Нет, конечно, это не дело, творить такое без ведома взрослых. Но, надеюсь, после нашей беседы он свою ошибку поймёт.

Конечно, в вертолёте я устраивать ему отповедь не собирался. Уверен, у Вити и так сейчас стресс. Такого развития событий он точно не ожидал. Лучше потом, в спокойной обстановке поговорим.

Тем более, что сами военные отнеслись к ситуации с юмором.

Пилот вертолёта, очевидно, видел в этом маленькое приключение. Он даже начал подбадривать Витю, хваля его за то, как ловко и смело он забрался наверх по трапу. А потом предложил сфотографировать нас у вертолёта, когда мы приземлимся на эсминце.

Отказываться я смысла не видел. Когда ещё можно будет добыть такое фото? Так что, похлопав сына по плечу, я наказал ему, чтобы он улыбался как можно шире.

Военный, представившийся нам Юрием Александровичем, пообещал прислать фотографию в колхоз почтой.

А нам, после этого, быстро сгрузили обратно на катер и повезли в порт.

Эпопея с поиском ребёнка закончилась, и все невольные участники этого события вздохнули с облегчением.

Мы же с Витей сразу отправились в наш номер, где он сразу же спросил:

— А где Мария Никаноровна?

Я вздохнул и указал ему на стул рядом с небольшим столом у окна.

— Садись, — сам же я сел напротив, — Маша в больнице, очень перенервничала.

— Ох… это моя вина, — повесил он голову.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — кивнул я, не видя смысла делать вид, что это не так.

— Извините… я не думал, что всё будет так…

— Сделанного не исправишь, но я хочу, чтобы ты понял. Каждый раз, когда ты делаешь что-то необдуманное, это отражается на твоих близких. А иногда и не только на близких. Вот ты хотел помочь нашим товарищам, верно?

Витя грустно кивнул, а я продолжил:

— Мотив благой, но из-за недостатка знаний, ты не только не помог, а нанёс убыток нашей стране. Ты же не думаешь, что твоя эвакуация с рыбацкого судна ничего не стоила?

— Нет…

— Но всего этого можно было избежать, если бы ты посоветовался со мной или с Машей. Знаешь, старую русскую поговорку? Дураки учатся на своих ошибках, а умные на чужих. Так вот, ты же умный парень, Витя. Не становись тем самым дураком. Самостоятельность — это хорошо, но всему своё время. Вот скажи, нравится тебе море? Хочешь плавать?

— Очень, — тут же выпалил он.

— Тогда учись хорошо и после школы поступишь в мореходное училище. Мы с Машей тебя только поддержим.

— А ругать сейчас не будете? — с удивлением посмотрел он на меня?

Я пожал плечами.

— А зачем? Ты и так уже понял, что наворотил глупостей. Но знаешь, ты меня очень расстроишь, если этот разговор тебя ничему не научит.

— Нет, нет, я всё понял, Александр Александрович. Правда.

— Вот и хорошо. А сейчас вместе поедем к Маше в больницу. Она там места себе не находит.

Машу выписали уже на следующее утро. К счастью, никаких последствий для её здоровья этот эпизод не имел. Витя очень сильно перед ней извинялся. Но для неё было главное, что он нашёлся и, что с ним всё в порядке.

А через несколько дней мы уже вылетали обратно в СССР.

Перед этим, меня ещё раз отвезли уже в другой колхоз, где теплица пока ещё была в стадии строительства. Но в остальном всё было то же самое, что и в прошлый раз.

Особенно радовало отношение. И встречали, и провожали меня (ну и всех, кто тоже там был) как очень дорогого гостя. А гостинцев, в конце концов, набралось столько, что мы даже не сумели уместить всё в багаж. Впрочем, скоропортящиеся продукты мы как могли старались съесть на Кубе.

Но всё равно одних только сигар мне отсыпали столько, что хватит накурить весь колхоз, наверное. Я уже молчу про Ром.

К счастью, организаторы нашей поездки лояльно относились к подаркам и разрешили набрать багажа больше чем позволялось изначально. После тщательной проверки, разумеется.

Тем более, что гостеприимные кубинцы никого не обидели, и так или иначе одарили всех.

По прибытию в Москву, я решил задержаться и заехать как минимум к Косте и к Васнецову. Во-первых, чтобы поделиться гостинцами, а во-вторых, от последнего я как раз ждал новостей, как там продвигается наше дело с борщевиком. Но пока он особо ничем меня порадовать не мог. Но я надеялся, что хотя бы ближе к лету, всё сдвинется с мёртвой точки. Не хочется, чтобы ещё несколько лет наши поля засаживали этим вредным сорняком.

С такими мыслями я и вернулся в «Новый Путь». И как раз вовремя. Ведь уже скоро к нам приедут студенты из Тимирязевки.

Витя не ожидал, что его путешествие вызовет такой ажиотаж среди одноклассников. И если бы только они, но нет, полшколы провожало мальчика глазами.

— А какие они? — стоило звонку прозвенеть, как к его парте подбежала одноклассница, — Люди.

Не успел он ответить на вопрос, как его окружил весь класс.

— Добрые, отзывчивые, а ещё, у них кожа намного темнее, чем у нас! — закончил своё пояснение мальчик.

— Намного темнее? Как у Юрки? — девочка посмотрела на самого смуглого мальчика в классе.

— Нет, — покачал головой Витя, — раз в пять темнее чем у него!

— Это должно быть из-за солнца, — почесав затылок ответил Юрка, — ты же говорил, что там лето круглый год. А вот я бы так не смог, без снега.

— А можешь что-нибудь на испанском сказать? — поинтересовался другой ребёнок, едва протиснувшись через толпу.

Витя улыбнулся, затем произнёс несколько предложений, которые успел не только заучить, но и попрактиковать с рыбаками, умело переняв их особый акцент, чем вызвал неподдельное удивление у детей.

На уроках по рядам гуляли записки, адресованные Вите, внутри которых было несколько вопросов. Правда по пути их становилось всё больше. В итоге мальчику передавали полностью исписанный лист, а отвечать на него приходилось новым. Покоя ему не давали нигде, даже в столовой. На одной из перемен дети собрались возле кабинета и снова осыпали путешественника вопросами.

— А ты лучше расскажи им про корабль или про вертолёт! — друг Вити ткнул в него локтем.

Но мальчик с осуждением взглянул на него, после чего тот испуганно закрыл рот двумя руками.

— Извини! — послышался тихий голос, но уже было поздно. Стоило детям узнать о существовании «тайной» истории, как они столпились пуще прежнего ожидая продолжения. Как заметил Витя, набежали даже из других классов.

Рассказывать о своём ночном побеге и тем-более о том, что из-за него бедным рыбакам пришлось потерять столько времени, Витька по понятным причинам не хотел, поэтому он лишь слегка коснулся этой темы, не вдаваясь в подробности.

— Был на Кубе и был! — раздражённый мальчик растолкал столпившихся детей, — Но вот нечего о корабле врать, так я и поверил, что они тебя с собой взяли!

— Но это правда, — твёрдо ответил Витя.

— А потом за тобой, именно за тобой, — он ткнул пальцем в рассказчика, — прилетел вертолёт? Что же не самолёт сразу? Дай угадаю, а пилотом был сам этот твой Кастро? — он скрестил руки на груди и с ехидной ухмылкой уставился на предмет всеобщего интереса, — а я смотрю у вас все в колхозе любят приврать!

Мнение детей разошлось. Те, кто из Нового Пути, поддержали Витю, другие, из Света Коммунизма, предпочли молча наблюдать, а дети из Красной Зари согласились, что очень уж нелогично звучит его история с вертолётом.

— Это Славка, он на два года старше нас, задира тот ещё, но ты лучше тише будь, а то может и ударить, — вновь шепнул Вите его друг.

— А вы что уши развесили? — обратился ко всем наглый парень, — да он полетел на Кубу только потому что его блатной председатель усыновил!

— Слава, хватит! — в эту же секунду перед глазами одноклассницы Вити, которая пыталась замять конфликт, возник кулак.

— Нет, не хватит! — грубо буркнул он, — все знают, что он — вор!

— Что ты сказал про моего отца? — от возмущения Витя подошёл к обидчику ближе. Правда тот оказался на две головы выше.