Стивенсу и Бесту было приказано заняться этим вопросом. В одной из пограничных голландских деревень, расположенной между Арнемом и Венло, началась игра в кошки-мышки. Английские агенты становились все более нетерпеливыми и менее осторожными. Шелленберга, который выступал в этой игре под именем некоего Шеммеля, действовавшего якобы от имени генерала фон Рундштедта, они снабдили радиостанцией и передали ему шифр для связи.

Лорда Галифакса постоянно информировали о ходе этого дела. Английские агенты получили приказ из Лондона не компрометировать себя и не делать каких-либо предложений в письменной форме. Они должны были только выслушать немцев. Но два немецких «эмиссара» проявили странные опасения, заявив, что не желают далеко удаляться от границы, хотя обычно немецкие коммерсанты ежедневно бывали в Гааге и Амстердаме.

9 ноября 1938 года этот дьявольский замысел был осуществлен. Немцы, прибыв для переговоров в Венло, сказали, что их генерал направляется сейчас в одно из пограничных кафе «Бахус», расположенное неподалеку от Венло. Этим сообщением они так заинтриговали англичан, что Стивенс и Бест, не дождавшись голландского пограничного патруля, который должен был охранять их, одни отправились на эту встречу. Однако там не оказалось никакого генерала. Ожидавшая англичан машина, в которой находились одетые в гражданское платье немцы, быстро пересекла нейтральную зону. Они схватили ничего не подозревавших англичан. При этом был убит голландский офицер, капитан Дирк Клоп, пытавшийся помешать этому похищению. Через несколько секунд Стивенс и Бест были уже на территории рейха.

— Вы знали об этом деле? Где находится сейчас майор Стивенс? — такими словами встретил Канарис Рихарда Протце, которому в связи с происшедшими событиями было приказано лично явиться к адмиралу в Дюссельдорф.

— Стивенс находится в Голландии, — ответил Протце.

— Вовсе нет. Он сейчас в Германии, — закричал адмирал, — и если вы замешаны в этом, то вы здорово поплатитесь.

— Но я ничего не знаю, — пробормотал Протце, дрожа от страха.

— Запросите второй отдел абвера, — строго приказал адмирал.

Но никто не мог ничего сообщить об этом странном деле.

Протце немедленно пустил по следу своего агента Вольбаха в Гааге, но получил от англичан сухой ответ: «Немцам лучше знать, где находится Стивенс».

«Канарис не был заранее информирован СД о готовящемся похищении, — уверял меня генерал Лахузен. — Ничего об этом не знало и верховное командование. Адмирал очень боялся, как бы гестапо не выведало что-либо у Стивенса и Беста о существовании оппозиции в Германии».

Канарис попытался узнать у Гейдриха, не замешан ли в этом деле кто-нибудь из офицеров немецкой разведки. Гейдрих заверил его, что ни один офицер абвера не участвовал в операции. Однако адмирал все же был обеспокоен, так как сомневался в преданности некоторых старших офицеров абвера.

Немецкие газеты писали о подробностях покушения на жизнь Гитлера в Мюнхене, а на следующий день появились сообщения и о похищении в Венло.

Шеммель (Шелленберг) использовал переданную ему англичанами рацию, послав им свое «приветствие». Затем он разрешил представителям министерства пропаганды сфотографировать рацию как вещественное доказательство.

Профессору де Кринису, служившему врачом в СС и позднее ставшему директором психиатрической клиники при берлинском госпитале, пришла в голову «блестящая идея» связать инцидент в Венло с заговором в Мюнхене. Он высказал ее Гейдриху. Стивенс и Бест были показаны Елсеру, который немедленно «опознал» их.

Хотя немецкие газеты и писали, что оба английских агента замешаны в покушении на жизнь Гитлера, однако не так-то легко было связать между собой все детали этих инцидентов. В результате идея организации большого государственного процесса была оставлена. Но во всяком случае, Гейдрих добился некоторого успеха. С одной стороны, он внушил фюреру страх за свою жизнь, а с другой — вызвал некоторые симпатии простого народа. Он продемонстрировал им, что в Германии есть «предатели», с которыми хотели бы установить связь англичане. Гейдрих использовал этот случай как доказательство, что СС находится вне подозрения. И с этих пор Гитлер уже никогда не доверял армии охрану собственной персоны.

К этому времени Канарис перенес свою политическую деятельность в более безопасное место — в Ватикан.

Д-р Иозеф Мюллер, друг адмирала, очень скрытный и хитрый человек, был таким же искусным лицемером, как и его начальник. Никто бы не подумал, что этот лейтенант запаса решится вести переговоры, связанные с государственной изменой, в такое опасное время, когда над секретными связями заговорщиков в Англии нависла мрачная тень Гейдриха.

Мюллер числился за мюнхенским отделением абвера и вел работу в Италии. В Ватикане у него был старый друг немец-иезуит отец Лайбер, который был секретарем папы. Сам папа Пий XII, еще будучи кардиналом Пачелли — до своего избрания в марте 1939 года на трон святого Петра, — специально занимался изучением Германии. Он провел много лет в Берлине в качестве папского нунция и ненавидел безбожников-нацистов, которые вели борьбу с его родной церковью. В Берлине он часто встречался с руководителями оппозиции Гитлеру.

Получив у Канариса заграничный паспорт, Мюллер в середине ноября 1939 года отправился в Ватикан, где вскоре добился успеха. Английский священник Францис Д’Арси Осборн был послан за инструкциями в Лондон. Там он получил разрешение вступить в переговоры с Мюллером по вопросу о заключении мира, приемлемого как для Англии, так и Германии при условии, что немцы сами свергнут нацистский режим.

Мюллер заявил Осборну, что его задачей является выработка такого проекта мирного договора, который мог бы убедить немецких генералов в возможности заключения разумного мира с союзниками.

Посланник Канариса верил в успех переговоров и надеялся, что лорд Галифакс прилетит в Рим и посетит его преосвященство в Ватикане. Но Д’Арси Осборн заявил мне позднее, что вопрос о поездке английского министра иностранных дел в Рим не стоял в то время. Однако, как это позднее выяснилось из выступлений лорда Галифакса, он находился в курсе хода этих переговоров.

Риск, которому подвергался Мюллер, был действительно очень велик. После того как он провел в Риме довольно продолжительное время, было решено сформулировать основу для переговоров, и Ватикан составил проект.

«У меня были большие трудности с этими переговорами, — говорил мне Мюллер. — Англичане сдержали свое слово и не навязывали нам ничего, что могло бы позднее оказаться неприемлемым».

Проект был составлен на государственной бумаге Ватикана. Один экземпляр послали в Лондон, в министерство иностранных дел, другой, с прикрепленной к нему визитной карточкой секретаря папы — отца Лайбера, Мюллер привез в Берлин.

На визитной карточке было написано:

Прибыв в Берлин, Мюллер передал письмо полковнику Донании в резиденции Канариса. Сам адмирал не показывал и вида, что знает об этом деле.

Однако он все же бегло познакомился с донесением Мюллера. (Оно известно под названием «донесение X».) Затем этот документ направили начальнику генерального штаба генералу Гальдеру. Основой для мирного договора, как помнит их Мюллер, были следующие условия:

1. Германия сама должна изгнать всех нацистов из правительства и ликвидировать их политическую систему.

2. Новое германское правительство должно подтвердить, что оно способно и намерено выполнить свои обязательства.

3. Необходимо заключить соглашение, по которому Германия оставит за собой Австрию и Судетскую область.

Лорд Галифакс в своей речи 20 января 1940 года, обратил внимание слушателей на эти предложения.

«Единственная причина, почему мир не может быть заключен завтра, — заявил он, — состоит в том, что германское правительство до сих пор еще не проявило своей готовности возместить ущерб, нанесенный соседним странам, а также не доказало всему миру, что любое его обязательство стоит больше, чем бумага, на которой оно написано».