Синий лес — это больше чем дом. Это целая жизнь, моя и тех, кто мне дорог. Сам я пока не могу всего осознать, но чувствую, что время безвозвратно уходит. При этом не понятно, что нужно сделать, чтобы предотвратить тот кошмар, что я видел в астрале. Достать обломок клыка Рюдзина, который так нужен Девятихвостой? Но Хона и сама не знает, чем он может помочь.
С лисицей мы виделись две декады назад, но ничего нового я для себя не узнал. Богине было нужно связать меня с Эйкой. Какие-то воровские темы с блэкджеком и закрытым борделем. В том смысле, что я не понял сути обряда. В присутствии богини разрезал себе на руке вены, Эйка хлебнула моей крови, и теперь она может меня спрятать в астрале так, что замучаешься искать.
Нет, кицунэ и раньше умела отводить глаза, но то были детские игры. Сейчас мы можем спрятаться даже от Сэта, если он, конечно, нас до этого не увидит. Бегать и прыгать я в этой невидимости не смогу, но на халяву-то оно вроде неплохо.
У богини, понятно, свой интерес. Моя гибель станет для неё приговором. А так лисица может выдернуть меня в астрал и прикрыть какой-то там тенью. Как по мне — штука достаточно специфическая, и не факт, что оно сможет помочь, но отказываться я, естественно, не стал. Ведь хрен его знает, как оно там обернётся.
С Хоной проговорили недолго. По поводу видения богиня ничего толком не пояснила и на удивление спокойно отнеслась к известию о том, что мне придётся тут задержаться. Странно… Во время встречи у меня сложилось ощущение, что она что-то скрывает. Или просто не может сказать, как это обычно бывает. Впрочем, я могу ошибаться…
Хона, да… А ещё Мика, Ата, Тоетама…
Хотелось женщину, но свою. Такую, чтобы нас с ней что-то связывало. Нет, конечно, можно было бы завалиться в Юкаку, но я туда не пошёл. И дело даже не в Эйке, которой обязательно об этом доложат. Тут что-то другое. Сам пока не знаю, что именно. С Тоетамой понятно… Состаришься пока с ней снова увидишься. На Хону губы раскатывать глупо, Ата осталась только во снах, а Мика… Я попытался с ней связаться, но так и не смог. Вроде и кровь пустил, и мысленно представил, но волчица мне не ответила.
Что делает мужчина, когда ему хочется женщину? По опыту Челентано[234], в этом случае нужно рубить дрова, но поскольку лесоруб из меня хреновый, я решил заняться знакомым делом. Тут же целая тысяча под рукой, большая часть которой сорок дней назад не особо отличалась от тех самых поленьев.
Сейчас солдат, конечно же, не узнать. Мы серьезно подтянули боевую и физическую подготовку, заметно повысилась слаженность. Ещё не римский легион рассвета империи, но уже очень достойно. Хорошим стимулом для остальных послужило посвящение в самураи всех участвовавших в походе бойцов. Ведь только так оно и работает. Народ обещаниям верит, но когда они подтверждаются на глазах — результат эффективнее на порядок. В итоге за сорок дней сломалось только восемнадцать человек, которым тут же нашли замену.
По экипировке тоже полный порядок. Шапели сменили дзингасы, укреплённые сталью доспехи — фанеру. Спаты произвели в нужном количестве, а неугомонный Нори приказал мастерам сделать еще примерно треть про запас. В общем, тысяча уже вполне готова к длинным переходам и боям, что подтвердила трехдневная генеральная тренировка. Нет, понятно, что нам есть, куда расти, и это «куда» настолько далеко, что его даже не видно, но ещё месяц-другой таких тренировок — и пехота превратится в спецназ. Надеюсь, к тому времени меня уже здесь не будет. Итак, столько времени уже потерял.
С самураями тысячи все вышло сложнее и легче одновременно. После той драки на пристани, когда Нори с Керо ещё валялись в отключке, я отправился в Ниномару и объявив командирам тренировочный план, забрал всех конных стрелков в поход. Без лошадей, в полной солдатской экипировке и с пятидневным запасом еды.
Где-нибудь в Средневековой Европе такая бесцеремонность вызвала бы у благородных протест, но тут не Европа — народ немного другой, ну а я уполномочен говорить от имени князя.
Рыцари должны понимать, на что способна пехота. Даже в компьютерных играх, для того чтобы научиться нормальному ПВП[235], нужно поиграть за все игровые классы. Жизнь в этом мало отличается от игры, а подобные занятия ещё и улучшают взаимоотношения во вверенном подразделении. Ведь если самурай вкусил солдатского хлеба, то и отношение рядовых к нему будет совершенно другое. В обратную сторону, к слову, это тоже работает.
Пройдя в общей сложности двадцать ри по зеленке[236] и занимаясь попутно боевой подготовкой, мы вернулись в лагерь вечером пятого дня, и меня вполне удовлетворил результат. Нет, понятно, что поход дался парням нелегко, и кто-то из них, наверное, до сих пор меня ненавидит, но зато у Нори теперь есть двести с небольшим потенциальных пехотных десятников.
Больше я с самураями не занимался. Пока мы находились в походе, от соседей пригнали три сотни тяжеловозов, и у бойцов появилась куча новых забот. Нет, за конницу я ни разу не переживаю. Сэдо Танака гоняет своих ребят так, что мне даже не снилось. У них уже и пики, и доспехи для лошадей появились. Осталось только испытать все это в реальном бою.
Керо пришел в себя на второй день, Нори провалялся с неделю. Аяка, как мы и предполагали, сбежала к Хояси, и до сих пор не понятна её роль в произошедших событиях.
Утром, незадолго до мятежа, Керо получил от сестры письмо, в котором она сообщила, что заперла нас с Нори в гробнице. Ещё написала, что любит Ясуо Хояси и попросила прощения. Больше в письме ничего не было, и иди теперь гадай, о том, что на самом деле случилось. Нет, возможно Аяка не при делах и просто сбежала к любимому, да вот только на влюблённую дуру княжна не похожа ни разу. Как по мне, она просто решила оставить себе запасной аэродром.
Керо ведь нас бы освободил и без письма, если, конечно, пережил бы то покушение. А так предупредила — и уже хорошая девочка, а участие в восстании — ты ещё попробуй докажи. Асур сдох, тело Джиро Огавы нашли в тот же день, а все выжившие Хояси свалили из города подобру-поздорову. Фамильная способность определять ложь тоже, скорее всего, не сработает — уверен, Аяка и это продумала. Так что, как ни крути, нам ей нечего предъявить. Сбежала к врагу накануне войны? Но благородную женщину за такое разве что поругают. Казнить Аяку все равно никто бы не стал, даже если бы ее вину доказали, а так — состроит из себя овцу, поплачет и пойдёт продолжать свои изыскания. Это если она когда-нибудь сюда вернётся.
Впрочем, плевать мне на эту суку с большой колокольни. Свалила — и хорошо. Хотя бы потому, что никакого дерьма с ее стороны теперь можно не ждать. Нори, правда, расстраивается и злится, но ничего страшного. Со временем это пройдёт. К слову, с князем мы теперь побратимы. Здесь это немного не так, как у нас на Земле, но в целом очень похоже. То есть, никаких обменов крестами и церковных обрядов не было[237] — мы просто стали братьями в момент смерти асура от руки младшего князя.
Последнее было важно, но всех тонкостей я не понял. Там же целая куча нюансов с отсылкой в бородатые времена. Основной смысл в том, что я помог совершить Нори священную месть и выполнить слово, данное на месте гибели брата. Там, в саду, пару недель назад князь поклялся, что убийцы будут покараны, и вот, собственно, это случилось. Впрочем, ни для меня, ни для Нори ничего, по сути, не изменилось. Разве что обращается он ко мне, уже не используя суффикс. Ну а я и так считал Нори братом, а теперь ещё могу его так называть.
Иоши с Эйкой пропадают в Юкаку. Лисица руководит возведением святилища своей Госпожи, а енот выплавляет золото из свинца. В смысле, самогон он там пытается сварить какой-то особенный, но пока ничего у него не выходит. Так же, как и у Средневековых алхимиков с золотом.
