— А пока никак. Я сам тебя найду. Навигационная система перебросит мой аватар в пределах твоих координат. Для этого держи вот эту штуку, — он передал мне небольшой ручной браслет с квадратным зелёным камнем, — это «поводок» от Вестника. Мы же вступаем в игру? — я кивнул, — постараюсь собрать максимум информации о Странниках. Тебе нужны будут союзники. И чем больше, тем лучше… — Янитор снова замолчал, уставившись на огонь. Интересно, как выглядит его «дестабилизация аватара»? Может, он исчезнет с хрустальным звоном или рассыплется миллионом цветных конфетти?

Мысли и воспоминания вихрем продолжали кружиться в моей голове, звуки, образы, тени… В сон я провалился мгновенно.

В уютное тепло импровизированного гнезда из вороха одеял проник запах горелого масла. Хлопнули двери, сквозняк тихим ассасином проскользнул по углам и полу гостиной, метнулся под край одной из шкур и вцепился ледяной ладонью в поясницу.

Вместе с неприятным пробуждением мои уши уловили скрип стульев, тихий гомон, смешки и звук разливаемой жидкости. Кто-то скрежетнул ножкой табурета, прошагал мимо меня к камину, звякнув крюком для котелка.

Пора подниматься, выспаться не дадут, да и мочевой пузырь недвусмысленно намекает на квест по поиску местных удобств. Но открывать глаза не хотелось, я откинул одеяло и лёг на спину, наслаждаясь последними минутами покоя. Мозг одно из своих частей ещё находился в нирване мира сновидений. Кажется, снилось что-то щемяще-ностальгическое и послевкусие грусти не отпускало разум из ловушки несбывшейся мечты.

Лёгкое дуновение воздуха принесло запах кожи, острый аромат фиалок. Кто-то присел рядом со мной, скрипнув половицами. Наверно, Хейген послала кого-то из близнецов позвать меня к завтраку, и парнишка готовится сделать это каким-нибудь хулиганским способом. Я притворился, что всё ещё сплю, готовый в любую секунду схватить и внезапно закружить мальчишку, подбрасывая к потолку. Лица коснулись прохладные пальцы, от которых по коже пробежал лёгкий озноб. Запах фиалок усилился. Не может быть, Нати?!

— Надо же, как ты похож на Капитана моих Рейнджеров, Эскул… твоё третье лицо моложе, чем у Модианна, и нравится мне больше других… — я почувствовал на своих щеках подрагивающие ладони…

— На… эээ, Лоос?! — надо мной нависло улыбающееся лицо Тёмной Королевы Дроу. И не только лицо… Великий Рандом! Как же хорошо, что я почти накрыт одеялом…

— Ты не рад видеть свою Богиню, Эскул Ап Холиен?! — Лоос монументом вознеслась надо мной, и я с замиранием сердца обозрел всё великолепие уже порядком подзабытого тела Тёмной Королевы, — тут её взгляд всё же зацепился за встопорщившееся одеяло, предательски выдавшее мои чувства, — хм…скучал?

— Ло! — я неожиданно понял, что краснею и попытался спрятаться за кружевом слов, поспешно вставая на ноги, — какими судьбами? Как ты меня нашла? И… неужели у нас получилось!

Тёмная улыбнулась светло и печально.

— Благодаря тебе, тёмный душою альв, исключительно тебе и… Янитору, который любезно оповестил меня о твоём месте пребывания в Долине. Хотя… от собрата воинов Леса в тебе мало, что и осталось… Но такой ты даже… интереснее, — я удостоился такого взгляда, что почти забыл о недавнем желании посетить туалет.

Чёрт, как себя вести-то? Застала врасплох… Там, в Игре всё ясно, свой сценарий, отыгрыш, правила. А здесь? Чтобы скрыть смущение, я шагнул к Лоос и просто обнял её, расцеловав в обе щеки, стараясь тесно не прижиматься. И с удивлением почувствовал, как дрожит тело альвы в моих руках. Лоос выскользнула из моих объятий и, лукаво улыбнувшись, поманила меня к столу в центре холла.

Спасение из неловкой ситуации пришло, откуда совсем не ждал.

— Тёма! А со мной поздороваться не хочешь? — у стола, накрытого мамашей Хейген к завтраку, рядом с улыбающимся от уха до уха Гуггенхаймом стоял высокий плотный хуманс. Его волевое, дочерна загорелое лицоконтрастировало с белоснежной седой бородой, разделённой на пряди, заплетённые в две короткие косички. Он стоял, хитро прищурившись и сложив мускулистые, покрытые сложной вязью татуировок, руки на широкой груди.

— Дед! — я не заметил, как мгновенно оказался в объятиях родного мне человека. Крепкие руки, сравнимые с кузнечными клещами, сильно стиснули мои плечи, да так, что я потерял всякую возможность двигаться. Я уткнулся хлюпнувшим носом в колючую, пахнущая травяным настоем щёку, ничуть не стесняясь своего порыва. И словно не было этих месяцев игры в салочки со смертью, не было бездыханного тела на полу нейрованны, не было кошмарной ночи на дедовой даче…

— Вот так дела, Холиен, — маркитантка вытирала руки о передник, — хлипковат ты, Грандмастер, супротив деда-то… а богинюшка ничего так, стати-то поинтересней, чем у На…

— Хейген! — всё мое сопливо-сентиментальное настроение как ветром сдуло, — язык у тебя… — дед опустил меня на пол. Оказывается, он всё это время держал меня на весу. Матильда вяло махнула в мою сторону полотенцем:

— Ой, да ладно тебе, мастер, у хорошей тёлочки и бычок молодец…

— Маттенгельд Хайгуринн! — моим голосом можно было заморозить воду в миске для омовения, что располагалась на краю стола.

— Ну ладно, ладно. Садись уже, завтрак стынет… — гнома заговорщицки пихнула в бок проходящую Лоос, одновременно подмигнув опешившей от такой фамильярности Богине…

— Где тут оправиться можно? — шепнул я Гуггенхайму.

— Я тебя провожу, Тёма, — дед, услыхав мой вопрос, отложил табурет, за который было взялся.

Выйдя во двор, мы свернули за угол крыльца и оказались среди хозяйственных построек. Искомое сооружение ничем не отличалось от тысяч подобных на Земле-1, разве что изрядно украшено было затейливой резьбой. Культура, блин… Возвращаясь с дождавшимся меня дедом, я остановил его у крыльца:

— Ты как здесь оказался? Я же собирался к тебе на Срединный хребет…

— Да всё просто. Караван мой клан снарядил в Долину, а я, как подмастерье Грандмастера-Оружейника, отказаться не мог. Да и ты вроде осенью обещался быть?

— Обещал. Да разве тут что-то спланируешь? То война, то мор, то понос… а ты, похоже, как и я, врастаешь в новый мир? «Мой клан» и всё такое.

— Так, новая жизнь, Тёма! Отряхнёмся, как в песне, от старого мира. Твои друзья этот постулат, как Библию, уже полгода проповедуют.

— Какие друзья?

— Рунгерд и Базилевс.

— Стоп, а они тоже здесь?

— Недели две уже…

— Интересно орки пляшут… а…

— Послал я за ними уже. Скоро будут. И да, Хейген с Гуггенхаймом всё про тебя рассказали. Ты знаешь, я расспрашивать умею. Одна Лоос отделывается односложными ответами. Видимо, пока мне не совсем доверяет… Что она в тебе нашла?

— Как это что? Я же её считай спас, дал путёвку в новую жизнь! Хотя, её появление именно стало для меня полной неожиданностью…

— Это ещё что! Ты поспрашивай насчёт её похождений с Гергудрун…

— Бли-и-ин… Так вот о чём говорили виндикты. Значит, Лоос — та самая Тёмная альва.

— Разберёшься, немаленький. Как же я рад тебя видеть, Артём! Хоть и непривычно в таком виде… Парадокс: мы теперь ровесники! Эх! Ладно, пошли уже, не тоя сейчас слюной захлебнусь. Запах варева твоей гномы кого хочешь с ума сведёт. Потом будешь думать, как со всеми своими бабами разбираться…

Завтрак прошёл в тёплой и дружественной обстановке… Если бы. Если бы не ввалившийся Базилевс, чуть не снёсший с петель входную дверь, рассчитанную отнюдь не на хлюпиков. Он вихрем пронёсся по гостиной, успев в рекордно короткие сроки обнять Хейген, поручкаться с Гуггенхаймом, потрепать по шевелюрам близнецов и чмокнуть в щёку, покрасневшую Тошу. Мне же этот Геракл Небытия чуть не раздавил грудную клетку, и так пострадавшую от объятий деда.

Лоос была задумчивой и сидела тихо, переговариваясь с Рунгерд и попивая горячий тирр. Валькирия же поздоровалась со мной скромно и без затей. Отодвинув благоверного, она, никого не стесняясь, смачно поцеловала меня в губы, заставив на некоторое время растеряться.