Неожиданно дверь в кабинет открылась, и в него, прямо без стука, залетела молодая женщина в милицейской форме.

— Лё… -начала она, но, заметив меня, сразу осеклась и исправилась, — Алексей Фёдорович, я вам тут чай принесла.

Она и правда в руках держала две фарфоровые чашки на подносе. Видимо, чаёвничать товарищу Зарубину предлагалось не в одиночестве.

Наблюдая это он побелел и процедил сквозь зубы:

— Валерия Андреевна, почему без стука? Вы разве не видите, что у меня посетитель?

Что странно, намёка она, очевидно, не поняла, беззаботно улыбнувшись в ответ:

— Извините! Да я быстро! Сейчас поставлю на стол и уйду.

Сказав это, она тут же приступила к выполнению задуманного, продефилировав по комнате прямо к начальнику гордой походкой от бедра.

Ну я в это время сумел её получше рассмотреть.

Несмотря на строгую форму, на серьёзного милиционера она походила меньше всего. Да и даже этой самой форме, она сумела придать куда более легкомысленный вид, чем это задумывалось. Пиджак она расстегнула, каки верхнюю пуговицу блузки. Да и юбка, как будто, была короче, чем обычно. Возможно, она её подшила или подвернула. Ну а лицо она накрасила так, словно не на работу собиралась, а в кабак.

Но, что меня больше всего заинтересовало, так это совершенно неуместные огромные золотые серьги на её ушах.

И, кажется, волновали они не меня одного. Зарубин постоянно бросал на них странные нервные взгляды.

Девушка же всё также ничего не замечала. И, поставив рядом со своим начальником чашку, она буквально пожирала его игривым и, не побоюсь этого слова, похотливым взглядом.

Тут только слепой бы не понял, что между ними есть что-то помимо рабочих отношений.

— Я вернусь за пустой чашкой, — многообещающе сообщила она ему, покидая кабинет.

Да и я уже задерживаться не стал. Обменявшись с ним ещё несколькими фразами я понял, что больше ничего от него не добьюсь. Особенно после того, как появление любовницы выбило его из колеи.

Так что, попрощавшись я покинул кабинет, но, спеша к выходу по отделению, внезапно услышал ещё кое-что интересное.

Одна из дверей кабинета была приоткрыта, и из неё раздавались женский голоса. Сообразив, что речь идёт о той самой девушке, которую я только что видел, я невольно замедлил шаг и прислушался:

— Лерка совсем стыд потеряла, ты видела? Уже даже не пытается скрыть, что спит с Зарубиным.

— Да шалава она, это сразу понятно было. Да и кто ещё полезет в постель к женатому, да с двумя детьми?

— Видать, надеется, что бросит семью ради неё. Со вчерашнего дня сияет ходит. Видела эти серёжки огромные напялила? Явно его подарок. Ходит теперь как королева, думает, это что-то значит.

— Да-да, я тоже заметила, до вчерашнего дня обычные гвоздики таскала, а тут вырядилась как цыганка. Смотреть противно.

Дальше я уже слушать не стал, но и этого хватило, чтобы сложить два и два. Какое-то уж слишком заметное совпадение, что на днях Попов находит целый склад с драгоценностями, и тут же у любовницы начальника ОВД появляются новые серьги. Похоже, слаб духом оказался наш Зарубин. Ох, слаб.

Конечно, мне сразу захотелось как-то вывести его на чистую воду. Но как именно это сделать, пока идей не было. Да и железных доказательств, что он что-то себе присвоил я тоже не имел.

Но, пока я рассудил, что если серьги — это взятка от Матиашвили, то, скорее всего, все улики уже надёжно перепрятали, так что торопиться с, например, заявлением в КГБ уже не имело смысла. Если же он просто наворовал из богатств найденных на даче, то поймать его на этом шанс ещё наверняка представится.

Во всяком случае, самое умное, что я мог сделать сейчас, это подождать и понаблюдать за развитием событий вместо того, чтобы поднимать шум и наживать себе новых врагов, не имея достаточных доказательств, чтобы реально чего-то добиться.

Лучше ещё раз переговорю с нашим участковым и попрошу его держать ухо востро.

О том, что дело Матиашвили получило развитие я узнал даже не от Попова, тот видно и сам не особенно-то был в теме, хотя я и попросил его делиться новостями.

Нет, всё дело в том, что буквально через пару дней к нам в Новый Путь приехали КГБшники. Они побеседовали с некоторыми нашими колхозниками и, конечно же, со мной. Но в целом ничего особенного. Просто спрашивали как про пожар, так и про тот случай с перевёрнутой колхидой, в общем про всё, что так или иначе могло касаться этого дела.

Иных новостей пока не было, но я надеялся, что раз уж это всё-таки дошло до КГБ и они уже взялись за работу, то вскоре я узнаю что-то ещё.

Но сейчас у меня голова болела о другом. В колхозе вовсю шла подготовка к Новому году, а мне предстояла поездка в Москву, как по делам, так и с семьёй. Хотя я бы предпочёл только второе. Тем более, что приглашение на этот вечер награждений очень плохо пахло. После всего, что я узнал от Косыгина с Васнецовым, всё это выглядело скорее как издёвка и попытка щёлкнуть меня по носу. Мол знай своё место.

Но трусливо отказываться я не собирался. Наоборот видел в этом шанс встретиться со своими неприятелями лицом к лицу и, может быть, даже что-то изменить в этом подковёрном конфликте.

Но в остальном, моё настроение держалось на стабильно высоком уровне. Я действительно наслаждался подготовкой к празднику в Новом Пути. Это будет уже третий раз, когда я отмечаю Новый год среди этих людей, многие из которых стали мне уже как родные. Да и с появлением в моей жизни Маши, мой дом тоже стал местом, куда по-настоящему хочется возвращаться.

Вот и сейчас я с наслаждением ужинал в кругу семьи. Маша быстро поела и уже возилась с Викой, возле моих ног лежал довольный Рекс, а Витя наворачивал уже вторую порцию супа. В последнее время аппетит у него отменный, растёт пацан, что, кстати, хорошо заметно и по зарубкам рядом с входной дверью. Первую мы сделали, когда его только усыновили, а ещё две появлялись через каждый полгода. И разница между первой и последней целых одиннадцать сантиметров. Высокий парень будет.

Вот же время быстро летит!

— Напомни мне, — обратился я к нему, — тебя же в Ульяново завтра утром отвезти надо?

В школе родители скидывались на билеты на ёлку для детей и подростков, которая пройдёт в областном центре. Там будет развлекательная программа, подарки и всё такое, что обычно прилагается к новогоднему утреннику.

Но, услышав мой вопрос, Витя на секунду как-то странно застыл, а потом положил уже почти поднесённую ко рту ложку обратно в тарелку.

— Извини, пап, — неожиданно сказал он.

— За что? — удивился я.

— У меня больше нет билета. Я сейчас расскажу.

В воздухе витала атмосфера Нового Года. Витя радостно бежал по украшенным коридорам школы, держа в руках заветный билет на ёлку. Ещё вчера учителя раздали их младшеклассникам, а сегодня, наконец, очередь дошла и до детей постарше. Он пулей залетел в раздевалку, схватил свои вещи и уселся на лавочку, вчитываясь в приглашение.

Ребята вокруг него бурно обсуждали грядущий праздник и торопились домой. Витя прошёлся взглядом по всем улыбающимся лицам и остановился на одной светловолосой девочке, что сидела на самом краю длинной лавочки и, как ему показалось, плакала, то и дело тайком вытирая слёзы. Все настолько были увлечены праздником, что, казалось бы, не замечали этого. Все, да не Витя. Он схватил свои вещи и сел рядом с ней.

— Что случилось? — тихо поинтересовался Витя.

Красные глаза девочки встретились с его, но так и не проронив и слова, она отвернулась в другую сторону и опустила взгляд вниз.

Витя не знал ни её имени, ни из какого класса она была, но парень для себя подметил разницу в возрасте, как минимум два года.

— Если ты будешь молчать, то я не смогу тебе помочь, а ведь мне бы хотелось, — настойчиво продолжил разговор он.

— Я… — хмыкая начала она, — я без валенка осталась.