Она смотрела на банкомета и ловила себя на мысли: картежник вполне мог иметь отношение ко всему тому, что заботит ее вот уже столько месяцев.

Если бы знала Саша, что именно этот человек лишил жизни старого Ящука, а теперь ехал в Харьков, чтобы совершить там второе убийство!..

Некоторое время Саша вынуждена была слушать болтовню соседа, отвечать на его многочисленные вопросы. Потом старик стал зевать. Встретившись с Сашей взглядом, виновато усмехнулся.

— Малость притомился. И то: две ночи не спавши.

— Что же вы делали по ночам?

— А поезд ловил. Вот этот самый. Уже отчаиваться стал. Думал, вот-вот Богу душу отдам.

— И отдашь, и подохнешь, старый индюк!

Реплика была подана оттуда, где играли в карты, и принадлежала женщине в рваной черной пелерине и черном грязном платке, туго стянутом под подбородком.

— Дожили! — выкрикивала она, рассматривая только что взятые карты. — Дожили, докатились до ручки: жрать нечего, надеть нечего, поезда месяцами не ходят!..

Вдруг она наклонилась к банкомету, заглянула ему в глаза:

— На банк хочу. Беру еще карту — и бью по банку. А?..

Тот шевельнул сильным плечом, достал из карманчика гимнастерки коричневую расческу, провел по волосам.

— Чего ставите?

Женщина сняла с пальца кольцо с крупным желтым камнем.

— Идет, — сказал мужчина и протянул колоду.

Прикупив карту, женщина протяжно вздохнула и стала разжигать погасшую папиросу.

Все поняли, что она взяла хорошую карту.

Теперь в центре внимания был банкомет. Игроки напряженно ждали. Но тот не спешил, тоже занялся куревом: свернул фунтик из полоски газеты, насыпал в него табаку, аккуратно примял пальцем.

— Нервы царапаешь? — свистящим шепотом сказала женщина в пелерине. — Гляди не обожгись!

Банкомет косо взглянул на нее. Ногтем поддел свою карту, лежавшую на краю чемодана. Карта подпрыгнула и перевернулась рубашкой вниз. Это был туз. Второй открылась десятка.

Все задвигались, зашумели. Только женщина сидела неподвижно. Бледная, с остановившимися глазами, она, казалось, ничего не слышала и не видела.

Победитель взял свою добычу. Проигравшая очнулась, сняла с пальца второй перстень. Но партнер покачал головой:

— Игра сделана, ставок больше нет, — продекламировал он.

И здесь он увидел Сашу.

Он почти не выдал себя — только чуть задержал руку, которой собирался ухватиться за железный кронштейн койки.

Но это не укрылось от Саши. Она поняла, что в свою очередь знакома этому человеку.

В следующую секунду произошло и вовсе неожиданное. Тулин подошел к ней, вытянул руки по швам, со стуком свел каблуки:

— Разрешите представиться: Петр Петрович, некогда бравый офицер, мечтавший стать генералиссимусом «великой и неделимой», ныне бродяга, картежник и маклер, ежели найдется, что перепродать… А кто прекрасная незнакомка?

— Меня зовут Александрой Андреевной, господин неудавшийся генералиссимус.

Тулин галантно поцеловал руку новой знакомой, надел ей на палец только что выигранное кольцо.

Вряд ли он смог бы объяснить, почему решил подойти к Саше, да еще преподнести подарок. Скорее всего, это было озорство уверенного в своем превосходстве человека.

— Спасибо, — сказала Саша, включаясь в игру. — Чем я обязана столь дорогому знаку внимания?

При этом она поправила кофточку, которая слишком уж обтягивала грудь…

Тулин сглотнул ком. Он все по-своему объяснил. Глядя на Сашу, уже вырабатывал план атаки. Ему стало весело: вдруг представил, какое будет лицо у Лелеки, когда тот узнает, что он, Тулин, запросто переспал с помощницей председателя УЧК.

Он не выдержал и расхохотался.

Поезд находился в пути вторые сутки. Тулин и Саша поддерживали знакомство, даже ели вместе. Кавалер продолжал ухаживания. Но у попутчицы оказался трудный характер. Всякий раз, когда Тулин пытался перейти границы дозволенного, его решительно ставили на место.

Время шло, а он ни на шаг не продвинулся в своих домогательствах. Пришлось признать, что новую знакомую недооценил, не может рассчитывать на легкую победу. По всем признакам, здесь уместна не кавалерийская атака, но длительная и терпеливая осада.

На очередной крупной станции Саша сошла на перрон. Как было условлено с Кузьмичом, она наведывалась во все оперативные пункты ЧК по пути следования, чтобы не пропустить информации о Пожидаеве.

Первый, кого она увидела, был Кирилл Колесень. Когда-то их семьи жили по соседству. Кирилл и Саша хотя и не дружили, но хорошо знали друг друга.

И вот встреча на станции. В черной нарядной бекеше и кожаной фуражке со звездочкой, с маузером на длинном ремне через плечо, Кирилл стоял на платформе, расставив ноги, и «ел глазами» подошедший эшелон.

«Чекист», — поняла Саша.

Кирилл было рванулся к ней, но Саша взглядом остановила его, равнодушно прошла мимо.

Умница Кирилл, он все понял, отвел глаза, даже повернулся к ней спиной.

Вскоре Саша оказалась в оперпункте. Здесь она полезла в карман за документами, но Кирилл махнул рукой:

— Знаю, все знаю. Две депеши получил, чтобы обеспечить тебе поддержку. Но Пожидаев не проезжал.

Саша попросила устроить в вагоне проверку документов, описала Тулина.

— Задержать его?

— Мне важно знать, кто он по документам, куда едет, зачем.

— Понял.

— Аккуратнее, Кирюха, чувствую — он опытный… Кстати, задашь мне какой-нибудь вопрос о брате. Я к брату еду, на побывку…

— Лады. — Колесень взглянул на часы. — Поезд вот-вот тронется. Еда у тебя есть?

Не ожидая ответа, шагнул к этажерке в углу кабинета, откинул газету, которой она была завешена. Там оказалась половина черного каравая и брус сала.

Из ящика стола был вынут сложенный вчетверо кусок желтой бязи.

— Портянка, — усмехнулся Колесень, запаковывая в материю сало и хлеб. — Только вчера выдал каптенармус, так что не сомневайся — новая!

— А спирт у тебя найдется? — вдруг сказала Саша. — Хотя бы самогон… Надо!

— Обожди.

Колесень вышел из комнаты. Вскоре вернулся с бутылкой.

— Для дела, Кирюха, — сказала Саша, пряча бутылку в ту же портянку.

Тулин встретил Сашу у лесенки вагона.

— Гуляете, барышня, — проговорил он, кося взглядом на сверток, который Саша держала под мышкой. — Ходите одна, а друзья брошены на произвол судьбы.

Они вошли в вагон.

— Хорошо бы поесть, — сказала Саша, когда поезд тронулся.

— Увы, еды кот наплакал, — вздохнул Тулин. — На сегодня еще хватит, а вот завтра…

— Хватит и на завтра. Глядите, что я раздобыла. — Саша развернула принесенный пакет.

— Боже, — пробормотал Тулин, — боже мой, какие сокровища!

Но с завтраком пришлось повременить. В вагон вошел Колесень. Два красноармейца стали у дверей.

Колесень делал свою работу легко, весело: взгляд на предъявленную бумагу, два-три вопроса ее владельцу, и он уже обращался к следующему пассажиру. Но это была кажущаяся легкость. Специалист отметил бы безошибочность действий контролера, его высокую профессиональную подготовку.

Подошла очередь Тулина. Он передал проверяющему свои документы.

— Очень хорошо, — сказал Колесень, листая их. — Значит, Киреев Петр Петрович? И следуете… — Здесь чекист прервал себя, вернул бумаги. — А куда следуете и зачем, это ваше личное дело, ежели на удостоверении правильная печать, а ордер не просрочен. Я верно толкую, гражданин Киреев?

— Вполне! — Тулин спрятал документы.

Затем проверку прошел старик — владелец пачки газет «Беднота». И вот уже Колесень обратился к Саше:

— К кому изволите ехать?.. Ага, прочитал: к брату! Ну и езжайте с Богом, если бумаги составлены правильно, — заключил он.

Неловкое движение — и часть бумаг упала. Колесень стал собирать их с пола. Саша тоже наклонилась за удостоверением.

— Паспорт у него нормальный, — шепнул Колесень.

— Хочу взглянуть на посадочный ордер!..