Правда имелась в этой логике небольшая нестыковка – да, неприличное творил как бы король, но именно я целовала его губы. Сама и добровольно. Взведённый арбалет надо мной никто не держал.

Не помню что было в коридорах. Видели нас или нет – не знаю.

Как его величество внёс меня в покои, в памяти тоже не отложилось. Зато то, что происходило дальше я запомнила до мелочей.

Поцелуи – бесконечные и разные. То ласковые, то требовательные, пробуждающие внутренний огонь и дразнящие это пламя.

Прикосновения. Тоже разные. Но все они неизменно доводили до исступления, заставляли выгибаться и стонать.

Одежда. Она исчезала довольно неторопливо. Раз чулочек, два чулочек… А платье? А уже нету…

Когда преграды между нами исчезли, когда мы соприкоснулись обнажёнными телами, я окончательно сошла с ума.

За окнами было темно, спальня тонула в полумраке приглушённых светильников. Георг доводил меня до исступления своими поцелуями – уж чего, а опыта его величеству было не занимать.

В какой-то момент я даже ощутила укол ревности, но вся ревность растаяла быстрее, чем мысли о благоразумии. Я пылала. А Георг был не многим трезвее меня…

Но именно он, жених, вёл в этой партии. Действовал! Продолжал осыпать поцелуями и ласкать. В ключевой момент нашей близости я закусила губу, готовая к боли, но её как ни парадоксально не было – всё свелось к небольшому дискомфорту.

К лёгкому неудобству, о котором я забыла почти мгновенно – меня с головой поглотил иной, крайне увлекательный процесс.

Удовольствие. Оно было горячим, острым, не затухающим. Я кричала – не могла сдерживаться, не было сил молчать. А Георг прижимал к кровати и двигался… сначала размеренно, потом быстрей… затем меня вообще дразнили, сделав долгую паузу почти на пике.

– Георг! – выдохнула я, не в силах выразить эмоции.

А в ответ услышала:

– Маргарита, ты меня любишь?

Моё «да!»... кажется оно прозвучало на весь дворец.

Ещё секунда, вторая, и король продолжил. Он распалял и будил во мне нечто совершенно особенное. Какую-то другую меня.

Смелую. Не в обычном смысле, а в ином – в женском. В эротическом! У меня сейчас даже смущаться не получалось – настолько было хорошо.

А когда всё закончилось, вся моя «неутомлённость», над которой кое-кто так смеялся, благополучно спряталась в домик.

Тонс упомянул, что я отсутствовала двое суток, но из подземелий я вышла вполне бодрая. Двое суток и огурчик. А тут – полтора часа, и совершенно без сил.

Выпил он меня что ли? Высосал? Впрочем, до последнего у нас еще не доходило…

Как бы там ни было, я замерла на шёлковых простынях, а Георг расположился рядом и принялся выводить узоры на моей коже.

Взбрыкнув, я перевернулась на живот, и вдруг услышала тихое хмыканье. Пальцы короля сместились в район поясницы и ягодиц, а потом прозвучало насмешливое:

– Ну привет, Шарш. Давно не виделись! Отличное место ты для себя облюбовал.

Я фыркнула. Потом вспомнила про многочисленные татуировки самого Георга, которые успела оценить лишь мельком. Но приподняться и рассмотреть подробнее не получилось – я по-прежнему была без сил, и очень хотелось спать.

Мой будущий муж словно почувствовал.

Он нежно провёл по волосам и спросил:

– Хочешь чего-нибудь? Попить? Перекусить? В душ?

Нет, я не хотела. Уже проваливалась в сладкую дрёму.

Глаза вообще не открывались!

– Тогда спи, любимая, – верно понял моё молчание Георг. – Спи…

Проснулась я одна, в пустой постели. Но ощущения покинутости не возникло – я слишком хорошо понимала, что Георг не сбежал. Король просто не мог сбежать. Кто угодно, только не он.

К тому же, хоть меня и покинули, но обо мне не забыли. На прикроватной тумбочке стоял огромный букет, и он имел мало общего с букетами, которые Георг присылал раньше – никакой тебе помпезности и упорядоченности.

Розы были разноцветными, разной длины, и пребывали в этаком хаосе. Словно некто обнёс клумбу, торопливо срезая всё подряд.

Я вообразила как Георг крадётся с секатором к королевской оранжерее, и улыбнулась.

А рядом с вазой лежала записка лаконичного содержания «Люблю тебя, Маргарита! Бесконечно люблю!» А ещё бархатная коробочка, в которой обнаружилась пара бриллиантовых серёжек. Они идеально подходили к помолвочному кольцу.

Словно приревновав к серьгам, с меня тут же свалилось ещё два артефактных браслета. Кольца, украшавшие пальцы правой ноги, тоже отпали: бдзынь, и нет!

– Да ладно вам, – сказала «убегающим» артефактам, но, невзирая на радостный тон, ползти обратно они не спешили. Просто упали и замерли на полу.

Я подняла ювелирные изделия, положила на столик и огляделась в поисках своей одежды.

Платье, чулки и всё прочее обнаружилось на далёком кресле и, судя по этакой небрежности, складывал их не слуга.

И это тоже порадовало! Ясно, что слуги присутствуют в жизни аристократов во все моменты жизни, но мне бы не хотелось, чтобы кто-то посторонний бродил по спальне, когда я голая и в отключке. Спасибо его величеству, что он это учёл.

Проснувшись окончательно, я подхватила оставленный на краю кровати мужской халат и, завернувшись в запах Георга, отправилась в ванную. Потом оделась, и лишь после этого выглянула из спальни – я надеялась найти кого-то, кто принесёт кофе и поесть.

При мысли о еде вспомнился обед, который подавали здесь моим котам, и в животе жалобно заурчало.

Под аккомпанемент этого звука я и выглянула из условного укрытия, чтобы тут же напороться на румяную немолодую служанку…

– Ох, леди! – воскликнула та, всплеснув руками.

Женщина отиралась прямо под дверью, явно ожидая когда её позовут.

«Ох», как вскоре выяснилось, был связан с тем, что я уже оделась. Сама, без помощи.

Зато теперь, обнаружив меня бодрой, упускать шанс услужить женщина не собиралась. Для начала – в секунду! – мне подали чашку в меру горячего кофе. Затем кивнули на столик, где стояло накрытое большой пузатой крышкой блюдо. И тут же предложили причесать.

Причёску я оставила на потом. Отхлебнув кофе, сделала шаг к столику, когда в комнате появилась вторая персона…

Слуга. Тот самый, который пытался вывести меня из дворца, а в итоге перепоручил Вирсту. Лишь теперь я подумала о том, что слуге этому, вероятно, капец.

Но! Вот мужчина переступил порог, и немолодое лицо засияло улыбкой.

– Эм… – сказала я нервно. Потом подумала и добавила: – Доброе утро.

– День, леди Маргарита, – с вежливым поклоном отозвался слуга. – Сейчас уже практически день.

Ага…

С временем суток разобрались, и спасибо Георгу, что позволил выспаться!

Из неясного – а чего это слуга такой счастливый?

– Вас не наказали за нашу… небольшую прогулку по служебным коридорам? –спросила я осторожно.

Мужчина улыбнулся шире прежнего, вытянулся по струнке и ответил:

– Его величество был крайне зол! Обещал всех казнить! Но сегодня утром всех помиловал!

Я чуть кофе не поперхнулась.

– В смысле «казнить»?

– Ну прямо р-раз, и… – слуга провёл большим пальцем по собственной шее. – В крайнем случае на каторгу.

Нормально!

– Но небеса были милостивы, и сегодня утром его величество сменил гнев на милость. Он даже подумывал объявить амнистию по всему королевству, но лорд Тонс его отговорил.

Я отлично поняла, с чем связана георгова доброта, и… да. Да, я всё-таки покраснела!

Тут на помощь ринулась служанка:

– Да вы поешьте, леди Маргарита! Какая худенькая! А разговоры все эти… – женщина грозно зыркнула на помилованного слугу.

Только вот в чём соль: слуга был аборигеном этих покоев, личным прислужником короля, а служанка, вызванная для помощи мне – лимитчица. В общем, эти двое схлестнулись взглядами, а я, подумав, всё-таки села есть.

В конце завтрака, когда молчаливая дуэль между достигла апогея, я покашляла.