Подписание договора проходило в Большом зале для совещаний. Встреча Вереантерской делегации прошла так же, как в прошлый раз, а когда мы направлялись в зал для переговоров, нам по пути попалась Надя, которая выбрала неподходящий момент, чтобы выйти из комнаты. Не удивлюсь, если мачеха велела ей сидеть у себя и не выходить наружу. Узнав меня, она одарила меня быстрой приветливой улыбкой.

Что было приятно — на этот раз мне не пришлось общаться с мачехой с глазу на глаз, по протоколу королевы тоже должны были присутствовать при подписании. К лицам мачехи и отца словно приросли маски невозмутимости, Мариус сохранял каменное лицо и явно старался держаться тише воды ниже травы — возможно, его нынешнее положение при дворе все еще было достаточно шатким. Впрочем, это понятно — придворный маг необходим Валенсии, но о былом доверии короля к светлому архимагу уже не могло быть никакой речи.

Все необходимые документы наконец-то были подписаны, и спустя сто лет Кэллахил вновь стал частью Вереантера. Я задумчиво окинула взглядом такой знакомый зал, чтобы получше запомнить этот день, которого кто-то ждал с нетерпением, а кто-то надеялся, что он не наступит никогда. Сквозь высокие окна проникал солнечный свет, отбрасывавший яркие пятна на темный паркет, и угрюмые лица валенсийцев совершенно не вязались с последними теплыми летними днями. После подписания бумаг оставаться в Валенсии вампирам больше не было необходимости, так что Вереантерская делегация была намерена отправиться обратно в Бэллимор. Но в тот самый момент, когда мы были уже готовы выйти из зала, отец внезапно обратился ко мне, нарушая все предписания протокола:

— И стоило оно того?

Я удивленно посмотрела на него. За все это время мы ни разу не перемолвились и словом, и с тех пор, как стало известно, что я жива, отец предпочитал вести себя так, словно меня не было, и внезапная перемена в его поведении заставила меня присмотреться повнимательнее. Сейчас, когда Валенсия уже лишилась Кэллахила, каменная бесстрастность исчезла с лица короля, и я могла увидеть, что он испытывал на самом деле — злость и признание собственного поражения. И именно в эту секунду я ощутила необыкновенную легкость. Я победила. Я смогла отомстить всем тем, кто предал меня два года назад, и отец это понимал, а потому позволил себе проявить настоящие чувства.

— Стоило оно того? — повторил он, пытливо вглядываясь в мое лицо в надежде разглядеть там какие-то эмоции — сожаление или торжество. — Стоило рисковать собой и умирать ради куска земли, чтобы в результате все твои усилия оказались напрасными?

Позабыв об этикете, я улыбнулась — свободно и легко. Вспомнился разговор отца с леди Алиной, подслушанный давным-давно, когда меня уже арестовали, но сейчас он не испортил мне настроение. Ответ пришел в голову сам собой.

— Ничего личного, дорогой отец, — просто сказала я, не особо надеясь, что он поймет. Услышав, как я к нему обратилась, он дернулся, как от удара. — Это политика.

Но он понял — это стало очевидным, когда отец на долю секунды прикрыл глаза, разом состарившись на десять лет. А я приняла предложенную Адрианом руку, и мы, сопровождаемые эскортом и несколькими высшими вампирами, вместе покинули зал совещаний.

— Я так понимаю, отказаться мы не можем? — недовольно осведомился маг в фиолетовом балахоне.

Вортон, декан боевого факультета Адэрской академии магов, откинулся на спинку стула и, вздернув иронично бровь, посмотрел на своего заместителя.

— Раз ты такой смелый, откажись сам, — предложил он. Недовольство Лэшела было ему прекрасно понятно, но Кириан уже принял решение, так что спор не имел никакого смысла. — И потом, как ученица она была не так плоха. Я бы даже сказал, что из всех своих однокурсников она одна из самых одаренных.

— Она Этари, Вортон! Да к тому же трейхе!

— А еще она королева, — раздраженно отозвался декан, которому начал надоедать этот разговор. — Мы не можем исключить ее, когда за ней стоит весь Вереантер! У нас нет на то никаких формальных причин, поэтому разговор окончен. Если тебя это слегка утешит, никто из преподавательского состава не в восторге. Да и приедет она только через пару недель.

— Но мы же в Аркадии, а не в Вереантере! И, вообще, с каких пор Кириан идет на поводу у архивампира?!

— В конце концов, им удалось остановить Арлиона Этари, — напомнил Вортон. — Кириан посчитал, что после такого мы не вправе отказать Корделии Вереантерской и дальше учиться в нашей академии.

Лэшел шумно выдохнул, но аргументов у него больше не было, и он в раздражении отвернулся к окну. Глядя на своего заместителя, которому на вид было невозможно дать больше двадцати пяти лет и который в этот момент больше всего походил на сердитого мальчишку, а не на магистра боевой магии, Вортон только вздохнул. Он сам был очень удивлен, когда пару дней назад архимаг Кириан сообщил ему, что новая Вереантерская королева изъявила желание продолжать обучение в академии — можно подумать, на троне ей больше заняться нечем! — и что он, ректор, согласился. Еще больший шок он испытал, когда узнал, что студентка его факультета, регулярно находившая неприятности на свою голову, оказалась внучкой столь печально известного архимага Арлиона Этари. Впрочем, новость о том, что студентка Батори — на самом деле трейхе Этари, всколыхнула только преподавателей-мужчин. Вся женская половина магистров последний месяц была занята обсуждением, как какая-то девица без роду без племени (И наплевать, что она бывшая принцесса! Все равно же незаконнорожденная!) смогла охмурить короля и женить его на себе и какие еще неженатые особы королевской крови остались в соседних странах. На то, что король — это расчетливый архивампир, от которого все трезвомыслящие люди с нормальным инстинктом самосохранения должны бежать без оглядки, всем этим преподавательницам было совершенно наплевать. И кто этих женщин только поймет?..

Лэшел продолжал созерцать что-то за окном, и Вортон, заинтересовавшись, что его там так увлекло, сам поднялся из-за письменного стола в своем кабинете и тоже подошел к окну. Стояли последние летние дни, и двор академии снова наполнился возвращающимися с каникул студентами. Ему уже сообщили о паре дуэлей и одной драке без применения магии между темными и светлыми магами с разных факультетов, но сейчас после долгого затишья эти привычные стычки не вызывали обычного раздражения.

— А что у нас с факультетом некромантии? — вдруг спросил Лэшел, найдя в себе силы переключиться на другую тему. — Кто теперь будет деканом?

Вортон поморщился, как будто у него вдруг заболели зубы. Сложность заключалась в том, что ныне покойный Танатос был единственным сильным и одаренным некромантом на факультете и найти ему замену оказалось неожиданно трудно. Те некроманты, которые преподавали в академии, по части способностей были так себе, серединка на половинку, и никто из них не подходил для такой должности. Ректор Кириан это прекрасно понимал и потому обратился к своему заместителю с просьбой связаться с темным Советом магов и порекомендовать кого-нибудь оттуда. Конечно, Совет с готовностью откликнулся — ему всегда было приятно, когда независимые академии и школы магии обращались к ним за помощью — но вот предложенный ими кандидат… внушал определенные опасения.

— Совет пообещал прислать магистра Леннокса, — наконец нехотя сообщил Вортон.

Заместитель наконец-то оторвался от окна и изумленно уставился на него, с такой скоростью мотнув головой, что закачался коготь мантара в длинной серьге.

— Леннокса?! Они что, издеваются?

Вортон неопределенно пожал широкими плечами, а Лэшел, поглядев в течение нескольких секунд на начальника, убедился, что тот не шутит. Ну что за день такой! Мало того что у них в академии будет учиться Этари, так еще и это!