— Ааа? — хозяин открыл щербатый рот, пытаясь что-то сказать. Гергудрун бросила на прилавок перед ним пару крупных серебряных монет. Мёртвым дроу они больше не понадобятся, а путешественницам всё же нужно было на что-то жить. — Ааа!!! — толстые щёки трактирщика разъехались, повисая на плечах. На гостей пахнуло смесью чеснока и браги, отчего дриада скривила нос, — кто будете? — наконец полностью проснулся толстяк.

— Оно тебе надо, хуманс?.. — прошипела дриада и замолчала от незаметного толчка ногой от орчанки.

— Так… эта… порядок такой, барон Уленвар, его милость, приказал всех, кто через его земли проезжает в книгу записывать… вот в эту, — он вывалил с грохотом на стол пыльный фолиант, в обложке из воловьей кожи.

— Ты хочешь уверить меня, хуманс, что умеешь писать?

— Нет, конечно, мистресс! Но всякий умеет написать своё имя, а кто не умеет — вот! — толстяк раскрыл фолиант и ткнул коротким пальцем с обгрызенным ногтем на первую попавшуюся страницу. Там в разнобой были расположены рисунки. Где гербы чередовались с изображениями лиц. Так рисуют рожицы пятилетние дети. Местами были просто приложены оттиски перстней, а то и вовсе кровавые отпечатки пальцев, обведённые чернилами.

— И как во всём этом разобраться? — изумлённо уставилась на трактирщика Ведьма.

— Так, а я на что? Знаете, какая у меня память, мистресс?! То-то! Старый Говард знает своё дело. На то бароном и поставлен! — лицо трактирщика лоснилось самодовольством.

— Хм, — Ведьма внимательно посмотрела в поросячьи глазки хозяина. А если добавить ему серебра? Да нет, не выйдет. Холуйская натура этого хуманса так и выпирает из него, как сало из-за отворотов рубахи. Гергудрун решительно закатала правый рукав и предъявила татуировку Ковена. Девятилучевая звезда Астрала, как обычно, произвела волшебный эффект.

— Вваше…ство, магесса! Какая честь, мы так рады! Магда! Магда!!! — из закутка за стойкой вынырнула высокая и худая бабища с плоской грудью и усами, как у молоденького ландскнехта, — приготовь нашу лучшую комнату! И воды…воды согрей, дура! — ваше магичество, — толстяк выскочил из-за стойки и чуть не свалился, пытаясь сотворить что-то похожее на реверанс. Что было затруднительно с его поросячьими ножками.

Уже поднимаясь по лестнице на второй этаж, Лоос и Гудрун услышали свистящий шёпот, который мог принадлежать, скорее всего, тощей жене трактирщика:

— Говард, дурень. Надо работника послать на заставу, пусть барону передадут про Ведьму с телохранительницей. О, Единый, зачем ты послал нам эти неприятности!

Орчанка и эльфа переглянулись, Лоос молча хмыкнула и махнула рукой в сторону дверей комнаты. Гудрун скептически пожала плечами. Обе устали за прошедшие ночь и день настолько, что какой-то барон мало волновал Грандмастера Рунной Магии и Богиню Тёмных дроу…

Ночь пришла, как благословение, в пустыню и окрестности славной Дальсахры. Мраморная балюстрада балкона белых покоев Царицы Шаранг отбрасывала дрожащие тени, рождённые пламенем высоких кованых светильников. Расставленные заботливой охраной с наступлением сумерек, они напоминали властительнице местной земли молчаливых стражей ночи. Яркое магическое пламя хорошо освещало пространство самого балкона и разгоняло сумрак в спальных покоях Царицы.

Драпировки из искусно вышитой золотой парчи самых изысканных оттенков украшали любимую правительницей комнату дворца. Приближённые прекрасно знали, что сама Царица тихо ненавидит золотой цвет, но сила традиций…

Тем не менее, будучи в неофициальной обстановке, наедине с самыми близкими, Царица Шаранг, урождённая Иргар из рода Дофан предпочитала одежду нейтральных цветов и свободного покроя. Стройное и сильное тело Царицы, безупречные белоснежные волосы, длиной своей достигавшие великолепных упругих ягодиц. Один из самых тёмных оттенков кожи, отличавших род Дофан среди остальных шаранг и взгляд, всепроникающий взгляд серо-пепельных глаз, заставлявших вздрагивать не только дворцовых мужчин, но и элиту охраны — невозмутимых чарр.

По тайному договору с Ковеном, Царица не являлась Посвящённой Ведьмой, но прошла специальную подготовку по развитию своих природных способностей к магии. Являясь Мастером сразу двух ветвей, Огня и Разума, Иргар, тем не менее не прекращала совершенствоваться во владении заклинаниями. И дочь свою, наследницу Ардару, держала в ежовых рукавицах. Та уже в свои восемнадцать лет могла прекрасно поспорить в мастерстве Магии Огня с матерью.

Иргар любила с наступлением темноты, стоя у балюстрады, часами вглядываться в чёрно-синий сумрак пустыни. Своей тревожной загадочностью он успокаивал её горячий нрав и темперамент, позволял спокойно обдумать прошедший день, помечтать о сокровенном…

Лёгкий стук сандалий со стороны галереи возвестил о появлении дежурной чарры. «Что-то рановато для визита сегодняшнего кандидата на ночь с Царицей, видимо, дневные дела не отпускают…» — промелькнула догадка в голове Иргар.

Высокая чарра, с традиционным копьём и круглым малым щитом охранницы покоев поклонилась, едва выйдя на балкон:

— Великая, к тебе эфери Габар.

— Наставница? Хм… Приглашай… — Царица задумчиво расправила пояс вечерней накидки.

Сандалии чарры простучали по плитам галереи. И тут же послышались шаркающие звуки шагов прихрамывающей старухи.

Царица сделала знак двум молча стоящим служанкам на галерее. Те быстро установили на маленький обеденный столик вазу с фруктами и дымящиеся кувшинчики, чашки. Одна из служанок ловко подхватила под локоть входящую наставницу.

— Уф. Не надо милая, — отстранилась эфери Габар, — я ещё в состоянии доковылять до Царицы сама!

— Что же ты, эфери? Не могла Соргаба послать, обязательно самой нужно ехать, да ещё на ночь глядя? — Царица сама усадила наставницу поудобнее в глубокое кресло и подсунула вышитые подушки под спину. Эфери Габар устало провела сухой ладонью по лицу, будто сбрасывая с него что-то невидимое.

— Ох, Иргар. Да разве можно этому старому пню доверить серьёзные новости? Нет, он, конечно, как телохранитель ещё очень неплох… Но ума Соргаб вместе с сединой особенно и не нажил. Прямолинейный, как кинжал, что всё время носит под рубашкой…

— Что же это за новости, с которыми нельзя подождать до утра, наставница? — с интересом склонила голову Царица, собственноручно разливавшая тирр в чашки тонкого цветного стекла.

— А ты не иронизируй, Иргар. Лучше отмени всё, что запланировала на сегодняшнюю ночь. Не до игрищ постельных теперь. В другой раз. И губки свои не поджимай, девочка! Я что, когда плохое советовала? И пошли за Смотрителем Озера…

Царица Шаранг впервые видела наставницу такой возбуждённой. Всколыхнувшуюся гейзером гордость при резком обращении наставницы, Царица умело скрыла за маской благодушия. Уж слишком она ценила и уважала эту ворчливую старуху, преданно опекающую правительницу с самого её рождения. А ещё ей стало очень любопытно, с чем пришла эфери Габар?

По просьбе наставницы Иргар отослала всех служанок, выставила на входе из галереи и покоев дополнительную охрану из преданных чарр.

Горячий тирр приятно обжёг нёбо и освежил ум. Габар откинулась на подушки и, пристально уставившись на пламя светильника, спросила:

— Кхароз успела доложить на вечернем совете о происшествии в Оазисе?

— Да, наставница. И я целиком и полностью поддержала действия моей эфери. Орки нарушили законы пустыни и поплатились…

— Я не об этом, Иргар. Кхароз упомянула о безволосой?

— Мда… что-то было. Хуманка, что стала причиной раздора между Смотрителем Оазиса и наёмником…

— Это не просто хуманка, Иргар. Она… бессмертная Странница…

— Да? Хм. Твой племянник упоминал в письмах о каком-то бессмертном Страннике, целителе, кажется…

— Квартерон, Эскул его имя. Честно говоря, если бы я не знала своего племянника Сонгара, подумала бы, что привирает. Но за этим воином такого никогда не водилось. Он упоминал, что целитель это искусен в магии и пришёл, якобы из другого мира. И что он такой не один.