Несколько секунд я молча смотрела на него, соображая.

– Вот зачем ты приходил в больницу, пока я лежала в коме!

– Да. Но я просчитался… От заклятия я тебя освободил, но Алану об этом не было известно. Впрочем, теперь он точно оставит тебя в покое. Магический фон он обратно получил…

На пару мгновений мы встретились взглядами.

– Почему? – негромко повторила я главный вопрос, интуитивно чувствуя, что мы подошли к самому главному.

Джеймс молчал, и я с усилием повторила:

– Почему? Почему ты снова спасаешь меня? На этот раз от участи быть принесённой в жертву? Ты же сказал, что нет больше никаких «нас»! Что тогда это всё означает?!

Ответом мне снова была тишина, и я с какой-то усталой тоской подумала, что так и не смогу добиться от него искренности.

– Это означает, что я трус, – вдруг спокойно заявил он, глядя мимо меня куда-то вдаль. К подобному я готова не была и растерянно охнула, а Джеймс продолжил задумчиво, будто говорил это не мне, а беседовал сам с собой:

– Видишь ли, ты была абсолютно права, когда говорила, что Элиза до сих пор много значит для меня. За все эти годы я так и не смог выбросить тебя из головы, несмотря на все свои попытки. Когда мы только познакомились здесь, в этом времени, я действительно не смог просто пройти мимо тебя – несмотря на то, что вы совершенно не похожи внешне. Но того, как ты говорила, как держалась, как улыбалась, было достаточно, чтобы я сразу вспомнил об Элизе. А когда ты вышла из комы, и я понял, что ты и есть Элиза… Я испугался. Ведь за минувшие сто тридцать лет я изменился, и не в лучшую сторону. Я не солгал – в тысяча восемьсот восемьдесят пятом я и в самом деле едва не спятил от горя, когда тебя убили, и, обозлившись на ковен, Рыцарей, весь свет, творил ужасные вещи. Так оказалось намного проще, и я жил, как хотел, не считаясь ни с чьим мнением, действовал только так, как считал нужным. Был эгоистом до мозга костей и не придавал значения жизни других людей.

Он говорил устало и совершенно не пытался оправдаться или смягчить свои слова. Речь звучала сухо, словно констатация общеизвестных фактов. Я слушала так, будто от его слов зависела моя дальнейшая жизнь. Наверное, именно так оно и было.

– Когда ты после приёма сказала мне, что ты всё та же и по-прежнему любишь меня, я оказался застигнут врасплох. Мне не выразить, что я испытывал в тот момент! Несмотря на то, что здесь ты выглядишь совсем по-другому, я снова видел именно Элизу. Тебя. Ты словно воскресла из мёртвых и предложила мне вернуть то, о чём я всегда мечтал! И я струсил. Испугался. Понял, что гораздо проще будет оставить вещи такими, какие они есть сейчас, и не пытаться ни исправить ошибки, ни измениться самому.

– Самоконтролю за сто тридцать лет ты явно обучился хорошо, – сдавленно заметила я. – Мне во время того разговора и в голову не пришло, что тебя раздирали подобные противоречия.

Он усмехнулся.

– Тогда сохранить самообладание было намного проще, чем впоследствии, поверь мне! Сказать, что все чувства давно в прошлом – легко! Гораздо труднее потом было демонстрировать равнодушие, когда тебе начинала грозить опасность. Долго я не продержался, – он выдавил слабую улыбку и наконец-то взглянул на меня. – Как только Роуз сказала, что тебя забрали Рыцари, и эта дура Алисия собралась тебя ментально допрашивать, я уже не мог сидеть на месте и притворяться, будто это не имеет ко мне никакого отношения. Поэтому я сорвался с места и помчался в Суррей. На то, чтобы разработать гениальный план по вытаскиванию тебя из плена, времени не было, и я пошёл самым простым путём – сказал Алисии, что это я всех убивал, а ты здесь вовсе ни при чём. Ей же так хотелось поскорее остановить убийцу, что ты её уже особо не интересовала, и она немедленно отпустила тебя.

Мои ноги, кажется, приросли к земле, а тело разом утратило способность двигаться. По ощущениям это было сравнимо с тем, как если бы меня стукнули чем-то тяжёлым по голове.

– Ты… сдался Алисии без какого-либо плана? – ломким от волнения голосом уточнила я. – Ты сдался Рыцарям… из-за меня? Без каких-либо путей отступления? Просто так?! Зная, что ментального допроса тебе, скорее всего, не избежать?!

Джеймс выдавил вымученный смешок, словно я произнесла какую-то глупость.

– Да плевать мне было на ментальный допрос, на Алисию, Рыцарей и всё остальное! Ведь я люблю тебя! – и столько страсти, столько неподдельного чувства прозвучало в этих словах, что в этот раз я ни на секунду не усомнилась, что это была абсолютная правда.

Моё сердце, кажется, в этот миг остановилось, а он горячо продолжил:

– Поэтому я не могу оставаться в стороне! Поэтому я пришёл за тобой к Алану! И поэтому не жалею о том, что магия «Знака равных» досталась Винсенту! Чёрт с ним, с этим могуществом! От него я могу отказаться. От тебя – нет!

Мне пришлось напомнить себе, что для дальнейшей конструктивной беседы надо дышать и вообще закрыть рот, который последние несколько минут всё время непроизвольно приоткрывался. Джеймс наблюдал за мной с таким волнением, словно ему снова было двадцать, и он собирался сделать мне предложение.

– Скажешь что-нибудь? – наконец не выдержал он.

– Ты… эгоистичный, самовлюблённый, самоуверенный мерзавец! – выдохнула я, когда ко мне вернулся дар речи, и закричала. – Да когда мне сказали, что ты сдался Рыцарям, я едва не спятила от страха! Я… Я обратилась за помощью к Валери, чтобы тебя вытащить! А обо мне ты подумал?! Как ты думаешь, что бы я чувствовала, если бы стараниями Алисии ты превратился в овощ, и всё это ради моего спасения?! А до этого?! Я с самого приёма была уверена, что тебе нет до меня никакого дела, думала, что ты запланировал принести меня в жертву, а ты ещё всеми силами поддерживал это заблуждение! Ты что, не мог сказать сразу, что я ошибаюсь?!

– Ты бы не поверила, – возразил он, но как-то неуверенно. Кажется, подобного всплеска эмоций от всегда уравновешенной Элизы он не ожидал. – Поэтому я и привёз тебя сюда – чтобы ты увидела собственными глазами…

– Собственными глазами?! – взъярилась я ещё больше. – А ты не думал, что я могу…

Договорить он мне не дал. Словно разом решив, что хватит с нас словесных баталий, Джеймс в один шаг сократил разделявшее нас расстояние, схватил меня в охапку и поцеловал. Ещё целую долю секунды я намеревалась вырваться и высказать всё, что я думаю как о нём, так и о его методах убеждения, но очень быстро позабыла и о праведном гневе, и обо всём остальном.

– Поехали домой, – срывающимся голосом предложил он, когда мы на секунду отстранились друг от друга.

– П-поехали, – со второй попытки согласилась я, не сразу восстановив дыхание.

Ничто не могло сравниться с этими поцелуями. Мы вцепились друг в друга, как утопающие, хотя утопающим это только мешало бы выплыть, и они скорее всего ушли бы на дно! Возможно, то же самое можно было сказать и про нас, но это не имело никакого значения. Куда-то пропала моя куртка, а я и не заметила, хотя погода на улице не слишком походила на летнюю.

Даже холод тёмной магии исчез, или, скорее, я просто перестала его замечать. Я вообще больше ничего не замечала, кроме целовавшего меня мужчины.

Плевать на тёмную магию. Плевать на весь окружающий мир. Все проблемы и дела подождут.

– Какие у нас теперь планы?

Вопрос прозвучал очень беспечно, и я немедленно устыдилась собственного легкомыслия. Но этим утром было очень сложно сосредоточиться на важных вещах, несмотря на то, что положение у нас с Джеймсом действительно было незавидное. День уже клонился к обеду, когда мы наконец-то добрались до кухни, чтобы позавтракать, и только теперь я вспомнила о насущных делах. Однако мысли по-прежнему оставались какими-то отстранёнными. Зато настроение было просто прекрасным, несмотря на все вчерашние приключения, и я удивлялась самой себе. Подживающие царапины почти не беспокоили, мы все остались живы… Так почему бы просто не порадоваться жизни в такой чудесный день?