– Лель, я тебя прибью, вот честно.

– Не прибьешь, я тебе дорог. Чем нагло пользуюсь, да!

– Слушай, ну можно без интимного уклона?

– Можно! – чуть-чуть подумав, ответил друг. – Чуть дальше есть выставка лучших пыточных машин за последние триста лет. Так сказать, от древностей до последнего слова техники! Я бы сходил.

Посмотрев на спокойное лицо Лельера, я поняла, что он не издевается, и это самое страшное. Ладно, попробую внести свое предложение:

– Слушай, а давай сходим в тот музей, который мы ограбили?

– О, ты, как типичнейший преступник, испытываешь желание возвращаться на место преступления? Какая прелесть, какая восхитительно типичная реакция, – осыпал меня сомнительными комплиментами Лель и внезапно решил: – Пошли!

И мы пошли! Правда, шли какими-то зигзагами и закоулками, так как по дороге умудрились пройти мимо всех вышеперечисленных моим драгоценным нахалом «достопримечательностей». Первым оказался дом утех мадам Жоржетт. Лель эмоционально и со знанием дела поделился сведениями о том, что девочки тут неплохи, но особо он рекомендует рыженькую. Я иронично поинтересовалась – а, собственно, на кой мне эта информация, – на что удостоилась рассеянного выражениях синих глаз и туманного: «А вдруг пригодится». Дальше в нашем плане были музей об искусстве продажного тела и выставка на такую же тему. Оттуда я шута утаскивала за рукав, так как он опять завис и повторял, что да, он бы сходил. Но главные испытания начались возле здания, в котором выставлялись все пыточные достижения за триста лет. Лель с энтузиазмом начал меня просвещать, даже не заходя внутрь, и замолчал, только когда я напрямую предложила ему заткнуться.

В общем, меня отвлекали. Жутко раздражающим образом, но, как ни странно, достаточно результативным. Теперь меня бесил Лельер Хинсар, а не Феликс Ла-Шавоир.

Наконец-то мы добрались до музея истории. Лель, как законопослушный гражданин и джентльмен, купил нам билетики и, предложив мне руку, пригласил прогуляться по пустынным залам этого достойнейшего заведения.

Экскурсия по музею при свете дня оказалась не менее интересной и увлекательной, чем грабеж под покровом ночи. Мы чинно прошли по памятным залам истории интриг, и Лель обогатил мои скудные знания на эту тему. Далее был павильон с научно-магическими достижениями Малахита за последние пятьсот лет. Осматривая очередной экспонат, я внезапно вспомнила про Алзара Золотого.

– Лель, а что эльфу было нужно в музее?

– То же, что и нам, – гроб с нагом. Ходили слухи, что змей работал еще и на Аквамарин, но, как предусмотрительное пресмыкающееся, он хранил почти все свои самые важные наработки при себе. Стало быть, хранились они вместе с телом в саркофаге.

– А почему так долго тянули с извлечением информации? И посылать на такое дело самого Золотого Хозяина как-то глупо. Фигура слишком высокого ранга для таких поручений.

– Тут ты права, – согласно кивнул шут. – У нас это тоже вызвало немало вопросов, оставшихся без ответа ввиду того, что допрашивать Золотого как обычного шпиона было нельзя. Есть только предположение о том, что он сам вызвался. Такое поведение и стремление к риску вполне в духе Алзара.

– А ситуацию «упал – очнулся – гипс» ему нельзя было устроить? Проверить ментально, пока он был без сознания, или так там еще в таких условиях делают.

– Юлька, ты определенно путаешь магические достижения с фантастическими. Мы не можем прочитать бессознательного человека, а взломать ментальный щит, пока он в сознании… Потом нам правитель Аквамарина Тангир Многоцветный напишет, что жутко оскорблен действиями в адрес посла, на которого вроде как распространяется дипломатическая неприкосновенность.

– Может, потому он и полез? Даже если поймали – никаких последствий. Кстати, что там с содержимым гроба? Нашли носитель информации?

– Нашли. Работаем над расшифровкой.

Еще немного побеседовав на отвлеченные темы, мы повернули к выходу из музея. Незаметно навалилась усталость, и мне больше не хотелось воспринимать новую информацию.

– Ты голодна? – спокойно спросил шут, приобнимая меня за плечи у выхода.

– Есть немного, – слабо улыбнулась ему я.

– Тогда пойдем. Я знаю одно неплохое местечко, где вкусно кормят и балуют отличными десертами!

Мне пришлось вновь подхватить друга под руку и пойти за ним. Почему-то весь сегодняшний день именно так и прошел.

Небольшой ресторанчик, о котором упоминал приятель, был всего в паре улиц от нас. Кормили просто божественно. Лель посоветовал взять салат из морепродуктов и крем-суп из каких-то напрочь незнакомых местных деликатесов. Последний оказался острым, но от этого не менее вкусным. Пытаясь поймать ртом душу, которую выдохнула от остроты, я внезапно поняла, что за все время пребывания в новом мире пыталась игнорировать то, что он, вообще-то, и правда новый. И делала это с успехом! Акцентировала свое внимание только на похожестях с моим миром и не желала видеть дальше, узнавать. Эдакая зашоренность. Почти преступная… Ведь нужно понимать, что Малахит – это не Земля, Кик – не обычный среднестатистический мужчина, да и дружок мой закадычный мало на такового похож.

Феликс – кикимор! А я даже не озаботилась узнать чуть больше о социальном строе как вообще его расы, так и семейства Ла-Шавоиров в частности.

– О чем задумалась? – внезапно спросил Лель. – Ты уже минут десять задумчиво ковыряешься в вазочке с мороженым. В поисках смысла жизни, не иначе. Притом, судя по скорбному виду, ты его уже нашла и не в восторге.

– Ох уж эти твои сравнения, – фыркнула я в ответ и наконец отправила в рот ложечку десерта. – Нет, Лель, смысла жизни я так и не нашла, зато набрела на осознание своего идиотизма.

– О, и в честь чего тебя настигла самокритика? Да еще вот так, с разбегу, можно сказать, тяжеловооруженной конницей…

Я послушно изложила свои мысли и нарвалась на отнюдь не лестную отповедь от шута. Если вкратце, то наш неподражаемый бард считал, что в этой ситуации однозначно правых нет и все одинаково дурные. Потому как Феликс с тем же успехом, что и я, мог бы задуматься на тему психологии свой кошки и о том, что, возможно, хватит уже ее третировать.

– Доела? – закончив пламенную речь, уже более спокойным голосом спросил Лельер.

– Угу. – Я зачерпнула ложку уже давно растаявшего мороженого и задумчиво вылила его обратно в вазочку.

– Тогда хорош медитировать! Пошли гулять дальше.

Меня, не спрашивая, взяли под белы рученьки и вывели из ресторанчика. На улицы Изумрудного города медленно опускался вечер, и уже вовсю горели фонари, разбавляя мягкий полумрак янтарным светом. Я посмотрела на небо, в котором уже погасли закатные краски и зажглись первые звезды, а после на Леля.

– А может, не надо гулять? Я как-то устала…

– Надо, Юля, надо… – непреклонно ответил светловолосый музыкант, ведя меня за собой уже почти на буксире. – Тем более мы почти пришли.

– Куда это? – мигом насторожилась я, сбросив с себя сонное оцепенение. Мир снова обрел резкость, запахи и звуки, и все это начало казаться просто-таки чертовски подозрительным! Мои опасения подтвердила следующая же фраза приятеля:

– Вот мой дом!

Я окинула взглядом особнячок с темными окнами, после табличку на углу дома, на которой значилось: «Улица Пропавшего Рассвета». Тени сгустились еще более зловеще, память любезно подсунула информацию о том, что Лель у нас, вообще-то, маньяк-убийца, и совершенно непонятно, когда у него в голове щелкнет заветный переключатель.

– Лель, слушай, мне кажется, это не лучшая иде… – начала было я, но замолкла, поймав серьезный, даже какой-то немного усталый взгляд шута.

– Почему? – просто спросил он. – Тебе сейчас надо отдохнуть хотя бы до завтра. Возвращаться к Кику – глупо, идти куда-то еще – тем более. Так почему?

– Ты… потому, что это ты, – честно призналась я. – И оставаться у тебя – дразнить гусей в лице зеленых кикиморов.

– Думаешь, зеленые гуси от этого будут менее беситься?