— Сколько тебе лет, сопля зелёная?

— Двенадцать.

— А рассуждаешь на одиннадцать с половиной. Вселенная не зависит от хотелок даже таких, как я.

— А вы... кто?

— Сегодня я Костя.

— А завтра?

— Скорее всего, тоже Костя. А может, и нет. Зависит от того, проживёт ли мастер до завтра. Кстати, коза зелёная, хочешь пари?

— Пари?.. Что такое пари?

Странный голос веселеет. Норана сама не понимает почему, но ей нравится этот голос. Хоть в интонациях и слышится что-то злое, но одновременно есть что-то... родное.

— Пари — это спор. Кто выиграет спор, тому плюшки.

— Я бы не отказалась от плюшки... — Норана первый раз за долгое время улыбается. — А... можно... с мёдом и молоком? Тогда я согласна. Но мне нечего вам дать, кроме жизни... Но... если вы согласитесь...

— Э-э-э...

— Я так и знала, что не согласитесь... Извините, господин, у меня больше ничего нет...

— Это первый раз, когда за тысячу лет кто-то меняет свою жизнь на плюшку с молоком... Ты себя совсем не ценишь, да, сопля зелёная? Это... отвратительно. С такой грязью даже спорить не хочется. Ты чего там лыбишься?

— Вы смешной...

Какое-то время странный голос молчит. Но вот явственно ухмыляется:

— Это не так должно работать.

— А?

— Неважно. Слушай, если ты когда-нибудь захочешь тут наложить на себя руки, я могу подсказать как. Есть один способ, о нём даже мастер не знает...

Мимо девочки проходит Иона. Та самая милая леди, которая сидела с ней взаперти.

— Они нас не слышат. Ты ещё не заметила? Ты спишь.

— Правда?..

— Конечно. Ты всерьёз думала, что не можешь пошевелиться от усталости? Пф-ф-ф, перестань себя жалеть и не разочаровывай дядю. Так, значит, ты не хочешь горы золота, всемогущества, власти и свободы? Только... плюшку с молоком? Буквально?

— От золота я бы не отказалась... но... лучше плюшку с мёдом... Всю жизнь...

— Тебе что, шесть лет?

— Хотелось бы...

Тишина.

— Договорились, сопля. С меня пожизненный запас плюшек, булок, пончиков, слоек, ватрушек, рогаликов и сдоб с десятью сортами мёда, включая маковый. Знаешь, я даже сделаю исключение из правил и какую-то часть выдам авансом.

— Что такое аванс?

Странный голос недовольно бурчит:

— Не бери в голову. Каждый день понемногу.

— Правда?

— Да. Но губу не раздувай. Полплюшки перед сном — и хватит тебе. А взамен ты отдашь... — голос меняется на грозный, но всё равно не страшный, — половину своей счастливой жизни.

Норана какое-то время пыхтит носом, хмыкает и жалуется:

— Не понимаю...

— Чего ты не понимаешь?

— Как жизнь может быть несчастливой с булочками?

— Да чтоб тебя, сопля! Терпеть не могу детей.

— Я тоже...

Опять раздражённое бухтение.

— Значит, ты согласна?

— Ага.

— Ты достаточно взрослая, чтобы понять: пари со мной нарушать нельзя. Особенно те, где я выдаю авансы.

Какой же страшный голос... Но Норана только улыбается:

— Это понятно... А можно спросить?..

— Ну?

— Мне будет хорошо, если я буду есть булочки несчастной?..

Норане кажется, что странного человека сейчас стошнит, но он берёт себя в руки:

— Сопля?

— Да, господин?

— Счастливая жизнь — это апогей твоего жалкого существования. Она по факту ничтожна и несчастна, раз булочки — единственное, что тебя интересует.

— О-о-о, здорово...

— Гори в бездне, сопля.

Норана хихикает. Какое-то время странный голос в очередной раз бухтит что-то неразборчивое, но вот снова ухмыляется:

— Слушай, что я прошу взамен, и запоминай. Первое. Ты должна сделать так, чтобы половину своей жизни ты провела здесь, в анклаве. Как хочешь вертись, но сделай это. Второе. Когда придёт время, ты должна будешь исполнить одно единственное моё указание.

Странный голос объясняет, что такое анклав, как он выглядит и как может выглядеть. О том, что его можно превратить в эльфийский сад, но лучше в обитель смерти.

— Эльфийский... сад?.. — мечтательно спрашивает Норана.

— Нет! Обитель смерти! Обитель!

— Но ведь вы говорил про сад...

— Неважно. Я буду следить, сколько ты времени проводишь в анклаве. Если когда-то случится, что снаружи ты провела больше, чем в анклаве...

— Я поняла... Один день в анклаве, а потом не больше одного дня снаружи...

— Умная сопля. Всё верно.

— И за это я получу булочки? За то, что сижу дома?..

— Это не твой дом! Это моя обитель мёртвых.

— Тут темно, тепло и нет людей. Это лучше любого дома. А можно мне навсегда тут остаться?

— Э-э-э... Ага.

— Ура!

— Ненавижу детей.

— Я тоже.

— Ты это уже говорила.

— Вы тоже.

— Прокляну.

— За что? Я ничего не сделала... Хотите, я буду молчать?.. Только не проклинайте...

— Сопля, с тобой диалог вести тяжелее, чем с эльфийским хранителем. Так! Я тебе напоминаю, что нарушение пари одной из сторон влечёт лишь смерть. Если нарушишь ты — умрёшь. Если я — аналогично. Наша сделка необычная. Я поставлю печать на твой разум и дам кое-какие полномочия в анклаве. Мы заключим... контракт. Я не могу обойти некоторые правила и ограничения из-за контракта с мастером, и он всегда будет хозяином анклава, пока жив. Но... кое-какие лазейки у меня остались.