– Ник, – говорит Ра проникновенно, – ты хороший. Я всё понимаю. Никто не узнает, что ты колдовал, чтобы помочь Ма-И – а я тебе этого никогда не забуду.

С родными вы – просто воплощённое сострадание, думаю я, но когда дело доходит до драки – вообще забываете, что это такое. Планку срывает вместе с гвоздями.

– Я ещё не знаю, поможет ли мое колдовство, – говорю я мрачно. – Надо подождать, поглядеть день-другой…

– Но Ма-И лучше, – говорит Ра. – Я же вижу!

Он везунчик, этот Ма-И! Дыхание у него потихоньку выравнивается и температура понемногу падает. Похоже, он, действительно, уснул – после такой дозы стимулятора обычно срубает очень чисто, особенно если не чувствуешь сильной боли. Если биоблокада не сожрёт вместе с вируснёй его родные антитела – можно сказать, Ма-И уцелел.

– Подожди радоваться, – говорю я. – До утра он доживёт, а дальше…

Ра хватает меня за рукав. Забылся, конечно. Переволновался.

– А, оставь! Не говори так… или ты боишься сглазить его? – и затыкается.

Очень хорошо.

– А ты всё болтаешь и болтаешь, – ворчу я самым горским и дикарским образом. – Лучше бы тоже поспал. Я посижу с твоим братом.

Ра приносит тюфяк из комнаты Ма-И и устраивается рядом с жаровней. Засыпает быстро – его отпустил ужас. Я поправляю фитиль в фонарике.

Видимо, в этом мире у меня такой принцип работы: чтобы вызвать доверие к себе, надо прийти на помощь в экстремальном случае. Может, если Ма-И выживет, мое положение в доме Л-Та изменится к лучшему, как знать…

Ра просыпается ни свет, ни заря – рывком. Вскидывается.

– Ник, Третий жив?

В окно, затянутое пергаментом, еле просачивается серенький утренний отсвет.

– Жив твой брат, жив. Спит. Ещё долго будет спать – ты его не буди. Он должен победить демонов во сне, понимаешь? – говорю я с компетентным видом.

Ра кивает, тихо встает, на цыпочках выходит из комнаты, прихватив свой меч и шерстяной плед.

Ма-И вправду спит. Он мне очень нравится: лицо уже не выглядит восковым, он дышит ровно, только чуть похрипывая, и жар потихоньку сходит – ещё температурит, но уже не сгорает заживо. Везуч, везуч! Похоже, ухитрился справиться с биоблокадой, когда она съела вирус.

Ну что можно сказать? Честно заработал себе ещё несколько лет – а там уж как выйдет. Молодец.

Ра возвращается вместе с Юу и Н-До. Вся эта компания тут же сооружает передо мной живую картину «Братская любовь» – как они смотрят на Ма-И, как осторожно дотрагиваются до его лба и щёк, чтобы прикинуть, спал ли жар! Воплощение заботы…

– Ник, – говорит Н-До, – ты можешь получить всё, что захочешь. От Матери с Отцом, от меня – только скажи, что тебе надо. Ты… а, Ник, ты нам всем Небесами послан! – и улыбается.

– Вы Ма-И только особенно не тискайте, – говорю. – Не разбудите. Он ещё не совсем здоров… Юу, руки убери! Пусть он спит себе. Ничего мне не надо, на самом-то деле. Этот парень – теперь родственник моей Госпожи, и всё тут. Теперь уходите, дайте брату отдохнуть.

Они проникаются до глубины души.

Проходит совсем немного времени. Ма-И ещё спит, а замок Л-Та уже поголовно в курсе, что я вытащил с того света Третьего Сына Князя горскими молитвами или как-то там ещё. Мне приносят «жасминовый чаек» и вафли в комнату Ра; лакей кланяется в пояс. Госпожа Л-Та приходит и смотрит с трагическим видом – ей страшно задним числом.

– Ник, – говорит она, пытаясь казаться строгой, – я прошу тебя впредь сообщать мне, если кто-то из моих детей оказывается в опасности. Мой Младший сверх меры щадит меня – ему следовало бы меня разбудить… Меня леденит мысль о том, что Третий мог оставить мир, когда я спала…

– Да ладно, – говорю я, – чего там… Всё же, слава Небесам, обошлось, Госпожа – вот и хорошо. Но вообще, я учту ваши слова, конечно.

И Снежная Королева Л-Та прикасается к моему плечу кончиками пальцев, выражая тот максимум нежных чувств, который только доступен аристократке королевской крови по отношению к дикарю и плебею. Королевская благодарность… Потом целует Ма-И в лоб и удаляется.

И моя репутация в доме меняется в корне.

К тому времени, как Ма-И приходит в себя и просит глоточек воды, у меня есть отдельная комната, как у управляющего замком. Меня переодевают важным господином. Князь Л-Та порывается дать мне денег, но я беру у него только золотой «на лепестки» и прошу меня простить – ничего мне больше не надо. Ну дикарь я, что с меня взять!

Произвожу впечатление. Старые слуги на меня больше не косятся; мне кланяются, меня называют Господин Ник, это звучит немного смешно, но внушительно. Лью, узнав о произошедшем, как в старые добрые времена хватает меня за руку – не светски, искренне.

– Ник, я страшно рада! – и видно по лицу, что, действительно, страшно рада. И поворачивается к Н-До. – Помнишь, я рассказывала, как Ник мне ногу вылечил? Он – как учёный лекарь, он, знаешь, ещё… когда в поле одна крестьянская молодуха поранилась, ей руку зашил! Ниткой! И кровь перестала…

Она говорит с Н-До весело и оживлённо, как будто никакой метаморфозы не было, а Н-До – её старый приятель. Болтает, как в деревне… И Н-До радостно улыбается без всякой дурной изнанки.

– Любовь моя, нехорошо говорить «молодуха», как мужики. Надо – «молодая женщина».

– Зануда! – хихикает Лью, поражая меня. – Господин-Растяни-Лягушку!

– Деревенская девчонка!

– Светский сноб! Взял жену из конюшни, теперь стыдится! Стыдишься? Признавайся!

– Госпожа-Оса! Кусаешь – а сладкого не даёшь!

– Научи меня светским манерам, пока я ещё не стара! Научишь? Начнем с жасминового настоя с печеньем – как его едят при дворе? Так?

– Начнем с поцелуев. Только не здесь, – и Н-До тащит Лью из комнаты, а она отбивается, сильно – но в шутку. И со мной случается временный ступор.

Что-то вчера между ними случилось. Что-то принципиальное, чего я не понимаю. Они сыграли в поединок? Решили что-то для себя? С них обоих после этой драки со злыми подначками свалилась какая-то тяжесть, ярмо, которое не давало Лью быть собой, а Н-До лишало уверенности в себе… похоже, я ошибался в этих ребятах.

Ма-И смотрит на брата с женой и застенчиво улыбается; его бледные щёки порозовели.

– Ник, – говорит он тихо, ещё сипловато, – ты очень хороший лекарь. Наверное, тебя бы приняли в Академию Государя, не будь ты горцем…

Я усмехаюсь. Это – запомним, на Академию любопытно было бы взглянуть, но – оставим на потом.

– Куда мне, Господин. Я – человек простой… у нас в горах все травки знают.

– Никто не умирает от зимней лихорадки, да?

Не буду врать.

– По-всякому. Счастливый ты, Господин. Травки тоже, знаешь, не на всех действуют.

Ма-И прикладывает свою узкую ладонь с длинными пальцами к моей – как Лью.

– Я – твой должник. Умирать – страшно, тем более – от удушья…

Его непосредственная благодарность меня трогает. Я, пожалуй, сделал всё правильно. Я всё меньше чувствую их чуждость – вот опять мне кажется, что они понятны. Всё, что сторонним взглядом кажется гадким – закономерно.

Если мне придется опять решать, не нарушить устав ради кого-нибудь из аборигенов – я, кажется, его снова нарушу.

С Ар-Нелем у Ра вышло не очень хорошо.

Ра очередной раз зашёл к Третьему, проверить, не померещилось ли чудо его спасения и не изменилось ли чего, как раз когда Ар-Нель остановил коня у парадного въезда и крикнул привратника. И Крошка Ие прибежал взапыхах оповещать своего обожаемого господина, когда скандал уже был в самом разгаре:

– Младший Господин, там, у ворот, твой Второй Брат и Господин Ча… сейчас драться начнут!

– А, бездна! – воскликнул Ра в сердцах и кинулся к воротам опрометью, едва накинув плащ на рубашку.

Успел вовремя. Второй стоял в позе «Падающий Град» с обнажённым клинком, но Ар-Нель ещё не извлек меч из ножен, хотя и держался за эфес. Необрезанный жеребец Ар-Неля фыркал и нервно рыл копытом замерзшую грязь.