— Не переживай за нас, разведка! Делай своё дело. А мы уж как-нибудь…

— Да, вот эти документы, — я подал политруку саквояж Вильчека, — не знаю уж как, но постарайтесь донести до наших. Такой фашист, как этот инженер, ерунду в сейфе держать не будет. Будет хорошим аргументом для НКВД при переходе линии фронта.

— Так, может, и взял бы с собой, Петро. Ты-то всяко первее нас будешь. Сам же говорил про спецгруппу.

— Нет, Матвей Фомич. Я только дамочку отдам с рук на руки и по своим шпионским делам дальше двину. Это вам на фронт надо. А мой фронт здесь. Понимаешь?

— Не дурак, Петро. Глядишь, свидимся после войны? — улыбнулся политрук.

— Может и свидимся, — не стал я разубеждать Краснова.

Зря я только переживал: из городка выехали беспрепятственно, несмотря на более оживлённое движение на улицах Зеештадта, усилившееся ближе к полудню.

Запасливый Вергелес, оказывается, не поленился и сбегал в дом к Вильчеку за плащом для пленницы. Прихватив заодно и парочку шерстяных одеял.

— Спасибо, Сергей, я, признаться, и не подумал даже. Нам же с этой фройляйн в лесу куковать может и до темноты придётся.

— Дело известное, товарищ командир. Девка-то в одном платьишке. Не всё ж ей в ковре отлёживаться. Там в одеяле и обувку, какая попалась, завернул. Сапоги резиновые из прихожки. Вещь добротная. Может и большие, а всё одно не босиком по лесу шлёпать. Для удобства салфеток господских туда натолкал. Сладитесь!

— Молодца! Что бы я без тебя делал? — я искренне развёл руками. Пока я рефлексировал, настоящий разведчик проявлял предусмотрительность.

— А ничего, Петро Михалыч! Пропали бы и весь сказ. Да и когда вам за всем уследить? Давеча сами же сказали, что и водите плохо. Недоработочка у вашего начальства получается. Чего ж они вас не обучили?

— Понимаешь, Сергей, я ведь специально-то разведывательной науке и не обучался. Так уж вышло, был за границей по линии Коминтерна и вот…

— Это как же так-то? — удивился сержант, посмотрев на меня с недоверием, — а с часовыми и охраной в лагере управились любо-дорого! Никто бы из моих ребят так не сработал.

— Это другое, — вздохнул я, понимая, что отделаться простой отговоркой — значит проявить неуважение к бойцу.

Ехать до развилки нужно было ещё не менее часа, почему бы и не поболтать напоследок с хорошим человеком? Только ведь наврать придётся с три короба. Ну да ничего, это неопасная ложь, а так — брехня по случаю. Опять же, для легенды полезно. Мало ли сейчас нелегалов за линией фронта? Поди разберись, с кем судьба беглецов из Цайтхайна столкнула.

За нашу пленницу я почти не беспокоился. Сержант устроил её в кузове с максимальным комфортом, убедившись, что ковёр надёжно зафиксирован между узлами с барахлом, прихваченным из лагеря запасливым Мишкой Молдаванином, и свёрнутыми в валики одеялом и плащом на подкладке. Ничего, потерпит, не хрустальная. Недолго осталось.

— Не знаю, не знаю. У нас в батальоне, чтобы в разведвзвод попасть очень много чего уметь надо. И не только стрелять и с ножом управляться.

— Так ведь то на фронте, Сергей. А я после Гражданской и дома-то ни разу ещё не был. Даже не воевал. Помотало по Европе.

— Дела…и что, всё по заграницам, товарищ командир? Без передыха?

— Не вылезая.

— И что, совсем-совсем водить не умеете? — вот же пристал как банный лист…

— Легковую вожу, — ответил я почти на автомате, только потом сообразив, смогу ли и вправду завести автомобиль этого времени? Тот же Опель Капитан Кригера. Не знаю.

— Так и этим управлять не сложнее, Петро Михалыч, — Сергей стукнул по рулевой колонке от избытка чувств, — Опель — зверь, а не машина. Целых семьдесят пять лошадиных сил! Пятиступенчатая коробка, сухое сцепление, амортизаторы на гидравлике! А у этого ещё и полный привод! — сержант так раздухарился, будто и не о грузовике рассказывал, а о любимой девушке.

— Видать, любишь водить, сержант, — брякнул я для поддержания разговора. Я давно присматривался к тому, как управляет машиной Вергелес. Умело, аккуратно. А Опель явно отвечал сержанту взаимностью. Только и я прекрасно понимал: мало знать, как управлять подобным автомобилем. Опыт! У любой машины есть свой норов и недостатки.

И я ничуть не сомневался, что на шоссе справлюсь с Опель Блицем вполне сносно. Но вот на лесной дороге или по бездорожью уже точно не рискнул бы. Тут особый подход нужен. А в случае с сержантом я в этом убеждался неоднократно.

— А то, Петро Михалыч! У нас в совхозе всё больше полуторки были. Да и тех одна-две. Всё больше лошадиной тягой, аж до самой войны. Сейчас уж и не знаю, — вздохнул Вергелес, — Машины надёжные, как кувалда, да только и силёнок почти вдвое меньше, чем у немецкой «Молнии». Кабина опять же не такая просторная. Приборная панель простенькая. Чаще бывало, сидеть согнувшись приходилось, чтобы до руля достать. А уж ежели заночевать, так лучше в кузове. А тут вон вас то и дело в сон клонит, чуть откинетесь на спинку. Завидная выдержка у вас, товарищ командир!

Меня и правда от болтовни сержанта и переживаний стало клонить в сон, тем более что Матрикул умерил, наконец, свои сигналы и, перестав немилосердно жечь предплечье, превратился в обычную зелёную татуировку. Кстати, а не говорит ли это о том, что настал момент провести окончательную рекогносцировку. Мне ещё по лесу Шерман тащить, времени отвлекаться не будет.

После развилки, где мы с Красновым и основной группой распрощаемся, через два километра основной дороги будет тот самый поворот на извилистый просёлок, ведущий в лохматые дебри елового леса на местном плоскогорье. А там и до искомой уютной ложбинки у горного основания, что примечательна ручьями и маленькими водопадами, рукой подать.

Объект Прима. И останется подождать визита эмиссаров Хранителей. Что-то от ожидания этой встречи у меня мурашки по спине величиной с кулак. Что ж это за хрень? Я так не волновался даже в первую миссию. Даже когда шёл с бойцами на прорыв из лагеря!

Вот же гады эти Смотрящие. И Закон тоже хорош. Своими разговорами посеяли во мне лишь кучу сомнений, взвалив на плечи вагон недоверия к Хранителям. Да что там, ко всей этой чёртовой системе, пропади она пропадом. С основными заинтересованными лицами более-менее всё понятно. У Ордена великая задача защитить Веер Миров, а у Закона — избежать дестабилизирующего влияния Демиургов. И у меня большое подозрение, что всё это лажа. И меня разводят как лоха и те, и другие, и третьи.

Ну а мне-то вся эта канитель за что? Мне бы своих вытащить… Хоть как-нибудь…куда-нибудь. Эх! Похоже, Миротворец, придётся выбираться своей колеёй. А для этого к встрече эмиссарами следует подготовиться посерьёзнее.

Я так и не заметил, как стал медленно погружаться в состояние глубокой медитации, голос сержанта, что-то бубнящий про достоинства немецкого грузовика, истаял где-то вдали.

Что ж, вот и повод осуществить задуманное, зафиксировав объект Прима как точку рандеву. Жаль, не увижу великолепие Кёнигштайна. Ну да ладно, в другой жизни!

Несколько минут я сосредоточенно восстанавливал в памяти образы виденной во время активации точки рандеву в районе леса у горной ложбины.

Всё получилось довольно быстро. Точно так же, как и в прошлый раз перед мысленным взором проскочила виртуальная карта рельефа, на которой запульсировала сначала красная точка, тут же начавшая масштабироваться рывками. В левом нижнем углу мысленно ограниченного поля видения появилась и вторая точка, но уже зелёного цвета и движущаяся, в следующую секунду соединившаяся извивающейся линией с красной. Ага, это, нужно полагать, я с объектом приближаюсь к ложбине. Прекрасно! Значит, сигнал эмиссарам ушёл. Осталось доехать и дождаться. Мда-а, как-то уж просто всё выходит. В прошлый раз с Алоизычем пришлось настоящее путешествие Хоббита провести.