Тёмная альва положила руки на плечи вздрагивающей Руне:

— Не переживай ты так, мужчины сами разберутся. Всё же здесь не дикие места. Постучат кулаками, выпустят пар…

— Эээ… не знаешь ты Чёрных, Лоос. Да ещё контрабандистов! Они уже пришли убивать. В их руках не ножи и дубинки, а топоры, ятаганы и щиты! А мой Базиль просто повод…

— Хм, в твоих словах есть резон. Тогда твои стрелы очень пригодятся нашим воинам, хуманка.

— Нашим?! Ты что, впишешься? — синеволосая изумлённо смотрела на улыбающуюся альву.

— Гхм… «впишешься»? — недоумённо переспросила Лоос.

— Чёрт, васькины словечки, в смысле, выступишь на нашей стороне?

— А почему бы и нет, хуманка? Орки нарушают старинный закон гостеприимства. И пришли за обиду одного мстить целой толпой. В моём мире и за меньшее отправляли за Грань, — Богиня взяла свой лук, до этого висевший на спинке стула, — стрелами поделишься, Руна, а то у меня все тренировочные?

— Ха! — весело хлопнула альву по наручу синеволосая, повторяя фокус и извлекая из воздуха полный колчан.

А в это время снизу раздался сочный бас хозяина таверны:

— Слушать меня, ублюдки! Все разборки — за пределами моего заведения! За стражей Ковена я уже послал и, если через десять ударов сердца здесь будет хоть один из вас, болт моего арбалета отправит его прямиком к Подгорному или к духам, кому как нравится.

Лоос с Руной кинулись к ограде балкона. Внизу, ближе к стойке стояли Базиль и Редьяр, наполовину окружённые разъярёнными орками, впереди которых особенно распалялся обиженный на помосте.

Из-за стойки насупив брови сверкал глазами Тардул, сжимая огромный арбалет. Рядом, вооружённые таким же оружием и решительно настроенные, переминались четыре дочери гнома.

— Ты пожалеешь, прихвостень хумансов, недогном… — рыкнул обиженный.

— Я твои угрозы знаешь на чём вертел, Сын Степи? Не тебе меня пугать, любитель кобыл. Духам жалуйся на несправедливость жизни! Осталось пять ударов.

Орки переглянулись, обиженный скосил глаза на огромный щит над стойкой со знаком Ковена, что ярко светился зелёными сполохами.

— Ретирр! — махнул он рукой соплеменникам. Грохоча сапогами и бросая через плечо злобные взгляды то на хумансов, то на гнома с дочерями, орки поспешили на выход.

— Далеко не разбегайтесь, клыкастые! Подождите меня, поговорим о погоде… — прокричал вслед уходящим оркам Базилевс, с грохотом ставя на пол табурет.

Белобородый хуманс осуждающе покачал головой, но промолчал.

— Ты действительно подумал, Редьяр, что они так просто уйдут? Всё только начинается… — чернобородый плотоядно оскалился.

— Мастер Базиль, мастер Редьяр, со всем уважение, прошу вас уйти, — хозяин таверны вышел из-за стойки, виновато поглядывая на хумансов.

— Конечно, Тардул, — Базилевс решительно двинулся во двор. Татуированный хуманс тяжело вздохнул и двинулся с ним.

— Упрямые бараны! — раздалось с балкона.

— Я тебя тоже очень люблю, дорогая! — раздалось от дверей таверны.

Гном поднялся на балкон, виновато посматривая на гостий:

— Мастрессы, прошу простить меня. Но я никак не мог иначе.

— Не извиняйся, Тардул. Ты в своём праве. Лучше скажи, ты и правда вызвал стражу Ковена? — Рунгерд нервно теребила узел тетивы.

— Конечно, мастресса. Как только вооружённые контрабандисты ввалились в таверну. Только… кхе, вряд ли они будут вмешиваться, тем более теперь, когда орки ушли, — развёл руками гном.

— Это почему же?

— Ковен вмешивается только при нелегитимном использовании магии или когда есть опасность угрозы мирному населению. Разборки между кланами, гильдиями, поножовщина в тавернах и трактирах, делёж рынков — всё это мало их волнует. А местная рыночная стража и подавно не будет вмешиваться. Их дело — охранять товары от воров.

— Мастер Тардул. А можно мы воспользуемся выходом на крышу? — Лоос очаровательно улыбнулась гному.

— Не могу отказать столь прекрасным мастрессам, — хозяин таверны понимающе улыбнулся…

Редьяр с Базилевсом, выйдя из таверны, первым делом осмотрелись. Контрабандисты действительно ушли недалеко и спокойно ждали на широком тракте, недалеко от изгороди, что ограничивала двор «Гномьего приюта» от остальных строений Долины Справедливости.

— Ред, у тебя оружие есть? — тихо спросил чернобородый.

— Очень своевременный вопрос, Базиль.

— Значит, нет, держи, — чернобородый сделал движение обоими руками, словно доставал что-то из-за плеч. В протянутых руках блеснули два длинных кинжала со слегка изогнутыми рукоятями. Редьяр хмыкнул, кивнул и принял оружие, слегка крутанув кистями. Базилевс удовлетворённо осклабился. — Держись за мной, герой. И не вздумай прикрывать меня собой. У меня шкуру просто так не пробьёшь, а твои кожаные тряпки — только так!

— Права? — скептически поднял брови татуированный.

— Кривда, пошли, говорить буду я.

— А говорить-то зачем? Всё же и так понятно…

— Традиции, дружище, традиции надо блюсти. Просто навалять друг другу по морде — это пошло. А пообзываться? А плюнуть друг-другу в рожу? Надо же себя как-то распалить? А то у меня уже вся медовуха с этими танцами с бубном выветрилась. Хочу себя распалить. Ты как?

— Готов, меня накручивать не надо. И, похоже, уже не стоит… Берегись! — белобородый с силой толкнул Базиля влево, сам ушёл перекатом вправо. В землю, где до этого стояли хумансы вонзилось три копья, уйдя на целый локоть в глубину.

— Великий Рандом! Как же я обожаю орков! Бескомпромиссные ребята… — вскочивший на ноги Базилевс был грязен, как чёрт. По «счастливой» случайности Редьяр оттолкнул его прямо в лужу, что натекла из поилки для лошадей, — а вот оружие разбрасывать не стоило, — чернобородый с лёгкостью выдернул сразу два копья и поочерёдно отправил их в толпу Сынов Степи.

Вышедший вперёд обиженный орк демонстративно подставил предплечье под падающее копьё. Длинный порез, почерневший в свете лун от засочившейся крови, украсил тело клыкастого.

— Первая кровь!!! — торжествующе проревел орк, показываю руку товарищам, и толпа ринулась навстречу хумансам.

— Хитрый, гадёныш! — Редьяр вооружился дополнительно третьим копьём с широким наконечником и бросился догонять хохочущего на ходу Базилевса. Но куда там!

В лунном свете блеснули лезвия топоров, скользнувших из ниоткуда в крепкие ладони чернобородого. Он тараном влетел в первую тройку орков, двое из которых были вооружены ятаганами, а третий огромной секирой.

Редьяр с изумлением увидел, как удары лезвий, достававшие до тела чернобородого, не наносят видимого вреда, не оставляя даже порезов. Понимая, что с этими тремя орками помощь Базилю уже не понадобится, оружейник проскочил мимо, встретив простым прямым, но не менее действенным, ударом копья набегавшего Сына Степи. Наконечник застрял глубоко в животе бедолаги, и оружие пришлось бросить.

Несмотря на лунный свет, видимость всё же была не ахти. Редьяру пришлось вертеться волчком и проявлять чудеса ловкости, чтобы противостоять своим противникам. Длинные кинжалы против ятаганов и секир плохие помощники. Оружейник уже несколько раз был на волоске от смерти. Подсечённые сухожилия, глубокие порезы, даже пригвождённая к земле ступня одного из орков, ради которого пришлось пожертвовать кинжалом, — всё это мало походило на успешное сражение. Но помогло немного оттянуть время.

Базилевс оказался вовремя рядом с белобородым, отсекая руку с секирой одного из орков, который почти обрушил её на голову Редьяра.

Татуированный хуманс отшатнулся, от хлынувшей из артерии струи крови. В безумном порыве вытянул руку за упавшим орочьим оружием, но в этот момент страшная боль пронзила его бедро. Одно из копий Сынов Степи пронзило его насквозь. Следом прилетел зубодробительный удар краем щита в лицо и мир для оружейника потух.

Базилевс, заметив краем глаза падение товарища, рванулся к нему, но был оттеснён основной группой орков, наконец вступившей в бой. Удары топоров чернобородого были чудовищно эффективны. Но три квинты орков — это три квинты. Длинные копья упёрлись в торс хуманса с четырёх сторон, когда, не слышная из-за лязга оружия и хриплого дыхания воинов, смерть начала настигать стоящих крайними контрабандистов.