– Враньё, – повторяет пожилой. – Что – печать… Львёнок – виден в повадках. Какой Львёнок возьмёт в свиту девок? И безбожных тварей?

– Это сказано верно, – говорит бритый.

– Вас всех надо убить? – спрашивает Элсу. – Вы предаёте Прайд?

– Если ты вправду из Прайда, то ты и предал Прайд, – говорит бритый. – Это твоя рабыня? Да? С открытым лицом, без знаков Прайда, с оружием…

– Ты – сволочь, – в тихой ярости говорит Кору. – Сволочь, разнеженная без войны, волк, живущий в господском доме. Ты ничего не знаешь. Смерть – за оскорбление Маленького Львёнка, лучшего из всех.

Заговорившая девочка воспринимается здешними волками, как Валаамова ослица. С одной разницей – Валаам прислушался к ослициным словам.

– Собака! – скорее удивлённо, чем злобно восклицает бритый и тянет меч из ножен. – Паршивая сука! И твой… ряженый… да я сам его…

И Кору всаживает ему в переносицу метательный нож. Я даже не успел проследить, когда и как она его достала.

– А, измена! – кричит пожилой в ярости и ужасе. Его товарищи хватаются за мечи.

Всё. Драка.

– Стойте!! – голос у Анну такой, что его жеребец прижимает уши. Да, так можно командовать войсками. – А ну стоять, псы! Оружие – в ножны. Я тебе сказал, сын свиньи, оружие в ножны! Я всем приказал! Ты, старик. Проводишь меня и моих людей к Львёнку Хотуру. С него – отдых людям и корм лошадям. А что делать с тобой – решит твой господин.

– Что со мной делать… – бормочет пожилой. – Измена же… девка убила Инху…

– Оруженосец Маленького Львёнка, любимого сына Льва Львов, – говорит Анну презрительно. – Повтори. А не девка. Поехали.

Местные мнутся. Наши блестят глазами и так и не убирают рук с эфесов.

– Оруженосец… женщина… а Инху-то…

– Ты что, забыл, старик, что смерть – за оскорбление Прайда, за оскорбление Львят? – продолжает Анну. – Что Львята решают, Львята из Прайда, а не волки? Мне надо было не удерживать людей, да? Чтобы вы передохли тут все?

– Это мудрое слово, слышь, Ориту, – робко говорит молоденький местный. – Они бы могли всех убить… их больше.

– Трус! Шакалёнок! – вопит Ориту на молодого, замахивается.

Наш Лорсу перехватывает его руку:

– Не позорься, старик. Сам боишься – сам называешь младшего трусом?

– Не понимаю! – восклицает парень в «бандане». – Не понимаю, как это возможно! Не похоже ни на что, не видел я такого никогда…

– Довольно, всё! – командует Анну. – Старик, ты меня слышал?

Местные укладывают труп бритого на седло. Косятся на Кору с ненавистью и страхом. Кору профессионально оценивает обстановку, прикрывая Элсу, как телохранитель.

– Оэ… – бормочет Юу. – Хорошо начали, Анну.

– Хорошо, – говорит Анну спокойно и жёстко. – Один труп. Могло быть больше.

– Мой добрый друг жалеет своих братьев, – говорит Ар-Нель. – Даже если братья морально готовы перерезать ему горло. Это очень и очень добродетельное поведение, я восхищён тобой.

– Да, они – братья, – говорит Анну. – Братьев не выбирают.

– Этот старик – он виноват, – говорит Эткуру и морщится. – Он – провокатор.

– Их Львёнок решит, как с ним быть, – режет Анну. – Львёнок в ответе за своих людей.

Местные разворачивают лошадей. Мы отправляемся в резиденцию хозяина этих мест.

Ри-Ё подошёл к Второму Господину Л-Та в конюшне Дворца, перед самым отъездом.

Надо было раньше, но раньше у Ри-Ё не хватало смелости. Пришлось здорово собираться с духом. Тем более, что Учитель мог и не взять своего пажа с собой – а тогда и разговаривать с Князем не понадобилось бы.

Князь перестал бы участвовать во всей этой истории, занятый делами посольства. А Ри-Ё уехал бы в Э-Чир, не остался бы в имении Учителя, конечно – и так благодеяний предостаточно. И всё бы само собой кончилось.

Но вышло иначе – что теперь раскладывать порванные страницы так и сяк?

Князь ведь тоже мог и не выслушать. Полное право имел, если уж быть до конца честным перед самим собой. Ри-Ё прекрасно понимал, что Князь мог терпеть его поблизости только из-за Учителя. Потому что Уважаемый Господин Ник, святой человек – совсем особая статья. К его мнению прислушивается и Государь.

А значит, разговор, в сущности, может кончиться как угодно.

И начинать этот разговор Ри-Ё было неловко до слёз. Но Князь посмотрел вопросительно – заговорить пришлось.

– Уважаемый Господин Л-Та, – сказал Ри-Ё, взглянув Князю в лицо, – я хочу, чтобы вы знали: у меня в мыслях не было оскорбить или подставить вашего брата. Тем более – я не думал, что… что Господин Тви может судить о своём Официальном Партнёре настолько низко.

Князь кивнул.

– Знаешь, Най, – сказал он тоном вовсе не светским, простым, почти дружеским, – ты – неплохой человек, я тебя ни в чём не подозреваю. Мой Третий сам виноват, ему надо было соображать, что он делает. Уж тебе-то в чём себя винить? В расторжении помолвки? Тви сам виноват. Ты, можно сказать, спас моего родственника – о каких оскорблениях речь?

Ри-Ё вздохнул облегчённо.

– Я рад, что вы так поняли, Уважаемый Господин, – сказал он. – Мне бы не хотелось, чтобы вы меня подозревали – особенно теперь, когда Господин Вассал Ник и вы вместе покидаете Кши-На.

Князь махнул рукой – и улыбнулся.

– Ник видит людей насквозь. А я никогда о тебе плохо и не думал. Ты – честный парень, Най, смелый, и ты – хороший боец… просто оказался не на месте и не вовремя. Не переживай из-за Третьего.

– Как он себя чувствует? – вырвалось у Ри-Ё само собой.

– Хорошо, – сказал Князь безмятежно. – Почти выздоровел. Отец отказал родичам Тви от дома из-за его безумной выходки… сейчас я думаю, что Тви мог бы убить Третьего на поединке, так что – всё к лучшему. Да, никакой придворной карьеры Третий, конечно, не сделает… но ты же знаешь, он… да что говорить, ты и сам понимаешь. Не боец он.

– Да.

Да, не боец. Воплощённая изысканность, поэт, художник – но не боец. Самое прекрасное лицо на свете, после, разве что, Государыни – воплощения Княгини Ночи на земле. Кисть, а не клинок. Неужели, думал Ри-Ё с сердечной болью, неужели Князь не понимает, что любой аристократ, гордящийся собственным родовым мечом, убьёт его чудесного брата на поединке – а не только этот Тви, благорождённый подлец?!

Князь коснулся плеча Ри-Ё кончиками пальцев.

– У тебя такое лицо, будто ты присутствуешь на похоронах, Най, – сказал он, смеясь. – Не переживай так. Третий – не сирота, слава Небесам, о нём есть кому позаботиться. Мать разговаривала с Господином Хе-И. Его единственный сын, последняя надежда рода, будет рубиться с Третьим, думая о сохранности его тела больше, чем о сохранности собственного, уверяю тебя. Он симпатичный парень, этот Ну-Эр из Семьи Хе-И, очень спокойный… а Третий рождён продуть поединок, ты, мне кажется, догадался…

Ри-Ё кивнул. Да, так и должно быть. Очень хорошо. Надо порадоваться. Снова кивнул и попытался улыбнуться. Князь сказал с сожалением:

– Третьему не следовало писать тебе писем, Най, прости его. Он вообразил себя романтическим героем – и, разумеется, не подумал о твоих чувствах. Я знаю, тебе досталось от аристократов… ни за что… Большей частью высокородные просто не берут чувств плебеев в расчёт, но в данном конкретном случае… Третий – вовсе не такой мерзавец, как может показаться. Дуралей просто. Дуралей с романтической блажью в голове.

У Ри-Ё хватило сил улыбнуться по-настоящему.

– Видите ли, Уважаемый Господин Л-Та, – сказал он, стараясь быть великолепно непринуждённым, как юные придворные кавалеры, – ваш Третий Брат, конечно, не совершал никаких опрометчивых поступков. Он просто развлекался, пытаясь научить меня салонному стихосложению… а потом убедился, что ремесло даётся мне лучше, чем светский лоск. Вот и всё.

– Жаль, что ты не аристократ, Най, – задумчиво сказал Князь. – Каким бы был аристократом… лучше многих здешних фанфаронов, шикарных и пустоголовых… Можешь рассчитывать на меня, если что.