Лучше бы он прошел Ивеш и упал затылком на Шип Чести, чем изо дня в день выносить такое!

Затем он нашел в себе силы смириться и терпел нещадную боль, забившись в угол своей кельи, обхватив голову руками.

Бывший генерал потерял счет времени, он ни ел и не пил, маска попросту не позволяла этого сделать, и когда старый вояка уже твердо решил, что таким образом жрецы вознамерились его замучить до смерти, они сжалились и, что-то сдвинув в маске, открыли ему глаза и рот. Стало немного легче, но изнуряющий зуд не проходил, и казалось, он усилился еще больше.

Какая мука! Это невыносимо!

В последнее время жрецы стали чаще посещать его в келье. Они приносили еду и воду, упорно называя его новым именем — Изгуш из рода Салахош.

Как-то раз он стал невольным свидетелем разговора жрецов, вышедших из кельи. Они заговорили о составе его крови. Гигемешу удалось, прильнув к двери, подслушать их удаляющиеся голоса. Один отвечал другому, что состав крови уже практически совпадает с оригиналом, и никто не заметит подвоха. Затем жрецы достаточно далеко отдалились от кельи, и уже больше ничего нельзя было расслышать.

Они что, этой маской меняют ему состав крови? Но это же…

Генерал понимал: так надо, ему предстоит на какое-то время отказаться от своего я, но что-то внутри протестовало и не давало смириться.

Он, Гигемеш!

Он был им и всегда будет! И у него в этом мире совсем другая миссия, более важная и значимая, чем собирать вокруг себя заговорщиков, восставших против императора! Но пока он бессилен что-либо изменить, и ему только и остается брести дальше по тропинкам своей судьбы, не оглядываясь назад.

За дверью неожиданно и громко лязгнул засов. В комнату зашли два незнакомых рослых жреца и, встав по разным сторонам от двери, уставились на него немигающими взглядами безжалостных убийц.

Почти сразу за ними зашел третий и, придирчиво осмотрев генерала, коротко бросил:

— К настоятелю!

Настоятель

В длинных храмовых коридорах пусто. Нет ни жрецов, ни посетителей. Глухие шаги конвоя эхом разносились под сводами Шахри, навевая на бывшего генерала уныние и обреченность. Всё, чего он так опасался в жизни, происходит прямо здесь и сейчас. Переступив порог этого самого древнего в империи храма, он перестал принадлежать самому себе.

И это только начало.

Этот конвой… он говорит о многом. Шаг в сторону и от тебя не останется мокрого места… никто уже не вспомнит ни о генерале Гигемеше, упавшем когда-то затылком на Шип Чести, ни тем более о предателе Изгуше из рода Салахош.

Размышления Гигемеша прервал оклик старшего конвоира.

— Стоять!

Лязгнули засовы, отворилась тяжелая каменная дверь, и из глубины комнаты донеслось:

— Заводите.

Настоятеля Гигемеш видел впервые. Это был почти высохший до состояния скелета Высший жрец из касты Шахри. Скорее всего, когда-то он был высок и могуч, но сейчас прожитые годы превратили его в скрюченного немощного старца, еле сидящего в своем огромном кресле на небольшом возвышении.

Их глаза оказались на одном уровне, и внезапно Гигемешу почудилась презрительная усмешка, промелькнувшая во взгляде настоятеля. Вздрогнув всем телом, генерал попытался отвести взгляд. Но тут все его внутренности сковало холодом, и вокруг начала стремительно сгущаться непроглядная колючая тьма. Откуда-то с потолка сорвался тонкий луч света, в одно мгновение окутав старца в кресле.

Пересилив себя, Гигемеш снова взглянул на жреца. Тот безмолвно смотрел своими мерзкими глазенками на него и не менее гадко ухмылялся зубастой пастью.

— Подойди ближе.

Гигемеш против своей воли сделал три робких шага вперед.

— Ближе.

Еще два шага.

— Стой!

Настоятель окинул его оценивающим взглядом и, недовольно скривившись, мотнул головой. Затем тяжко вдохнув, нехотя проговорил:

— Меня зовут Пармаш. Я глава касты Шахри и настоятель храма. А как зовут тебя и кто ты?

— Я Гигемеш из рода…

Жрец вдруг стремительно выбросил правую руку вперед. Его неожиданно крепкие пальцы мертвой хваткой сомкнулись на шее отчаянно забившегося генерала. Легко, словно тот ничего не весил, жрец приподнял его над землей и притянул голову Гигемеша к своей. Тот уцепился всеми пальцами в державшую его руку, но сопротивление было тщетным. Судорожно извиваясь, он пытался спастись от удушения. Изо рта рвались хрипы, ядовитая слюна потекла по подбородку на руку настоятеля, но тот, не обращая на это внимания, продолжал сжимать пальцы. Легкие Гигемеша разрывало от недостатка воздуха, вдобавок ко всему лишь мгновения отделяли шею генерала от перелома. Стремительно мутнеющее сознание ощутило чью-то чужую волю, проникающую через все барьеры мозга.

Смерть выглянула из-за раздувшегося капюшона ухмыляющегося жреца, и это последнее, что увидел Гигемеш перед тем, как погрузиться в мутный водоворот приближающейся смерти...

Кнут. А где же пряник?

Гигемеш очнулся в полной темноте от того, что кто-то безжалостно лил на его голову ледяную воду. Внезапная догадка осенила его, и он схватился ладонями за мокрое лицо.

Маска… ее больше нет! Какое блаженство!..

— Вставай, Изгуш. Настоятель ждет тебя.

Кто-то бесцеремонно схватил его за шиворот и потянул вверх, ставя на ноги. Генерал возмущенно дернул плечами, пытаясь вырваться, но тут же неожиданная подсечка выбила опору из-под ног, и он рухнул плашмя на всю спину. Воздух мгновенно вышибло из легких, и он надрывно закашлялся.

— Вставай, Изгуш. Настоятель ждет тебя, — повторил всё тот же голос.

Поднявшись на ноги самостоятельно, Гигемеш нервным движением отдернул балахон и бросил в темноту.

— Я готов. Больше не прикасайся ко мне.

В ответ раздался гнусный смешок и резкий толчок в спину.

В этот раз его повели в другую часть храма. Всё точно такие же пустые переходы и всё тот же молчаливый конвой. Генерал присмотрелся к ним.

Да уж… из них бы получился отличный штурмовой десант. Крепкие, рослые Митхзары*. У всех троих уже наметились капюшоны — значит они идут по пути развития и совершенствования. И в тоже время они отменные бойцы, — вон какие нейрайтовые наконечники на хвостах, а это, ох как неспроста!..

Зал, куда сейчас его привели, отличался от того, где он уже был до этого ранее. Только массивное кресло на невысоком постаменте, да сидящий в нём настоятель остались прежними.

На полу, прямо посреди квадратного помещения с низким потолком, четко обозначен светящийся круг с двумя небольшими параллельными углублениями в напольных плитах.

— Кто ты? — без приветствия спросил настоятель.

Гигемеш на секунду замешкался, и тут же жуткая боль во всём теле сковала его дыхание.

— Я Изгуш, — прохрипел он, но боль не отпускала, — из… из… рода Салахош.

Боль резко отступила, но осталась где-то там, на задворках, грозя в любой момент вернуться обратно.

Настоятель наклонил голову вбок, небрежно наблюдая за ним.

— Что-то тихо как-то и я не совсем расслышал. — с издевкой прошипел он. — Как?

— Изгуш из рода Салахош! — громко выкрикнул бывший генерал и с вызовом посмотрел в глаза настоятелю.

— Кто? — тот подался вперед, чуть довернув к нему левую часть головы.

— Я! — громко выкрикнул генерал, не отводя от настоятеля ненавидящего взгляда.

Тот снова хмыкнул и глянул куда-то вверх.

— Становись в круг, — приказал он.

Гигемеш аккуратно поставил ступни в выемки на полу и, памятуя прошлую встречу с настоятелем, приготовился к любым, самым неприятным неожиданностям.

Какое-то время ничего не происходило, а затем всё тело пронзил резкий удар, пройдя через ноги, сковал судорогой корпус и шибанул в голову. От боли потемнело в глазах, и генералу стоило больших усилий, чтобы не рухнуть на пол.

Немного отдышавшись, он увидел, что фрагмент стены прямо перед ним осветился неярким светом. На нём стали прорисовываться короткими мазками невидимой кисти линии неведомого иероглифа. Он напоминал глаз с горизонтальным зрачком, который когда-то очень давно, еще в юности Гигемеш встречал у северных Митхар. Но что-то не давало назвать его простым рисунком, некий неуловимый налет, сдвиг, легкое дрожание реальности говорили о необычности символа.