И вновь очутилась посреди пустого коридора. Только что вокруг кипела бурная деятельность, и вдруг вновь воцарилась тишина. Поправив сумку на плече, я быстро сориентировалась, куда именно перенеслась, и пошла в направлении своей комнаты. Когда я уже вошла в крыло с королевскими покоями, одна из дверей вдруг открылась и оттуда вышли две женщины. Одна из них высокая, костлявая, с острым лицом заметила меня первая и даже приостановилась ненадолго. Это была леди Риана, одна из мачехиных фрейлин. Ее спутница тоже заметила меня, но не остановилась, а проплыла по коридору в мою сторону. На ней было роскошное платье, несмотря на поздний час, а голову венчала диадема с сапфирами, выгодно смотревшаяся с ее золотистыми волосами. Дорогие украшения лишь подчеркивали потрясающую красоту. Женщина смотрела на меня снизу вверх — я была заметно выше нее, — но таким взглядом, что я сразу ощутила себя маленькой и ничтожной. Машинально я сделала реверанс.

— Добрый вечер, Корделия. Мне не сообщили о твоем приезде.

— Мариус открыл мне портал из Диона прямо сюда, леди Алина. Это произошло буквально только что.

— Раз это произошло в такой спешке, полагаю, твоя поездка увенчалась успехом. Каковы теперь планы короля?

— У меня не было возможности узнать о них, мадам. — Мои лицевые мышцы буквально свело в попытке выглядеть вежливой и спокойной. — Но уверена, что отец сообщит вам о них… если вы его спросите.

Моя заминка не прошла незамеченной. Выражение лица королевы не изменилось, но глаза заледенели. Медленным взглядом она осмотрела меня с головы до ног, отмечая все — и мое дешевое платье, и растрепанные волосы, и стоптанные башмаки.

— Разумеется. Уже поздно, так что я желаю тебе доброй ночи. Надеюсь, завтра ты будешь выглядеть более приемлемо. Принцесса не должна уподобляться армейской прачке.

— Конечно, леди Алина.

Она величественно кивнула и удалилась. Риана поспешила следом за ней.

Я вошла в свою комнату, нарочито медленно закрыла за собой дверь и заперла ее, стараясь держать себя в руках и не разнести все вокруг в бесконтрольной злости. Армейская прачка! Я две недели провела в вампирском лазарете, видела столько крови, смерти, боли, сколько ей даже не снилось! Я впервые в жизни кого-то убила, мне самой пронзили сердце мечом! На моих глазах бывшие люди превращались в равнодушных марионеток! А она после этого может говорить, что я неподобающе одета?!

В мою комнату постучалась служанка, но я отправила ее прочь. Заклинанием я сама наполнила ванну горячей водой, затем скинула с себя ненавистную вампирскую одежду и немедленно сожгла ее. В ванной я провела не меньше часа, яростно оттирая себя губкой. Кожа уже давным-давно стала чистой, но я все продолжала тереть, пытаясь уничтожить видимые лишь мне пятна крови. Такими же резкими движениями я вымыла голову. Все в порядке, все хорошо. Все позади. Я дома, здесь мне ничто не угрожает. Завтра мне не надо работать в лазарете, а можно пойти погулять, почитать, попрактиковаться в магии… Не надо больше изображать безмозглую вампиршу, я смогу выспаться, наесться досыта… Да чем угодно можно будет заняться! Я теперь свободна!

Вытерлась полотенцем, надела ночную сорочку и обнаружила, что она висит на мне мешком. Кажется, благодаря двум неделям вынужденной голодовки я похудела. Вздохнув, я подошла к зеркалу в полный рост, висевшему на стене. В нем не отразилось ничего кошмарного. Я не была похожа на живой скелет, и кости не выпирали из-под кожи. Задрав рубашку, я снова убедилась, что на мне не осталось и шрама от меча Дориана. Кожа была бледной, гладкой и ухоженной, иными словами, королевской. Темная копна мокрых вьющихся волос снова спускалась до середины спины, зубы опять стали белыми и ровными. Лицо было изможденным, под глазами залегли тени. Но что-то неуловимо изменилось в моем лице. Глаза не смотрели больше холодно и высокомерно, нет, теперь в них были затаенные боль и ярость. Боль от потери Ормонда, от собственной беспомощности и ярость от того, как вампиры поступили со мной и что заставляли делать. Мое отражение словно стало старше, я больше не видела в зеркале самодовольную, обиженную на несправедливую мачеху принцессу. Я видела лишь усталую молодую женщину, которой пришлось пережить тяжелые события за очень короткий срок. И эта перемена пугала меня.

Я думала, что изнеможение последних дней даст о себе знать, и я засну сразу же, как только коснусь головой подушки. Но этого не произошло. Сказывались напряжение, резкая перемена обстановки, все события прошедших дней. Душевная опустошенность накатила внезапно, меня затрясло от переполняющих эмоций, и в результате я прорыдала еще несколько часов.

Размеренный, неторопливый образ жизни следующих трех недель действовал на меня исцеляюще. Я много спала, гуляла и, по сути, совсем ничего не делала. Наша летняя резиденция в Бларни представляла собой небольшой замок на берегу озера, вокруг которого был разбит великолепный парк. В теплое время года весь двор переезжал сюда следом за королевской семьей, но на зиму замок словно вымирал. Сейчас из-за войны в Бларни жили в основном семьи государственных деятелей — их жены и дочери, последовавшие сюда за королевой, в то время как мужская половина нашей аристократии в большинстве своем оставалась в Дионе. Этим летом в Бларни не было ни балов, ни званых вечеров, ни фейерверков, ни других увеселительных мероприятий, лично меня это нисколько не огорчало. После возвращения из Ормонда я еще больше отдалилась от своих родных. С постели вставала, когда королева с дочерьми уже заканчивали завтракать, и почти все время проводила в парке. Там я находила какой-нибудь уединенный уголок и часами бродила. Часто ловила себя на том, что подолгу стою на одном месте, погрузившись в свои мысли, тяжелые и болезненные. Но все равно мне становилось лучше. Ушел постоянный страх разоблачения, нервы постепенно успокаивались, и я больше не видела в каждом встречном врага. К обеду я возвращалась в замок, но почти все время проводила там, где не могла бы столкнуться с леди Алиной, Надей или Фредерикой. Я не хотела никого из них видеть, и впервые в жизни мне было все равно, что подумает об этом мачеха. Соответствует это правилам приличия или нет — какая разница? Так что были дни, когда я не перебрасывалась с родственниками и парой слов, и меня это полностью устраивало.

Дважды я выбиралась в город. Это не означало, что я садилась в карету и в сопровождении пары фрейлин и вооруженного отряда стражи каталась по улицам Бларни, останавливаясь у одежных и ювелирных лавок. Нет, в своей комнате я переодевалась в платье из грубой ткани, старые башмаки, а сверху накидывала шерстяной плащ с капюшоном. Затем несколькими заклинаниями меняла внешность, брала корзину для вида и беспрепятственно покидала замок. Выглядела я как обычная служанка, отправившаяся на рынок за продуктами. Свой наряд подбирала лично в дешевых лавках готового платья, и придраться к моему облику было невозможно. Подобное я проделывала не в первый раз, уже несколько лет я так сбегала из замка, когда уставала от мачехи, сестер, фрейлин. Покинув дворец, гуляла по площадям и улицам, радуясь возможности отдохнуть от всех этих высокомерных придворных лиц. Я не привлекала к себе лишнего внимания и не боялась грабителей — со своей магией чувствовала себя в безопасности.

У меня оставалось одно очень важное дело, и на следующее утро после моего возвращения я им занялась. Встав с кровати и покопавшись в шкафу с одеждой, я убедилась, что все мои платья теперь велики, и позвала служанку. Пока та быстро перешивала одно из них, я расчесывала перед зеркалом спутанную гриву своих волос, одновременно расспрашивая служанку о жизни в летней резиденции. Между делом горничная сообщила, что Агата сейчас тоже находится здесь. После этого ей пришлось ускорить работу, поскольку я заторопилась поговорить с няней.

В комнату Агаты я влетела пятнадцать минут спустя. Пожилая женщина в шали, несмотря на теплый летний день, сидела в кресле и что-то вязала. При моем появлении ее морщинистое лицо расплылось в счастливой улыбке. Отложив вязание в сторону, она поднялась на ноги, и я порывисто обняла ее.