– Для защиты своих заводов и пусковых установок немцы начали строить бетонные подземные города, и ставить на вооружение ракеты «Вассерфаль», чтобы защитить их от бомбардировок противника. – сказал подполковник Тюлин. – Я побывал на строительстве в районе Ла-Манша. Вот фотографии. А это – ракета «Вассерфаль», конструктор – Дорнбергер.

– Вы прикинули: какова стоимость строительства такого «объекта», с учетом того, что рабской силы в СССР не существует. За труд требуется платить.

– Да я согласен с вами, товарищ генерал-полковник! Я это к тому, что немцы думали об этом, и последнее время увлеклись мобильными установками по пуску ракет.

– Это – достаточно реальный способ сохранить ракеты в случае превентивного удара противника. Он должен стать основным для наших ракетных комплексов. Теперь о дальности. Кто может назвать основное отличие наших ракет от немецких?

– Я, инженер-майор Тихонравов, ОКБ-55 НКАП!

– Прошу, инженер-майор!

– Они все составные, и каждая часть работает на своем этапе. После отработки своего этапа – эта часть сбрасывается. Насколько я понимаю, именно поэтому они летают так далеко. А сложенные крылья и прочая-прочая-прочая – это чисто для того, чтобы в бомболюк влезали.

– Это – абсолютно точно. Вот вы, товарищ… Королёв, вы же – крылатчик, по-моему? Мне о вас подполковник Груздев рассказывал.

– Да, майор Груздев был испытателем прототипа моей ракеты «212».

– Ну, и почему мы так и не увидели действующий серийный образец изделия «212»-ть?

– Нас промышленность подвела, обещали обеспечить проводной связью с ракетой, чтобы наводить ее на цель, да так ничего и не поставили.

– Зачем ракете провода? Вот, посмотрите, «Х-1М», дальность до 250 км, и никаких проводов. И наводится автоматически.

На первый вопрос Сергей Павлович ответить не смог, зато зацепился за второй:

– В то время радиолокаторов не было!

– Это вы мне говорите? Локатор «Гнейс» прошел государственные испытания в 1939 году, но для него не нашлось подходящего самолета. Так и пролежал на форте «РИФ» до сорок первого, пока Гудков его на Пе-3 не поставил. Шире надо смотреть на свои «изделия», товарищ Королев. Проблема с наведением была, но вы даже не поинтересовались, каким образом можно было ее закрыть еще в тридцать девятом году. Да, там была и куча других проблем, почему и ограничились двумя запусками.

– Я находился под арестом в то время и не мог свободно получать информацию обо всех новинках.

– Но о радиолокаторах вы слышали?

– Конечно, слышал, но о том, что существует самолетный локатор – нет.

– Хорошо, будем считать, что эти ошибки произошли из-за ограниченности пространства и времени у конкретного инженера Королева. А вы один делали этот проект? Или, все-таки, это был коллективный труд?

– Коллективный.

– И все участники были арестованными? Тот же майор Груздев?

– Нет, конечно. Просто, как-то сразу не пошло, и я больше не возвращался к этой теме, переключился на ускорители маневров.

– Тут, главное, чтобы вы в этот раз на что-нибудь не переключились, или не увлеклись чем-то одним. Как вы считаете: можно создать авиационный двигатель, мощностью 2400 лошадиных сил, с одним цилиндром?

– Нет, конечно!

– Вот вам и ответ: как повысить дальность этой ракеты. Прямой и доступный метод! И, я жду от вашего института возможность запустить на околоземную орбиту искусственный спутник Земли, массой 3000 килограммов.

– Сколько? Я не ослышался?

– Я думаю, что со слухом у вас все в порядке. Меньшая забрасываемая масса меня мало интересует. Мне нужны радионавигационные звезды.

– Но ракета – не двигатель внутреннего сгорания! – возмутились все присутствующие. – У нее нет коленвала, чтобы синхронизировать работу цилиндров.

– А синхронизация здесь не нужна. Требуется научиться управлять собственной частотой каждого двигателя и не допускать резонанса, как в пакете, так и во всей системе. И будет летать.

– Во! Пакет! Точно! – воскликнул Тихонравов.

– Вот и подготовьте доклад на эту тему к будущему совещанию комитета. Все, товарищи! К сожалению, выделить вам больше времени не имею возможности. Тут мне секретарь сообщил, что у наших телевизионщиков какие-то проблемы, и они тоже хотят немного со мной пообщаться. Следующее заседание проведем через месяц. Связь только по ВЧ или лично, лучше заранее предупредить, и договориться о встрече. Хотелось бы пообщаться и с немецкой стороной. Генерал Гайдуков! Задержитесь на минуту.

– Есть! – не слишком довольно ответил артиллерист и политработник.

– Вас смущает прошлое Королева? – сходу начал разговор генерал. Это он привлек бывших работников НИИ-3 в этот проект, и считал, что сделал правильный выбор. Эти люди ему были обязаны своей свободой, поэтому были лояльны по отношению к нему, человеку без должного уровня образования и знаний.

– Нет, товарищ генерал. Извините, не знаю вашего имени-отчества!?

– Лев Михайлович, но я больше привык, когда ко мне по званию обращаются.

– Ну, а на флоте в ходу больше имена и отчества. Меня зовут Петр Васильевич. В первую очередь, меня интересуют немцы, которые разрабатывали и строили контрольно-измерительные пункты на всех площадках запуска ракет. Вот эти вот здания, Лев Михайлович. – Петр ткнул пальцем в несколько фотографий, которые принесли ракетчики и оставили у него на столе.

– Я понял, о ком идет речь. Привезу. Меня больше интересует вопрос: а не слишком ли мы широко шагаем, тащ генерал-полковник? Вы не видели того, что наворотили немцы, но дальность у них так и осталась меньше 300 километров. Проекты других ракет есть, их много, но от всех пахнет утопией. К тому же, полстраны в руинах, а все это денег стоит огромных. И последнее: чем вам, все-таки, Королёв не нравится?

– Незавершенностью, Лев Михайлович. Ни одного завершенного проекта, брался за многое, но так и остался «популяризатором от ОСОАВИАХИМА». Вот я и напомнил ему об этом. Мне о том, что такой проект существовал и имелся шанс довести его до ума еще перед войной, рассказал летчик-испытатель, командир одного из моих полков, недавно, когда посмотрел на наши «Хашки». Так вот, на первых испытаниях выяснилось, что напортачили со схемой управления, и машину требовалось «лечить», учить летать. А ее главный конструктор потерял к ней всякий интерес, увлекся другим проектом, и машина больше ни испытания не вышла. Что касается остального: немцы совершили много ошибок. В таком виде ракета летать далеко не может. Есть главное: двигатель и какая-то система управления и телеметрии. Все остальное необходимо присоединить к имеющемуся. Вопрос о том, кто это будет делать – уже решен, и это – не артиллеристы. Вас, конкретно, я от проекта не отстраняю, продолжайте собирать данные по ракете и предприятиям-смежникам. Делать будем сразу производственные комплексы. Это вы решили абсолютно правильно. Людей подобрали тоже верно. Наш НИИ-1 не сумел убедить наркома «взять чужую головную боль». Нарком большой – ему видней. Но мне требуются эти ракеты. А что с ними дальше делать – посмотрим, потому, что жидкий кислород, в качестве окислителя, для боевых ракет применять невозможно по умолчанию. Это – гражданский вариант ракеты.

– Я это уже понял, товарищ генерал. Разрешите идти?

– Да, конечно, до свидания! – Петр протянул руку, генерал пожал ее, отдал честь, развернулся и вышел. Естественно, что на следующий день у Сталина и Берии была на столе гора рапортов и докладных записок из всех возможных и невозможных мест. Поэтому Берия снял трубку телефона и позвонил «своему» Председателю. Но тот отрезал:

– Лаврентий! Вопрос решен! Мы знали, что это – болото! Он их бистро успокоит!

А вот Петру переговорить с группой товарищей с характерными фамилиями: Брейтбарт, Слиозберг и Черток просто не дали. Пришлось их усадить в машину и выслушивать на ходу. Позвонил нарком Шахурин и попросил срочно приехать на Новокировский проспект, именно, как руководителю спецкомитета № 2. У них собрался Совет Главных конструкторов, так как поступило ценное указание выделить в распоряжение комитета № 2 производственные и конструкторские мощности. Попытка свалить это дело на наркомат вооружений, несмотря на то, что Устинов поддержал стремление Шахурина избавиться от тяжелого задания, с треском провалилась.