Сестра фыркнула и отвернулась от принца, прошипев:

— Тиран!

А я кое-что поняла:

— Так вы знали о нашем побеге, а свадьба — всего лишь уловка? Все это обман и хитрость!

— Я знал о готовящемся побеге, и о странностях Мехмеда мне доложили. Только я полагал, что он продался врагам, решив помочь дарданской шпионке. Поэтому ускорил события, пообещав взять тебя в жены, — кивнул Дамир.

А я вслед за сестрой пробормотала:

— Тиран!

Довольный собою принц Дамир покинул пещеру, бросив через плечо, чтобы мы следовали за ним. Наш побег откладывался на неопределенное время, но я не жалела о том, что все так сложилось. Да, судьба моей мамы печальна, и я не уверена, что смогу рассказать обо всем отцу. Но поездка в Асумскую империю теперь не казалась мне ошибкой, ведь я встретила сестру. Я не дам ее в обиду: у Сурайи есть семья. И мы еще посмотрим, достоин ли этот асумский принц стать ее мужем.

Во дворец мы вернулись ранним утром, Лукас вновь примерил образ Мехмеда, облачившись в одежды воина-тени. Но теперь даже амулет Кумара не смог скрыть от меня, нет, не мысли и воспоминания, а знакомые энергии и любящий взгляд.

Сурайя никак не хотела уходить, все держала меня за руку и тихо шептала мое имя. Мы с ней собирались поговорить о маме, но Латифа влетела в мою спальню, словно ястреб, и заключила нас обеих в объятия. Теперь я даже если бы и хотела, не могла злиться на наставницу. Ведь она вручила мне такой подарок — сестру.

— Курочки мои, — причитала Латифа, утирая слезы. — Я ведь чувствовала, что вы похожи. Вот и волосы золотистые, только у Рейчел порыжей, и глазки одинаковые, и обе провидицы. Красавицы вы мои.

— Спасибо тебе, — поблагодарила я наставницу и достала украшения, которыми собиралась расплатиться с Мехмедом за помощь. — Вот, возьми.

— Ой, ну зачем? — засмущалась женщина, но руку к украшениям протянула.

Сурайя в это время достала свои украшения — подарки Амина и принца Дамира — и тоже передала их Латифе со словами благодарности.

— Нет-нет, я не возьму, даже не уговаривайте! — покачала головой наставница, но в глазах появился хищный блеск, а губы расплылись в улыбке.

— Это самое малое, что мы можем для тебя сделать, — одновременно произнесли мы с сестрой.

Латифа присела на постель, рассматривая богатства. Но нахмурилась, коснувшись роскошного ожерелья с крупными изумрудами.

— Вот это не возьму, оно принадлежало матери Дамира. — И наставница передала ожерелье Сурайе. — А ведь оно свадебное. Значит, с самого начала ты ему понравилась. Жениться хотел наш принц. Но после того случая осерчал.

Сурайя вспыхнула, щеки заалели:

— Осерчал он! А какой позор пережила я, об этом твой принц подумал?! Ведь не он, а я стояла у позорного столба!

— Ни у какого столба ты не стояла, — проворчала наставница. — Дело было во внутреннем дворике, и кроме наложниц и одного из старейшин, который явился свидетелем оскорбления, никого и не было.

— Может, и во дворике, — поджала губы сестра. — Но меня били плетьми!

— Пфф, да какими там плетьми? — фыркнула Латифа. — Так, прошлись маленькой плеточкой, такую и котенок не почувствует! И вместо сорока ударов всего лишь пять. Да из них только один раз плеть коснулась кожи, и Дамир тут же остановил экзекуцию.

— Не один, а два раза! А какой я позор испытала!

— Да если бы там не было свидетелей, может, он бы и не наказал. Но старейшина услышал, как ты назвала Дамира старым похотливым козлом. И как принцу снести подобное оскорбление?!

Я прыснула со смеху, но тотчас приняла серьезный вид под суровым взглядом наставницы.

— Оскорбление? Да это он меня обидел! Выкупил словно рабыню! — не успокаивалась Сурайя.

— Если бы не он, тебя бы выкупил кто-нибудь другой! — Латифа все больше подливала масла в огонь, не чувствуя, что пора остановиться. — Дамир спас тебя, ведь твой отец сразу же после отказа Амина взял у кого-то задаток. Ты отца должна ненавидеть, а не принца!

— Отца я ненавижу, а Дамира презираю! — огрызнулась в ответ Сурайя и отвернулась к стене, а наставница насупилась.

Я же поняла, что срочно необходимо вмешаться. Взглядом показала Латифе, что ей пора идти, пока они с сестрой не наговорили друг другу лишнего. Вздохнув, женщина распихала украшения по карманам, а затем, причитая, покинула спальню.

Я обняла сестру, а та положила мне голову на плечо.

— Он же нравится тебе, ведь так?

— Нравится, — вздохнула Сурайя. — Но все равно ненавижу! Никогда не прощу и замуж за него не пойду!

Я решила, что лучше вернуться к этому разговору, когда страсти немного поутихнут. Да и Дамиру неплохо бы загладить свою вину перед девушкой, а то подарил свадебное ожерелье, а сказать об этом забыл. Как ни словом не обмолвился о своих чувствах. Нет, конечно, может, у них, принцев, здесь так принято, но женщине нужны признания. Хотя и Дамира можно понять: он рано потерял жену, а общение с женщинами все эти годы сводилось к ночам любви с покорными и на все готовыми наложницами.

Не успели мы упомянуть принца, как он возник на пороге моей комнаты в сопровождении Мехмеда.

— Король Амин созывает совет старейшин. Собирайтесь, идем!

— А нас разве пустят? — удивилась я.

— Женам и невестам можно присутствовать в сопровождении хатун — родственницы или наставницы. Наши женщины могут посещать такие собрания, но сидят отдельно от мужчин, в разговор не вмешиваются, — пояснил Дамир. — Не знаю, что нам собрался поведать Амин, но для нас это хорошо. Ты, Рейчел, сможешь увидеть старейшин и сказать, оказывает ли на них давление Рауф. И постарайся прочитать мысли самого советника, хотя Кумар так и не смог.

— Постараюсь, — неуверенно произнесла я, вспомнив темные энергии, что, словно туман, окутывали архимага во время ритуала.

— А ты нарядись и не сиди с постным лицом, — принц обратился к Сурайе. — И лучше пока никому не сообщайте, что вы сестры.

Мы обе кивнули, понимая, что придется держать нашу тайну в секрете.

Дамир, раздав указания, вышел. За Сурайей тут же прибежали служанки, уводя в покои, а Лукас прикрыл дверь и сжал меня в объятиях.

— Как же я по тебе скучал, — прошептал он.

— Мы же только расстались, — улыбнулась я в ответ и потерлась щекой о его плечо.

— Мне мало. Хочу проводить с тобой все дни и ночи…

Лукас не успел договорить, потому что за дверью послышался грозный окрик Дамира:

— Мехмед!

Но мы были не в обиде на принца, он и так предоставил нам несколько минут, чтобы побыть наедине.

Вскоре вошли прислужницы и провели меня в купальню. Собиралась я быстро, и уже через полчаса мы с Сурайей и Латифой входили в зал для проведения собраний. Женщины проходили через отдельный вход и рассаживались на низких цветастых диванах за резной перегородкой. На наших соседках были черные накидки, но из-под них виднелись роскошные наряды, расшитые золотом и камнями. Как и на Сурайе, которая все же вняла просьбе Дамира, выбрав длинную малахитового цвета тунику и надев свадебное ожерелье. Мы же с Латифой оделись скромнее, да и вели себя тихо, сев по обе стороны от Сурайи, тем самым обозначая, что она здесь главная.

Сквозь резную решетку я с интересом рассматривала мраморные стены зала, изящные витые колонны и яркую мозаику на полу. В зал заходили мужчины и занимали места на диванах, похожих на топчаны. На огороженном помосте, словно на балконе, возвышались два роскошных кресла с обивкой из золотого шелка. Троны предназначались для правителя Амина и его невесты. Входы в зал охраняли сипахи — стражи короля, облаченные в серые одежды.

Среди двенадцати старейшин я разглядела несколько мужчин возраста моего отца, но в основном это были старцы, убеленные сединами. Принц Дамир сел отдельно, его строгие черные одежды выделялась среди разноцветных кафтанов и необычных широких брюк-дзагшин. Бело-красные тюрбаны старейшин были украшены драгоценными камнями, жемчугом и перьями, тогда как на принце — простой темный платок-шемах. Я едва сдержала смех, представив на высокородных дарданских лордах тюрбаны с перьями и сафьяновые башмаки с загнутыми мысами.