— Евген ведь заявил, что я буду вечно молодым. Так что уж извиняйте!
— Оставим этот вопрос науке. У меня разговор совсем по иному и более насущному поводу. И, скажи на милость, когда ты успел подружиться с группой Васильева?
— Это те крепкие ребятишки? Так мы с ними побаловались малёхо в спортзале. Подубасил я их ломиком в китайском стиле.
— Чем-чем?
— Ломиком обычным. Каким лед колят. Шеста же со мной не было.
Зайцев проницательно глянул на меня, а затем коротко хохотнул. Вот знал я, что этот человек не так прост и совсем не друг мне, но все равно оставался мне приятным. Да и, похоже, и мне он все-таки симпатизировал. Даже непонятно почему. Во всяком случае моя прошлая выходка осталась без какого-либо наказания. Хотя я точно знал, что за меньшее люди вылетали из этой синекуры быстрее собственного визга. Да и красные корочки это именно он мне пробил по какой-то только ему известной причине. Марго как-то проболталась, что выдают их далеко не всем и значат они в местной иерархии до хрена и больше.
— Ладно. Вроде я уже не должен удивляться твоим выходкам, но хоть стало понятно, почему сам легендарный Васильев о тебе неплохо отзывался. Ты и его сумел удивить.
— О чем разговор будет, майор?
— Подполковник.
— Поздравляю!
— Спасибо. Да новости до меня из вашего северного городка донеслись весьма занятные, — Ярослав выглядел непривычно задумчивым. Как будто решал некую шахматную задачу. Потом перевел взгляд на меня и предложил. — Пойдем ко мне в кабинет. Разговор будет серьезный.
Я удивленно пожал плечами. Что еще такого случилось в мире?
— Почему бы и нет?
Я в его здешнем кабинете еще не был ни разу. Находился тот в дальнем корпусе, здании из серого камня, но внутри на удивление все выглядело современно. Стекло, металл и много пластика. Валюты сюда вбухали знатно или наши научились? Большое пространство кабинета было наполовину занято внушительного вида шкафами из светлого дерева. А в углу огромного винтажного стола инородным предметом смотрелся самый настоящий компьютер. По соседству с ним расположился ряд телефонов разного цвета. Что как бы говорило о ранге хозяина кабинета. Я неспешно осмотрелся, хмыкнул и деловито пододвинул к себе кресло на колесиках.
«А губа у полковника не дура!»
Зайцев был доволен моей реакцией и вскоре принес поднос с чайными принадлежностями. Чайник уже вскипал.
— Тебе какой чай, крепкий? Я люблю такой.
— И я.
— Лимон, сахар накладывай сам.
Пока Ярослав заваривал чай, я нарезал лимон и расставил чашки. После первой кружки муть внутри организма, вызванная чередой проверок и анализов, прошла. Глаза Зайцева, оценивающе меня рассматривающие, потеплели.
— Пришел в себя, охламон северный?
— Вполне.
— Тогда поговорим о делах твоих грешных. Маргарита не подумала толком, сунувшись сама в такую заваруху. Все заводила песни о пилотном проекте, прорыве на Русском Севере. Они же с Профом у нас великие экспериментаторы. Но в излишнем усердии вы все вместе сумели ненароком задеть кое-кого любопытного именно уже нам.
Мне стало жутко любопытно. Каждый мой приезд в Москву открывает нечто новое. Да сколько его тут спрятано?
— Вы это кто?
— Таиться не буду. Нашего брата сейчас попадаем в эту реальность не так много. Видимо, иссякли колодцы Сущего. За прошлый месяц всего три всплеска. Двух еще так и не обнаружили.
— Прячутся небось?
Зайцев кинул в мою сторону острый взгляд:
— Откуда знаешь?
— Так ежу понятно. Мир слишком уж изменился по сравнению с тем, каким мы его знали в тех реальностях. Насколько мне известно, до середины семидесятых годов прошлое у нас было такое же. Даже в конце восьмидесятых много похожего. Это затем кто в лес, кто по дрова. Капитализм решили развить различными способами.
— Понятно. Проф или Евген проболтались?
Я налил себе еще чаю и в этот раз вместо сахара пил его вприкуску с любимыми конфетами «Кара-Кум». Мозгу остро потребовалась глюкоза самое лепшего качества.
— Дай угадаю в чем дело. У нас серьезные проблемы с помощником Архангельского Первого секретаря?
— Так и есть! Мне уже доложили, что за тобой была замечена слежка. Мы сначала не поверили. Ты ведь, извини, хоть и резвая, но мелкая пешка. И затем приехала Марго и все вылезло наружу.
Голос Зайцева изменился и не обещал ничего хорошего. Я осторожно поставил чашку на столешницу:
— Мне следует чего-то опасаться?
Ярослав откинулся в кресле и ехидно улыбнулся:
— Вот я знал, что ты не так прост, Студент. Башка соображает. Хоть это радует.
— Ты ментовским хвостом-то не крути. Кто они и чего им от меня нужно?
Подполковник ГРУ задумчиво оценил меня взглядом и продолжил:
— Начну издалека. Ты уже, наверное, понял, что поиск наших собратьев по счастью-несчастью это неглавный мой профиль. С самого начала нам пришлось выстраивать вокруг того, что официально называется Центром, активный защитный периметр.
— Против американцев? — напрягся я. Влезать в шпионскую историю очень не хотелось. Это лишь в кино красиво, на деле полное дерьмо.
— Если бы, — вздохнул Ярослав. — Своим появлением и прямым вмешательством в ход истории мы поломали планы многим. Очень многим. Ты же в курсе, что во власти СССР с самого его создания находились совершенно разные кланы. Они менялись, исчезали, появлялись другие. Для мировой политики ничего нового. В конце концов, эти кланы и группы разорвали стану на части, сея хаос, кровь и безумие. В итоге своей психической заразностью уничтожили весь мир.
— Ты хочешь сказать, что после ухода Брежнева у ваших покровителей из власти появилось много антагонистов?
— Ну, положим так, — Зайцев многозначительно посмотрел на меня, — и в нынешней власти хватает разных группировок. Ты представляешь, насколько огромна наша страна? И мы её очень плохо знаем.
— Вот дела!
Не то чтобы я был обескуражен, просто раньше не задумывался об этом. Мне и своих дел хватает, чтобы лезть в политику. Тем более такую высокую. Но, к сожалению, она сама нашла меня. Так что волей-неволей придется участвовать и отдуваться.
Где-то полчаса меня просвещали насчет нынешнего политического состояния в стране и мире. Не сказать, что он с нашим появлением стал однозначно лучше. Где-то даже и хуже, намного циничней. СССР и сам проводил новую, близкую к неоколониальной политику в бедных странах Азии и Африки. И надо сказать, довольно успешно. Итоги её я уже наблюла на прилавках наших магазинов. Фрукты там не переводились и зимой. То есть плетка все-таки действует эффективней пряника. Страны так называемого социалистического лагеря также взвыли от поворота экономической политики, но деваться им было некуда. За все нынче приходилось платить. И кто высказывал больше лояльности, получал больше ништяков. Потому оппозицию там нынче затирали в сторону сами бюргеры. Булка хлеба всегда дороже свободы!
Неожиданная дружба, мир, жвачка с американцами резко сузили поле для маневра у многих «независимых» государств. Европа тихонько села в сторонке, стараясь получить профит от нового мирового порядка. Мы спокойно отжали у норвегов Шпицберген, остров Медвежий и переименовали море Баренца в Мурманское. Японцы больше не смели возбухать насчет Курил, Вьетнам стал открытой страной, а Китай активно сотрудничал с обоими сверхдержавами, боясь спугнуть невиданную политическую удачу.
Ну а мы получали от них дешевое сырье и много очумелых рабочих ручек на стройках Сибири и Дальнего Востока. В рамках довольно гуманного с нашей стороны сотрудничества китайские рабочие получали неплохую даже по советским меркам зарплату, ели досыта и учились как русскому языку, как и многому другому. Например, любить первую в мире страну социализма беззаветно. В многомиллионном Китае нам остро требовались будущие союзники. Если ты будешь вспоминать проведённые в холодной России годы тепло, то и относиться к ней будет хорошо. Доказано будущим.
