Двумя днями позднее Хагелин, замещавший Квислинга во время пребывания последнего в Берлине, доложил Альфреду Розенбергу и Редеру: «Сегодня мы получили сообщение, что в Осло действует некий майор Бенеке. Он якобы является сотрудником 1-го отдела абвера в Осло. По имеющимся данным, Бенеке в течение пяти лет выступал в роли торгового атташе в Норвегии и по-прежнему занимается норвежскими торговыми вопросами. Этот майор Бенеке сам называл себя „душой оппозиции Квислингу“. Несколько дней назад Бенеке заявил одному из моих людей, что, если Квислинг когда-либо придет к власти, он покинет страну в знак протеста».

Учитывая традиционные противоречия между армией и флотом, которые в данном случае в результате горячих столкновений и диаметрально противоположных взглядов на Квислинга еще более усилились, лучше всего рассмотреть версию каждой стороны.

После 10 июня, когда все союзные войска эвакуировались из Норвегии, а норвежская армия подписала акт о капитуляции и сложила оружие, спешка в работе германской военной разведки прекратилась. У майора Бенеке появилось время и возможности для более близкого ознакомления с политическим положением в стране и внимательного наблюдения за поведением Видкуна Квислинга.

И вот через некоторое время Бенеке обнаружил, что норвежский майор снова мутит воду. В самом деле, после капитуляции Норвегии рейхскомиссар Тербовен хотел только одного — поскорее создать с помощью стортинга приемлемое для обеих сторон правительство и вернуться в Германию. Но камнем преткновения для норвежцев, ведущих переговоры, продолжал оставаться Квислинг. Раздоры зашли так далеко, что 30 июня Тербовену удалось выманить Квислинга в Германию. Через многочисленные каналы абвера и, между прочим, через доктора Штальэккера, ярого сторонника замены Квислинга Ионасом Ли на посту председателя «Нашунал самлинг», Бенеке узнал, что акции Квислинга стоят весьма высоко, несмотря на его «высылку» из Норвегии. Он никак не хотел отказаться от права руководить нацистской партией и подчеркнул это в своем письме Штальэккеру от 1 июля.

В начале июля Бенеке получил от Фалькенхорста указание подготовить подробный секретный доклад о Квислинге для высшего руководства в Берлине. Майор хорошо знал отношение норвежского народа к Квислингу. Ненависть к нему дошла до того, что однажды, когда пронеслись слухи о том, что Квислинг станет главой правительства и что его поддерживает в этом гросс-адмирал Редер, по всему городу появились плакаты. На них крупными буквами стояло: «Редер — за Квислинга, Квислинг — за Редера»[507].

Бенеке попросил своего секретаря заложить в машинку пять экземпляров и одним залпом продиктовал доклад. Не проверяя, он тут же подписал оригинал.

— Четыре копии пусть остаются здесь. Письмо немедленно отнесите в штаб главнокомандующего и вручите лично капитану Эгельгафу. Он ждет.

Оставшись один, майор положил одну копию доклада в бронированный сейф и запер его. Затем сам сел к пишущей машинке и на трех конвертах напечатал адреса.

Вечером Бенеке отправился в офицерское казино. Там были генерал Фалькенхорст и почти все работники его штаба. Майор сел рядом с капитаном Эгельгафом. Тот сразу же обратил внимание на необычную молчаливость Бенеке.

— Что-нибудь случилось, майор? — спросил он участливо.

— Можно сказать, да, мой дорогой Эгельгаф, — грустно ответил Бенеке. — Знаете, что я сделал? Не упадите со стула. Три копии секретного доклада, который вы получили сегодня во второй половине дня, я отправил на свой риск заказной почтой: один — адмиралу Бёму, остальные — двум генералам ВВС без указания отправителя. Я чувствую, что за этот доклад мне попадет. Но я должен был что-то сделать. Все должны узнать, что такое этот Квислинг.

Молодой офицер генерального штаба заметно встревожился и попросил разрешения сообщить об этом своему шефу. Полковник Бушенхаген вместе с генералом Фалькенхорстом сидели в дальнем углу казино. Эгельгаф отвел полковника в сторону и стал ему что-то говорить. Бенеке заметил, что полковник слушал с большим интересом и все время поглядывал в сторону майора. Увидев, что Эгельгаф кончил, Бенеке встал и сам подошел к ним.

— Вы отправили только три экземпляра? — прямо спросил майора Бушенхаген.

— Да.

— Ну что ж, господа генералы, конечно, не вернут почты, не прочитав ее. Пусть так. Это будет им полезно.

В первой половине следующего дня генералы ВВС, не возражая и не задавая вопросов, вернули письма по просьбе Бушенхагена. Но до адмирала Бёма заказной пакет, судя по всему, еще не дошел. Капитан Эгельгаф был у адъютанта адмирала Бёма и у его начальника штаба. Он даже сделал запрос на полевой почте. Но о заказном письме никто ничего не слышал. Тогда Бенеке попросил Эгельгафа позвонить Шрейберу, племяннику гросс-адмирала. Тот согласился. При разговоре присутствовали многие офицеры штаба.

— Господин капитан! — начал Эгельгаф. — Я звоню от имени начальника штаба, полковника Бушенхагена. Адмиралу Бёму ошибочно послано заказное письмо. Полковник просит его вернуть.

Все видели, каким громадным усилием воли Эгельгаф сдерживает себя. Но вот он не выдержал и закричал в трубку:

— Господин капитан! Я дословно повторяю сказанное вами: «Секретный пакет лежит у меня. Наконец-то я могу сломать шею вашему дружку Бенеке!» Это — ваши слова. Я прекращаю разговор и немедленно докладываю обо всем полковнику Бушенхагену.

Трубка с треском падает. Капитан покидает кабинет. На лестнице слышны голоса. Кто-то открывает дверь. Капитан Шрейбер сталкивается с капитаном Эгельгафом, только что вышедшим из кабинета полковника.

— Дорогой Эгельгаф, — пытается остановить его Шрейбер, — вы меня неправильно поняли. Я хотел…

Эгельгаф, хотя он гораздо моложе Шрейбера и занимает более низкую должность, холодно обрывает Шрейбера:

— Я отлично понял вас, господин капитан. Бенеке вызывают к полковнику. Бушенхаген обещает сделать все возможное, чтобы помочь разведчику. Но не следует недооценивать связей этих господ!

— Вы понимаете, — сокрушенно вздыхает полковник, — рапорт уже отослан гросс-адмиралу. Учитывая ваше крайне отрицательное отношение к Квислингу, нужно ожидать, что он доложит об этом деле Гитлеру…

Становится ясно, что весьма влиятельные круги разворачивают активную деятельность, пытаясь свалить резидента. Все чаще и чаще возникают слухи о военном трибунале. Гитлеру якобы уже доложили, что майор Бенеке сочинил убийственный пасквиль на Квислинга, чтобы парализовать его как политического лидера в Норвегии. А ничто не возмущает фюрера так, как подкоп военных под политиков. Этого он совершенно не выносит.

Сам майор не принимал особо близко к сердцу эти тревожные слухи. Он уже привык, как кошка, сброшенная вниз, всегда становиться на ноги. Но однажды в его кабинете раздался звонок. Капитан Эгельгаф просит майора спуститься в офицерское казино.

Бенеке чувствует, что дело принимает серьезный оборот.

— Дорогой Эгельгаф, я готов ко всему. Что у вас нового?

— Завтра, ровно в десять утра, вылетает курьерский самолет. Вы летите с ним. Курс на Берлин, аэродром Штаакен.

— Ну, а дальше?

— Майора встретят на аэродроме… Бенеке испуганно переводит дыхание.

— Да, положение, оказывается хуже, нежели я думал. Кто же встретит? Почетный караул? Или, может быть, эсэсовцы?

— Нет, майор. Вас встретит подполковник.

— Вот как? Значит, трибунал? Сразу по прибытии? Странно. Послушайте, Эгельгаф, не уходите, пока не придет полковник.

Капитан Эгельгаф меряет шагами пустой зал казино с непокрытыми столиками и перевернутыми стульями. Видно, что он хочет что-то сказать, но не решается. Вдруг он резко останавливается и подходит вплотную к майору:

— Собственно, я не имею права говорить вам этого, но думаю, что шеф не будет против, если я сообщу вам строго доверительно. Полковник сегодня говорил с Берлином, с адмиралом Канарисом. Оба они предпринимают все, чтобы избавить вас от трибунала. Но есть приказ командования, и он пока остается в силе. Итак, завтра вам придется вылететь.