Потом до меня стали доходить слухи, что Рамо якшается с агентами французской тайной полиции. Несомненно, он являлся платным осведомителем. Деньги, в которых Рамо никогда не испытывал нужды, текли к нему в карман, вероятно, из сейфов парижских секретных служб.

После оккупации Франции он предложил свои услуги новым хозяевам. Гитлеровцы простили Цвейгу-Рамо все прошлые грехи: антинацистские статьи, сотрудничество с французской разведкой против Германии. Закрыли глаза даже на его еврейское происхождение и оставили работать у себя. А ему было все равно, кому служить — лишь бы хорошо платили.

Так, уже в качестве агента гестапо, Рамо-Цвейг появился весной 1942 года в Швейцарии. Здесь в кругу дипломатов, журналистов и эмигрантов он выдавал себя за участника движения Сопротивления, сторонника генерала де Голля, а порой — даже за коммуниста. Нащупывая пути к людям из нашей группы, он рассказывал всякие легенды: как он-де ловко ускользнул от облавы гестапо в Париже и т. п., называл свою якобы конспиративную кличку — Аспирант.

Больше года живя в Швейцарии, Рамо не показывался мне на глаза и даже не звонил. Его хозяева, видимо, осторожно выжидали, прежде чем пойти с этой козырной карты. Теперь германская контрразведка решила нанести прямой, открытый удар.

И вот этот провокатор, гестаповский агент сидит у меня в кабинете и оживленно, беспечно болтает, прикидываясь «старым, хорошим другом по антифашистской интернациональной борьбе».

Он, конечно, понимал, что я не верю ни одному его слову и, может быть, предполагал, что мне кое-что доподлинно известно о нем. Однако, надо признать, он всегда умело носил свою маску. Задатки авантюриста и лицемера помогли Рамо-Цвейгу не оплошать и на сей раз. Он держался уверенно и пока искусно вел роль.

Я ждал, какой ход он сделает дальше.

— Ну, а как вы-то устроились, господин Радо? — ласково смотря мне в глаза, спросил гость. — Я говорю, говорю, а вы молчите. Простите, но я ведь сто лет не видел вас и вашей очаровательной супруги.

Вдруг встав и прямо посмотрев мне в лицо, сказал:

— Дорогой господин Радо, а я ведь к вам по одному серьезному делу. — В глазах Рамо уже не светилась ласковая усмешка, они были напряжены и зорки. Уверен, это дело важно и для вас.

И он доверительно тихо стал рассказывать мне о советских разведчиках, арестованных в Париже, о каком-то человеке, их руководителе, о своей помощи этим людям, в результате чего он вынужден скрываться от агентов гестапо. Во Франции Рамо якобы попал в концентрационный лагерь Вернэ, что на испанской границе, но оттуда бежал. Теперь он располагает радиопередатчиком, у него-де есть важные сведения, которые он хотел бы передать в Москву, но нет шифра. Сказал, что установил контакт с американским генеральным консулом в Женеве и может свести меня с ним, если мне нужна какая-либо помощь.

— Все это меня не интересует, — холодно сказал я. — И кроме того, извините, у меня срочные дела, не могу более задерживать…

После ухода Рамо я стал припоминать, что же знал этот проходимец о моей предвоенной деятельности. Да, конечно, ему было известно многое из моего прошлого, в частности, что я — коммунист и, когда работал в Париже, был связан с Компартией Германии. Но сейчас меня больше беспокоило другое: коль скоро Рамо известны подробности провала наших людей во Франции, значит, гестапо нарочно информировало его об этом. Но что удалось гитлеровцам выпытать у арестованных? Знают ли о нашей группе, о связи с Москвой? С какой целью пришел Рамо: втереться в доверие, припугнуть или что-то пронюхать? Может, он рассчитывал, что я, ничего но зная о нем как о прислужнике фашистов, проговорюсь о чем-либо, соглашусь на его посредничество с американским консульством? Скорее всего, гестапо намеревалось с помощью Рамо постращать нас, принудить свернуть нашу работу хотя бы на время.

В ту же ночь я доложил Центру о случившемся. 7 августа пришел ответ. Гитлеровцы, оказывается, тотчас расшифровали его, так как Флике в своей книге «Агенты радируют в Москву» приводит текст этой радиограммы:

Таким образом, германская контрразведка установила, что их тайный агент раскрыт. Разумеется, ко мне он больше не показывался.

В дальнейшем руководством Центра было выяснено, что Рамо-Цвейг-Аспирант работал не только на гиммлеровскую зондеркоманду «Красная капелла», которая находилась в Париже. Он также имел связи с вишистской разведкой Петена и со швейцарской секретной службой.

Этому сейчас есть и другие подтверждения. Вот, например, что говорит бывший швейцарский разведчик Курт Эмменеггер в своей книге «Ку. Н. был хорошо осведомлен». Автор приводит текст своего донесения начальству от 28 июля 1944 года: «Из достоверных источников мне сообщили, что на службе союзной (швейцарской. — Ш. Р.) полиции (Бюпо) состоит некий Ив Рамо. Рамо имеет паспорт, выданный ему французскими (т. е. вишистскими. — Ш. Р.) властями. Его настоящее имя Цвейг, гражданство — немецкое, состоит на службе в гестапо. Нас (т. е. швейцарскую разведку. — Ш. Р.) усиленно предостерегают от этого человека. Рамо находится в Женеве. Все предпринятые против него действия до сих пор терпели неудачу и наталкивались на сопротивление лично со стороны союзного советника фон Штейгера (министра внутренних дел Швейцарии. — Ш. Р.)».

Дальше в книге цитируется донесение от 26 ноября 1944 года: «Этот немецкий агент пользуется охраной Бюпо и работает на него. Этот Цвейг, он же Рамо, есть тот самый, кто в свое время обратил внимание Бюпо на существование нелегального русского передатчика…»

Забегая вперед, расскажу о небольшом эпизоде, происшедшем в Париже в ноябре 1944 года, уже после изгнания гитлеровских оккупантов. По случаю освобождения французы устроили в столице большой антифашистский митинг. Мы с женой присутствовали на нем. И вдруг в толпе — кого же мы видим? Рамо! Он сновал в переполненном зале с блокнотом в руках в роли корреспондента. Нас он, должно быть, не приметил. Начальником парижской полиции был тогда коммунист. Через французских товарищей я сейчас же ему сообщил, кто такой Рамо. В перерыве бывшего агента гестапо вызвали из зала, арестовали и в полицейской машине отвезли в тюрьму Шерш-Миди.

Но за решеткой Рамо просидел совсем недолго: официальные американские представители подняли из-за него шум, и через три-четыре дня этот прохвост был уже на свободе. Он, без сомнения, запродался новым, заокеанским хозяевам.

Однако вернемся опять в Швейцарию.

Возле наших сотрудников по-прежнему продолжали крутиться подозрительные типы. Появились, в частности, некие Неманов и Белов, выдававшие себя за советских разведчиков.

То, как вели себя эти двое, явно обнаруживало их провокационные намерения. Мои коллеги сообщили, что Белов прибыл из Франции и жил в Женеве по паспорту, выданному американцами. Он выдавал себя за полковника Красной Армии, Героя Советского Союза и повсюду афишировал, что является якобы руководителем русской разведки в Швейцарии. По его словам, связь с Москвой он поддерживает через англичан. Разным людям Белов представлялся под разными вымышленными именами.

Это была грубая работа, рассчитанная разве что на простачков. И такой, к сожалению, нашелся. Белову удалось поймать в свою сеть Мариуса. Как ни странно, тот доверился провокатору, приняв его за руководителя советской разведки в Швейцарии, и, более того, стал выполнять его указания.

Мариус же имел связь с Сиси, знал французского офицера из Виши (псевдоним Димен), к которому периодически ездил, исполняя обязанности курьера и получая ценную информацию.