Кровь отмеряла секунды толчками в ушах. На третьей я бросился ничком в едва пробивавшуюся траву. До ближайшего кустарника было ещё шагов пятьдесят. Едва я закрыл ладонями уши и открыл рот, как жахнуло со стороны батареи. Нет, не так. ЖАХНУЛО!

Взрыв не просто перекрыл все звуки яростной перестрелки, он на несколько минут вверг меня в абсолютную тишину. Земля больно ударила по лицу, под носом хлюпнуло. Взрывная волна прошлась надо мной, задрав остатки драной гимнастёрки аж до самой шеи. Но сознание всё же осталось при мне и поэтому, памятуя о более серьёзном грядущем взрыве я побежал что есть мочи, не обращая внимание ни на глухоту, ни на сочившуюся из носа кровь.

Уже сидя на дне первого же попавшегося на пути оврага и скручивая турунды из обрывков исподнего, запихивая их в ноздри, я пытался понять, когда же рванёт. И всё равно прозевал этот феноменальный момент. А потом было уже не до этого.

Дрожание земли не удивило, а вот померкший почти до полной темноты утренний свет и ощущение дикого, неотвратимого ужаса ввергло меня в настоящую панику. Я было дёрнулся в сторону, но полная потеря сознания выключила, наконец, все чувства.

Сознание возвращалось медленно, в основном благодаря массе разнообразных и неприятных физических ощущений. Казалось, болит каждая мышца, каждый сустав и даже каждый орган в моём теле. Осознав, что вокруг ночь, я поначалу запаниковал, но потом сообразил, что пролежал без сознания весь световой день.

Слух ко мне давно вернулся, но никакой канонады или других звуков ближнего или отдалённого боя не было. Дно оврага, где я пришёл в себя, претерпело множество изменений рельефа: вырванные с корнем кусты, камни, отвалы земли.

Похоже, взрыв склада снарядов тяжёлой артиллерии явился гораздо более значительным, ожидаемому эффекту. Моему отряду удалось устроить настоящий конец света в отдельно взятой локации. Ну что ж, похоже, мне снова повезло выжить. Это уже третий раз за сутки. Надо бы поэкономнее с лимитом удачи.

Интересно, солдатам из моего отделения удалось уйти достаточно далеко? Фора-то у них была немного больше…

Итак, место действия то же. И для начала, неплохо бы узнать который теперь час. Своими часами я так и не обзавёлся. А вещь нужная.

Ночное зрение, как обычно, работало исправно и мне удалось провести ревизию имеющегося имущества. Остатки изорванной грязной тряпки, в которую превратилась гимнастёрка, выданная каптенармусом, буквально сползли с меня, словно истлевший саван. Английская разгрузка, с честью выдержала испытание, впрочем, как и трофейный рюкзак, несмотря на то, что во многих местах он был побит пулями и осколками.

Чтобы немного прийти в себя, я начал набивать патронные сумки, но вскоре поймал себя на мысли, что занимаюсь бесполезной работой. Расщеплённый пулей приклад карабина красноречиво говорил сам за себя. Увы, я так и не применил навыков, которым меня обучили сибирские стрелки.

Зато револьвер оказался в целости и сохранности, да и сотня патронов к нему, которая благополучно перекочевала в патронные сумки на замену карабинным. Я с недоумением вынул из сумки единственную почему-то оставшуюся гранату. Ладно, пригодится.

Холодное оружие также пережило все приключения без потерь. Даже бебут, так и проболтавшийся в ножнах за спиной бесполезной ношей. За что и был поощрён переездом на поясной ремень. Обе лопатки сгинули ещё там, в немецких окопах. Одну я то ли потерял, то ли у меня её просто выбили из руки. А у второй треснул черенок от особо жёсткого удара.

Основание бронежилета на ощупь напоминало драную тряпку, хотя пластины, судя по всему, были целы и даже находились на своих местах. Эх, какие всё-таки золотые руки у Семёна! Не знаю, удастся ли ещё свидеться и отблагодарить.

Пока возился с амуницией, на востоке забрезжил рассвет. Вот и решение вопроса о времени. Значит, около семи часов. Теперь следует решить, куда мне выдвигаться?

По военной логике — к своим. То есть, на восток. Наши уж точно после такого не должны были отступить, но на всякий случай я лучше обозников каких-нибудь найду или тыловую службу, чтобы справиться, где мой батальон.

Стоп! Отставить! Гавр, очнись! Хватит играть в солдатиков!

Всё, что мог и не мог, ты для этой реальности сделал. Пора и честь знать! Предварительная цель достигнута, осталось определить направление, что приведёт меня к Демиургу.

Я глубоко вдохнул и выдохнул, успокаивая бешеный ритм сердца. А ведь ты прикипел, Гавр, к этому миру. Признайся…

Левый рукав был уже закатан. Кожу над зеленеющей татуировкой матрикула слегка покалывало. Не нужно быть гением, чтобы понять: направление теперь немного изменилось. Не запад, а северо-запад. И ещё, свечение едва заметно пульсировало, причём с медленно удлиняющимися интервалами.

А что это может значить? Не бином Ньютона. Объект удаляется на северо-запад от условной линии фронта. И скоро радиус обнаружения будет преодолён. Так чего стою? Бего-о-ом!

Уже на ходу, внимательно осматривая окрестности (не хватало нарваться и огрести люлей как от отступающих немцев, так и от наступающих русских). Вид у меня, скажем так, далеко не презентабельный и мало узнаваемый. Порванное обмундирование. Вон, даже от правого погона одни нитки болтаются. Да и сама форма приобрела неопределённый грязно-бурый цвет. Ни шлема Адриана, ни пилотки. Красавец!

Такое себе чудо-юдо в замызганных сапогах с кинжалом-переростком у пояса и сумасшедше горящими глазами, с исцарапанным лицом, несущееся со скоростью разъярённого носорога по пересечённой местности. Да ещё что-то жующее на ходу.

Несмотря на мою новоприобретённую стойкость к внешним условиям, контузия, сутки в отключке и общая перегрузка серьёзно давали о себе знать. Утром температура воздуха заметно упала. Всё же не май месяц, да и горы близко.

Поэтому глаза непроизвольно шарили вокруг в поисках какого-нибудь жилья. Авось удастся прикупить одежонки. Опять же, если я в немецком тылу, то светить формой русского гренадера, мягко говоря, не комильфо.

Татуировка давно перестала мерцать и увеличила интенсивность свечения, что не могло не радовать. Значит, объект не только не перестал удаляться, а я его нагоняю. Ну теперь-то рандеву неизбежно, Демиург!

Удовлетворённый желудок перестал урчать и успокоился, его настойчивости на смену пришли назойливые мысли, показавшиеся сначала неуместными, но при ближайшем рассмотрении — вполне своевременными.

Ну, хорошо, догоню я Демиурга. Будь он хоть немец, австриец, поляк, да хоть Папа Римский! Хотя нет, понтифика нам не надо, это уже перебор. С Хранителей станется… Тьфу ты, блин, да и неоткуда ему здесь взяться.

Идём дальше. Сразу встанет проблема, как его малыми усилиями склонить к путешествию в Варшаву, до которой отсюда, на минуточку, чуть меньше трёхсот вёрст! В первую очередь на ум приходит простой вариант: оглушить, связать и отправляться в Варшаву на явку уже с довеском. Неплохо, прагматично и без затей. А, значит, выполнимо. Бессознательную тушку всегда можно замаскировать под больного или пьяного. Принимается за рабочую версию.

Желательно было бы, конечно, полюбовно, убеждением. Но как вы это себе представляете?

Являюсь я такой весь красивый перед Демиургом (кто это, дяденька или тётенька до сих пор неясно). Так, мол, и так. Я посланец Хранителей, тебе уготована великая миссия менять миры, пойдём со мной в стольный град Варшаву. Там мы тебя и… Бред сивой кобылы! В лучшем случае покрутит пальцем у виска или пошлёт на хрен. А буду проявлять энтузиазм, пойдёт на конфликт и пристрелит ещё, чего доброго. Так что, вариант с оглушением нравится мне больше, как самый реальный. А уж дотащить его до точки рандеву я смогу и на своём горбу. Вон, даже стихами начал думать. С Карбышевым же получилось? Почему с Демиургом не должно?