— «Некоторые», в отличие от людей, способны очень быстро перемещаться, — глядя на Аяку, в тон приятелю так же мысленно ответила Эйка.

Князь при этом нахмурился, а княжна… Аяка улыбнулась и, глядя на меня, произнесла:

— Да, Таро-сан, ты прав. Я не подумала об этом, но все же закончилось хорошо? Оставшиеся залы будет открывать госпожа Эйка, а сейчас, — девушка посмотрела на брата. — Сейчас мне нужно осмотреть все захоронения, чтобы найти нужный символ на крышке. Я знаю, что нужно искать…

На всех саркофагах в уже осмотренных комнатах были выбиты символы очень похожие на камоны[199]. Ни иероглифов, ни дат, ни тем более изображений на крышках гробов не было, но хорошо зная историю своего рода, ты без труда найдёшь захоронение дальнего родственника. Только как же оно стремно: гулять между саркофагов, прекрасно понимая, что из них в любой момент могут вылезти жуткие твари, которые обязательно попытаются тебя убить.

Впрочем, обошлось. Покойники остались в гробах, княжна не нашла нужного знака, и мы отправились в соседнее помещение. Там история повторилась. Двух выбравшихся из своих могил уродов Нори с Аякой уничтожили ледяными копьями, но нужного гроба здесь тоже не нашлось. Третье — дальнее от входа помещение — размерами не уступало главному залу, и здесь тоже обнаружилась статуя.

Тот же птицеголовый урод стоял у дальней стены, сложив перед грудью свои тонкие руки, и задумчиво смотрел в нашу сторону. При этом из сотни саркофагов двенадцать было разбито, а всех вылезших из них «обезьян» вместе с двумя десятками непонятно откуда взявшихся тут оранжевых призраков, телохранители уничтожили стрелами секунд за десять. До нас не добралась ни одна тварь.

Помимо всего прочего, в дальнем углу комнаты слева от статуи обнаружился запирающий механизм, но никакой двери поначалу мы там не увидели. Уже зайдя внутрь, обнаружили на полу запертый проход, ведущий куда-то в нижние помещения, но ничего, конечно же, сразу трогать не стали.

Аяка в сопровождении пятерки телохранителей отправилась осматривать саркофаги, а мы с князем и ёкай остались неподалёку от входа и принялись разглядывать рисунки на стенах, одновременно страхуя княжну. Зал большой — примерно тридцать на пятьдесят метров. Гробы стоят редко, и даже если оставшиеся покойники решат вылезти одновременно, мы успеем среагировать и уничтожить их всех.

— А что это хоть за урод? — кивнув на статую, спросил я у князя. — Тебе о нем что-то известно?

— Нет, — покачал головой Нори и тоже посмотрел в сторону статуи. — Слышал только, что возлюбленная Мары выглядела как огромная птица и была способна оборачиваться человеком. Имени её я не знаю…

— Её зовут Илит, — подсказала подошедшая Эйка. — Жуткое чудовище, разорвавшее и сожравшее многих. Не просто же так Владыка Кимона приблизил к себе эту тварь. Слышала, у них даже родились дети…

— Возлюбленная, значит… — смерив взглядом статую, хмыкнул я. — Ну если эта Илит такая тварь, то почему победители не тронули её изваяние?

— А какой смысл? Это же не голем, — лисица пожала плечами и перевела на меня удивленный взгляд. — Кому она тут мешает? Это всего лишь статуя, Таро. И к тому же очень неплохо исполненная.

«Ну да, некоторые мудаки из нашего мира с тобой бы поспорили. И Дзержинский с Лениным не дадут соврать», — подумал про себя я, а вслух произнёс:

— Ну я же не разбираюсь: голем это, или кто-то ещё. Ведь с каменным муженьком этой подруги я уже успел повидаться в пещере на острове. Он, правда, был раз в десять повыше…

— Кстати да, — не приняв шутливого тона, серьезно произнесла кицунэ. — До нас доходят слухи, что между Марой и Сэтом пробежала лисица. И мне кажется, я знаю, кто этому поспособствовал.

— А до кого это «до нас»? — уточнил я. — И почему ты думаешь, что Сэт обиделся на атаку каменного болвана?

— Тот каменный болван был поставлен в пещере для защиты асуров от Хозяев Океана и до поры до времени прекрасно справлялся с этой задачей, — глядя мне в глаза, терпеливо пояснила лисица. — Как ты думаешь, его атака способна серьезно навредить богу, или кому-то из его ближайших союзников? А скелет ведь сказал тебе, что за нарывом стоит кто-то из них. Это же — как воплотить часть себя и перенести во внешний мир, понимаешь? Тот, кто стоял за нарывом, без сомнения испытал великую боль. А потом пришел Океан и добил его земное обращение! Как ты думаешь, это может быть причиной ссоры богов?

— Ты не сказала, откуда узнала об этой ссоре, — произнес я, пытаясь одновременно уложить в голове полученную информацию. — Какие такие слухи? И до кого «до нас»?

— Некоторые ёкай способны слышать шелест листвы Синего Древа, — чуть поколебавшись, пояснила лисица. — После того, как меня возвысила Госпожа, я тоже получила такую способность. Много чего пока не могу разобрать, но это услышала. И ещё то, что тебя заждались дома.

— Кто заждался? — поморщился я. — Оками по имени Мика?

— Нет, Таро, — с грустной улыбкой покачала головой кицунэ. — Я не настолько сильна, чтобы слышать мысли твоей волчицы. Ты просто не помнишь, что Синий Лес был когда-то и твоим домом. Ведь только поэтому в шепоте листвы Древа иногда слышится имя самурая Луны…

М-да… И здесь успел отметиться. Хотя, этой подруге веры немного. Нет, Эйка надёжна как тысяча швейцарских часов, но её устами может говорить другая. Та, которой нужно, чтобы я быстрее отправился в сторону Синего Леса. Не потому ли Эйка заговорила об этом только сейчас, когда зашёл разговор? Знает ведь лиса, как я настороженно отношусь к Хоне…

— Ну а ты, выходит, глухой? — сделав беззаботную физиономию и переведя взгляд на тануки, поинтересовался я. — Не слышишь шелест листвы?

— Шелест листвы — нет, а вот приближение смерти уже ощущаю, — хмуро буркнул енот и, обернувшись, указал рукой в сторону плиты, перекрывающей проход на нижние этажи помещения. — Этот ваш Слуга Мары, где-то совсем недалеко, и он там, судя по всему, не один.

— Где-то недалеко, это сразу за дверью? — очнувшись от каких-то не очень веселых раздумий, князь машинально положил ладонь на рукоять тати и посмотрел в указанном направлении. — Что конкретно ты чувствуешь?

— Не знаю, — покачал головой енот. — Что-то большое и враждебное. Очень похоже на то, что было в саду, только значительно боль…

— Вот этот! — звонкий голос княжны оборвал тануки на полуслове. Девушка указала на гроб, возле которого стояла и сделала знак самураям поднимать крышку.

Нори тут же указал Кояме на сестру, и тот, кивнув, приблизился к саркофагу с оставшимися телохранителями. Четверо самураев тем временем, взявшись за углы, без особого труда сняли крышку и, подняв небольшое облако пыли, осторожно положили её на пол.

— Всем отойти в стороны! — лязгнув металлом в голосе, произнесла Аяка и, приблизившись, заглянула в раскрытый гроб.

Внимательно оглядев содержимое и ничуть не смущаясь, княжна обрадованно воскликнула, сунула руку внутрь и вытащила на свет потемневший от времени диск на короткой цепочке.

Зажав находку между ладоней, девушка зажмурила глаза, затем радостно улыбнулась и повесила эту штуку себе на шею. В следующий миг ноги княжны подкосились, и она, покачнувшись, рухнула на пол.

М-да… Вот же… Рванувшись следом за князем и самураями вперёд, я обежал саркофаг и с облегчением увидел, что Аяка пребывает в сознании. Девушка лежала на полу с широко распахнутыми глазами и со стороны напоминала наркоманку, минуту назад вкатившую себе по вене что-то тяжелое.

— Аяка! Сестра! — князь растолкал самураев, усадил девушку и, прислонив её к стенке гроба, заглянул в глаза. — Ты…

— В порядке, — слабо улыбнулась княжна, отчего впечатление «прихода»[200] только усилилось. — Сейчас… он примет меня… и мы двинемся дальше.

«Ну да, взяли девочку погулять и разом поимели кучу проблем, — думал я, глядя на счастливо-пришибленное лицо Аяки. — Но хорошо хоть жива осталась, а то ведь таких проблем бы огребли, что лучше об этом не думать. Индиана Джонс, мать его… Местного, японского, блин, разлива» …