— Нет, — медленно проговорил Беккер, — я бы за это не поручился.

— Он скосил на собеседника глаза. — Однако вы не дурак, Торп.

Беккер и Торп были очень близки к истине.

В тот день, когда так нелепо погиб Герберт Ланге, механик завода «Ганс Бемер» Отто Шталекер, закончив работу в обычное время, вымыл руки, переоделся и направился к выходу. Здесь он задержался. У двери стояла группа эсэсовцев. Это был конвой из соседнего концентрационного лагеря. В цехах завода работало около сотни лагерников. По утрам конвой приводил их сюда, а в конце дня, пересчитав, препровождал в лагерь на ночёвку.

Стоя у выхода, Шталекер наблюдал, как, повинуясь крикам конвоиров, заключённые отходили в сторону, строились в группы и ковыляли во двор.

Лагерников увели. На заводской двор со всех сторон стекались рабочие, направляясь к воротам. Здесь было устроено нечто вроде узкого коридора. По обеим его сторонам стояли вахтёры, бесцеремонно ощупывавшие каждого выходящего.

Миновав контроль и оказавшись на улице, Шталекер зашагал по направлению к дому Ланге.

На душе у механика было тревожно. Не давал покоя странный разговор с фрау Лизель. Подумать только — вернулся Герберт, и вот сейчас, через несколько минут, они увидятся!

Шталекер глубоко верил своему старому дружку. Он знал, что Герберт — человек высокой чести и никогда, ни при каких обстоятельствах не способен на предательство. Но приезд Герберта был поистине необъясним.

Вот и его дом. Сколько славных вечеров провели в нем Шталекеры и Ланге!

Через минуту, потрясённый трагедией, которая разыгралась здесь несколькими часами раньше, Шталекер сидел у тела друга, поддерживая заливавшуюся слезами Лизель.

Вдова, судорожно всхлипывая, в который раз пыталась рассказать о случившемся. Из её отрывочных слов механику стало известно: Герберт вызвал его так срочно, чтобы познакомить со своим спутником. Далее Шталекер понял: Герберт не хотел покидать дом — видимо, чего-то боялся.

В двери показался один из соседей Ланге — рабочий, которого Шталекер давно знал. Сосед поманил пальцем механика.

Шталекер оставил вдову, вышел. Рабочий отвёл его в конец коридора, боязливо оглянулся, зашептал:

— Была полиция!

— Зачем?

— Сначала они явились со своим врачом, чтобы зарегистрировать смерть, составить протокол и прочее.

— Ну, а потом? Они что, приходили ещё раз?

— Да. И тогда с ними были представители военной комендатуры.

— Это естественно.

Сосед неопределённо пожевал губами.

— Они забрали документы Герберта. Знаете, я наблюдал за ними, когда они листали его удостоверение… Мне они не понравились — глаза так и шныряли по бумагам. И я подумал…

— Ну, и в этом нет ничего странного, — равнодушно проговорил Шталекер. — Время военное; надо все уточнить, расследовать. Осторожность никогда не мешает.

— Конечно, конечно, — заторопился сосед. — Но…

— Они приходили и в третий раз? — спросил Шталекер, видя, что собеседник не договаривает.

— Официально нет. Но только недавно тут вертелись два каких-то типа…

— На следующий день, как только прозвучал сигнал к окончанию работы, Шталекер заторопился к выходу. Он спешил домой, чтобы пообедать, а затем отправиться с женой в дом покойного друга.

— Послушайте… — окликнули его сзади.

Шталекер обернулся. Его догонял высокий человек в форме унтер-офицера.

— Простите, как ваша фамилия? — спросил военный, подойдя и вежливо кивнув.

— Меня зовут Отто Шталекер.

— Вы механик?

— Да.

— Вы были у Ланге и все знаете, не так ли?

— Был и все знаю.

— Я тот, который приехал вместе с Гербертом. Нам надо поговорить. Где это можно сделать?

Шталекер помедлил.

— Быть может, куда-нибудь зайдём?

Вскоре они сидели в маленьком кабачке, расположенном неподалёку от домика, где жил механик.

Аскер рассказал о случившемся с Лизель припадке, о том, как произошла катастрофа с Гербертом, как сам он вынужден был немедленно уйти из дома.

— Кто вы? — спросил Шталекер.

— Я? — Аскер помедлил. — Я коммунист, товарищ Шталекер. Мы с Ланге дезертировали из вермахта, решив уйти в подполье. И помочь нам в этом должны были вы.

Шталекер усмехнулся:

— Вы говорите поразительные вещи, говорите прямо, не зная толком, с кем имеете дело!

— Мне не остаётся ничего другого. — Аскер пожал плечами. — Погиб Герберт Ланге. Теперь я один, без документов. Вообще говоря, документы есть, но я лишился пристанища, и меня очень быстро схватят. А Герберт говорил о своём друге Шталекере только хорошее. Я многое знаю о вас, товарищ!

— Допустим, что это так. Но мне о вас никто и словом не обмолвился. Простите, как вы разыскали меня?

— Знал, где вы работаете, ждал неподалёку от завода. Закончилась смена. Люди стали выходить. Подошёл к одному из рабочих, спросил, как найти механика Шталекера, и мне указали на вас. А я, повторяю, многое знаю о вас. Герберт рассказал мне все — как вы впервые встретились с ним на митинге в гамбургском порту в ночь, когда в Берлине горел рейхстаг, как затем поучали его, сидя за кружкой пива… Я знаю о вашем брате, погибшем от рук нацистов, да и о жене вашей — ведь и она побывала в их лапах.

— Черт возьми! — вырвалось у Шталекера.

— Но это не все. Мы прямо к вам и должны были идти. Однако в то утро у вашего дома стоял автомобиль с военными. И мы не рискнули…

— Вы сказали, что являетесь коммунистом? — вдруг спросил Шталекер.

— Да.

— Немецким коммунистом?

Аскер поглядел на собеседника, кивнул.

— Я неспроста задал этот вопрос, — проговорил Шталекер. — Дело в том, что Герберт Ланге считался погибшим. Погиб, а потом вдруг объявился!

— Как видите, извещение оказалось ошибочным… Вы же знаете, так случается.

— Это не извещение, — покачал головой Шталекер. — Мне написал один солдат того полка, где служил Герберт. Он сам видел, как советские танки ворвались на позиции батальона Ланге. Оттуда мало кто выбрался живым. И Герберта среди них не оказалось…

Аскер не ответил. Минуту он сидел, склонившись над кружкой, затем выпрямился и взглянул в глаза Шталекеру.

— Я коммунист, — тихо сказал он. — И это все, что я могу сейчас сообщить о себе.

Шталекер промолчал.

— Что я могу для вас сделать? — сказал он после паузы.

— Прежде всего надо пойти в дом Ланге. Сам я не могу…

— Так вы не были там со вчерашнего дня?

— Туда мне нельзя. — Аскер понял, что должен быть откровенным до конца. — Нельзя, товарищ Шталекер, потому что в том бою Ланге… действительно пропал без вести. И теперь, когда он мёртв, все выяснится очень быстро.

— Похоже, что уже, — проворчал механик.

— Почему вы так думаете?

— Приходила полиция. Затем какие-то военные. Вели себя странно…

— Шталекер прервал себя: — Да, так что вам надо в доме Герберта?

Аскер рассказал о спрятанном на кухне ящике.

— В ящике радиостанция. Я не могу не сказать вам об этом: вы должны знать, какому подвергаетесь риску.

— Понимаю, чем это пахнет… Позвольте, но где вы были вчера? Где провели ночь?

— В развалинах какого-то дома…

— И, конечно, ничего не ели?

Аскер не ответил.

Шталекер поднялся:

— Идёмте!

Они вышли на улицу и вскоре оказались перед уже знакомым Аскеру маленьким домиком, окружённым цветочными клумбами. Шталекер отпер дверь, пропустил Аскера вперёд, вошёл сам. Навстречу вышла его жена. Шталекер представил Аскера.

— Берта, — сказал он, — сейчас мы с тобой отправимся в дом покойного Герберта. Наш гость останется здесь.

— Быть может, сперва пообедаем? Вы, наверное, голодны.

— Нет. — Механик переглянулся с Аскером. — Нет, обедать будем после. Кстати, захвати свою большую сумку. Мы кое-что купим по дороге.