Когда я первый раз приехала домой на каникулы, то привезла данные на двадцать семь человек. Убористо были исписаны три листа бумаги — специально изготовленного для таких целей полотна: оно не шуршит и не прощупывается в тайнике. Эти листы я закладывала в тайник своей сумочки, заклеивала его и с успехом провозила через границу. На вашей пограничной таможне дважды осматривали мою сумочку, когда в ней находились конспиративные материалы, и каждый раз операция кончалась благополучно.
Сумочку с тайником мне дала Карен, когда я впервые отправилась в Москву. Тогда же она подробно инструктировала меня, как ею пользоваться. Мне было преподано несколько практических уроков.
Дома я три дня занималась обработкой списков. Доклад получился на двадцати листах машинописного текста. Для чего, кому нужны эти списки советских людей, основные сведения о них — я не знаю. Мне ничего не сказали. Я могла лишь догадываться, что большинство этих людей, а может быть и все, были занесены в картотеку нашей разведслужбы.
— Которая и оплачивала вашу работу?
— Да… Это так.
— Продолжайте…
— Во второй раз я привезла из Москвы материалы еще на одну большую группу советских граждан и несколько фотографий — десять–двенадцать, точно не помню. Кроме того, я передала Груду два комсомольских билета, три книжки членов профсоюза и пять пропусков в разные учреждения. Документы я выкрала у своих знакомых, выполнив эту операцию таким образом, что никто ни в чем не мог заподозрить меня.
Фотографии и документы я провозила через границу в чемодане с двойной стенкой. Я пользовалась им несколько раз, пока Груд не запретил прибегать к такой уловке. Он сказал: «Все тайное со временем становится явным — советская контрразведка уже знает секреты таких чемоданов».
— Списки людей — это единственное задание, полученное вами от разведки? — спросил следователь.
— Нет… Но началось с этого. А потом сфера моей деятельности непрерывно расширялась. Во–первых, сам круг людей, интересовавших разведку, расширялся. Я составила список известных мне иностранных студентов, обучающихся в Москве, и по возможности дала каждому из них характеристику. От меня требовали узнать каким–нибудь способом номера почтовых ящиков, адреса военнослужащих.
— И вы нашли такой способ?
— Да… Студентки, живущие в общежитии, получали письма и от военных — родителей, братьев, друзей. А на конвертах — обратный адрес. Почтальон бросал письма на стол в вестибюле… Был еще один способ. Во время учебной практики в Подмосковье ко мне на прием приходили жены военнослужащих. В историю болезни вписывались их адреса… Военные люди, воинские части — все должно было быть в поле моего зрения. Я следила за передвижением войск в дни подготовки к военным парадам. Записывала номера военных машин, въезжавших или выезжавших из ворот заводов, находившихся под моим наблюдением… Таких заводов было два. Я должна была сообщить, чем они огорожены, как просматриваются снаружи, сколько входов и въездов, какова система охраны, номера машин, стоящих перед административными корпусами… Пожалуй, все…
— Подумайте, может это еще не все?
Ольга задумалась, стала вспоминать.
— Было и такое поручение — достать книги, в которых содержатся списки советских писателей, композиторов…
— Вам удалось?
— Не полностью… В одном доме я смогла похитить книгу со списками писателей… Но оказалось, что эта книга была издана несколько лет назад… Груда Белана не очень удовлетворила моя микропленка. Он сказал: «Здесь нет молодежи, влившейся в Союз писателей за последние годы».
— Были ли еще какие–нибудь специальные поручения?
— Были… Покупать путеводители… Конверты с советскими марками… Малогабаритные будильники, которые можно использовать в качестве контейнеров… Составить подробный план–схему ГУМа.
Потом я должна была взять пробу земли с названных мне четырех улиц Москвы. И еще — подыскать подходящие места для тайников… Потом попросили найти предлог, чтобы поехать в приволжский город и взять там пробу воды. Но я не смогла выполнить такое трудное задание. Хозяева были недовольны и требовали предпринять еще одну попытку. Это уже было в пору вторых летних каникул… Памятное для меня лето…
В то лето Ольга стала женой Германа. Они встретились на веселой вечеринке в приморском ресторане «Креветка». Было уже далеко за полночь, когда Ольга и Герман вышли на берег. В лицо резко ударил морской ветер, пахнущий йодом, водорослями и прелыми листьями. Домой идти не хотелось, они гуляли, любуясь лунной дорожкой на воде, вдыхая полной грудью острые ароматы моря. В ту ночь ей было очень хорошо, и она даже забыла о тяжком грузе, что взвалила на себя, дав согласие тем двум…
…Арестованная умолкла, провела рукой по волосам, потом обеими руками обхватила голову.
— Вы устали? — спросил следователь. — Вам не здоровится?
— Нет, благодарю вас… Сейчас я продолжу свои показания… Та ночь глубоко врезалась в память. Так ведь бывает: одна ночь — больше чем год. Это произошло в ту пору моей жизни, которую нельзя измерить обычным счетом времени. Я впервые задумалась над тем, куда затянет меня ловко брошенная сеть, к чему приведет мое… Вы мне не верите, улыбаетесь?
— Нет, почему же… Всякое бывает. Но я хотел бы знать, что это — разум восторжествовал?
— Нет, увы, это было не так. В какую–то минуту пришла страшная мысль: «Подумай, какой дорогой ценой дадутся тебе те деньги, смотри, как бы ты не пожалела потом. Хватка у них железная, не вырвешься». Но я по–прежнему оставалась верной принципу — брать от жизни все, что можно взять от нее. И в ту ночь, не знаю почему, мне казалось, что Герман, сын весьма обеспеченных родителей, молодой человек с большим будущим — он имел шанс пробиться в крупные журналисты — сумеет дать мне в жизни все, что хочется иметь взбалмошной женщине, и поможет порвать те узы, которыми я связала себя с разведкой. Страх и расчет!
…Где–то далеко–далеко за лесом уже занимался рассвет, а они все еще шли и шли по берегу и уже в который раз объяснялись в любви и говорили друг другу возвышенные слова о верности, долге, о своем будущем. Позже, когда Ольга вспоминала про эти возвышенные слова, ей было как–то неловко и смешно.
Вскоре сыграли свадьбу. На шикарном теплоходе молодые отправились в свадебное путешествие. Поздно вечером они вышли на палубу. Смотрели, как волны, разбиваясь о борт судна, рассыпались брызгами, как одиноко мерцали редкие звезды в туманном небе. Потом Ольга предложила пойти в каюту — стало холодно.
— Подожди, я должен тебе что–то сказать… — И Герман боязливо оглянулся по сторонам.
…В тот вечер муж сообщил ей, что он все знает о ее связях с Карен Милз и Грудом Беланом, что работать на них им придется вместе, помогая друг другу.
— На какое–то мгновение, — продолжает свою исповедь Ольга, — передо мной открылось совсем другое лицо Германа: жестокое, свирепое; глубоко запрятанные под широкие брови глаза смотрели на меня холодно и расчетливо. Я молча выслушала его признание, молча смотрела на него. Он спросил: «Что ты молчишь? Нам будет хорошо. У нас будет много денег. Они должны платить и мне и тебе. А такая красивая, как ты, должна быть богатой, очень богатой…» «Но у нас будет много трудностей на пути к богатству», — сказала я. И тогда, задрав нос кверху, Герман, словно вещая с амвона, изрек: «Per aspera ad astra!» (Через трудности к звездам!).
— Вот они, эти звезды! — Ольга иронически улыбнулась и посмотрела на следователя глазами, полными глубокой печали и боли… — Но я, кажется, отвлеклась… Так на чем я остановилась? Да, свадебное путешествие… Первые радости медового месяца и горькое–похмелье…
Родители мои словно чувствовали это и все допытывались: «Почему ты такая грустная?» Они, конечно, ничего не знали. Они прокляли бы меня… Отец — участник движения Сопротивления, среди подруг матери были коммунистки. А я… Продалась… Ну что же, быть по сему…
Наступил день моего отъезда в Москву. Меня снова инструктировали. «Ваша главная задача — непрестанно расширять круг знакомых, изучать их, поставлять нам данные о них», Я догадывалась, что в Москву под видом туристов приезжают мои «коллеги». Но Карен строго предупредила: «Никаких встреч, никаких бесед с ними. Никто до поры до времени не будет вас инспектировать, и вы никому не подотчетны в Москве». О выполнении задания я докладывала, когда возвращалась домой на каникулы. Тогда же сдавала все собранные материалы. Я приезжала в свой город и в тот же день отправляла открытку по условленному адресу — текст был стандартный: «Дорогая Рит! Вчера я вернулась из продолжительной поездки. Все хорошо, плохо только, что моя глухота прогрессирует, совсем неважно стала слышать. Привезла тебе обещанную гранатовую брошь. Скоро увидимся. Целую. Ольга».
