Джеймс, который сидел у кухонной стойки, пока я взбалтывала в металлической миске омлет, посмотрел на меня с весёлым удивлением.

– А ты уже готова к решительным действиям? – по его голосу было слышно, что настроение у него было таким же отличным, как у меня.

– Надо бы, – я вздохнула и вылила на сковородку смесь из яиц, молока и ветчины. Та громко зашипела, и я улыбнулась. Почему-то сегодня даже самые обыденные вещи приносили мне удовольствие. Убавив огонь на газовой плите, я с сомнением взглянула на Джеймса. – Это очень цинично – чувствовать себя такой счастливой, когда вся твоя привычная жизнь вдруг превратилась в настоящий хаос?

Джеймс рассмеялся.

– Лет через сто тридцать ты поймёшь, что именно такие моменты надо ценить больше всего.

Он поднялся, обогнул стойку и поцеловал меня. Я прижалась к нему, чувствуя полную гармонию с окружающим миром.

Честно говоря, это было странное ощущение, учитывая, что последние недели в моих мыслях и чувствах царила полная неразбериха. Этим же утром я проснулась с твёрдым знанием, что теперь наконец-то всё встало на свои места. Всё стало простым, понятным и доказанным, как теорема Пифагора, и мне оставалось только удивляться, как ещё вчера все проблемы представлялись такими сложными, а будущее – тёмным, туманным и зловещим.

Зато теперь всё будет хорошо. Не может не быть.

Я улыбнулась этим мыслям. Раньше я никогда не верила в предопределённую любовь, в то, что каким-то людям предназначено быть только вместе, и никак иначе. Даже не столько не верила, сколько просто никогда не задумывалась всерьёз. Теперь же эта мысль казалась чёткой и совершенно очевидной, как математическая аксиома, не нуждающаяся в доказательстве.

– Когда-нибудь я привыкну к тому, что ты стала выше почти на голову, – раздался задумчивый голос у меня над ухом.

Я отстранилась и посмотрела на него с беспокойством, которое, наверное, испытывает каждая женщина, когда понимает, сколько воды утекло с последней встречи с возлюбленным. Да, я не растолстела и не обзавелась морщинами… но изменения, происшедшие со мной, были ещё более кардинальными.

– А в каком веке я тебе больше нравлюсь? – пожалуй, вопрос был не очень удачный, но удержаться от него было сложно.

Однако Джеймс и глазом не моргнул.

– Ну… – он сделал вид, будто размышляет. – Конечно, мне будет не хватать твоего пения. Ведь я сначала услышал твой голос, который заворожил меня с первой секунды, и только потом увидел тебя…

У меня упало сердце. Конечно, этого можно было ожидать. Ведь изначально Джеймс обратил внимание именно на певицу, и уже потом посыпались новые детали – Искательница, Путешественница во времени…

– Но рыжеволосые мне, пожалуй, всегда нравились больше блондинок, – также задумчиво продолжил он. – Да, определённо хорошо, что в этом времени ты именно рыжая. Вот будь ты брюнеткой, я бы ещё подумал…

Я рассмеялась с облегчением, уловив его шутливый тон. Джеймс обнял меня крепче.

– Я люблю тебя любую, – сообщил он уже вполне серьёзно. – Я счастлив, что ты вернулась, Элиза.

За едой мы снова вернулись к разговору о Путешественниках и Алане. На всю ночь и утро мы выбросили их из головы, но прекрасно понимали, что это временно. Висевшая над нами опасность никуда не делась, а стала только сильнее из-за того, что мы смогли вывести Алана на чистую воду и узнали о Гровере. Мы были лишними свидетелями – теми самыми, которых в фильмах убивают за то, что они «слишком много знали».

– Домой тебе возвращаться ни в коем случае нельзя. Пусть блокировка в Оствике снята, ты уже слишком давно мозолишь Алану глаза. А поскольку ты была и в тысяча восемьсот восемьдесят пятом году, это делает тебя вдвойне опасной.

– А мои родные? Друзья? – с тревогой спросила я. – Они все уязвимы. Не им тягаться с Маршаллом или хотя бы с Гровером.

Джеймс покачал головой, раздумывая.

– Не думаю, что им в данный момент что-то грозит. Алан не оставит попыток убить нас, потому что ему ни к чему лишние свидетели, но с объективной точки зрения мы для него не очень опасны. Я тёмный маг, ты моя любовница.

Я приподняла брови, с интересом ожидая продолжения. Он это заметил и усмехнулся:

– Ни Совет, ни Рыцари нас и слушать не станут. Мою сестру и Майкла мы не будем ставить в известность, потому что они тоже уже давно путаются у Алана под ногами. Одно неверное движение с их стороны – и он снова попробует от них избавиться, и на этот раз ему вполне может повезти.

Маг заметно помрачнел, но ничего комментировать не стал. Да мне и не были нужны объяснения. Пусть Джеймс и был уже давно колдуном, на участь сестры и лучшего друга ему явно было не совсем наплевать.

– Да, и потом, нашими стараниями Путешественники теперь предупреждены о том, что им грозит, – спохватился он. – И Алану об этом известно. Теперь он должен целиком сосредоточиться на своей главной задаче, не отвлекаясь на мелочи. Никакие Искатели, не говоря уже о твоей сестре, ему в данный момент совсем не интересны.

Я немного подумала.

– Тогда к кому мы можем обратиться за помощью? Ведь своими силами не справимся.

– Самые очевидные союзники здесь – это, конечно, Путешественники. Во-первых, они знают, что мы говорим правду, и, во-вторых, им прямой резон принять нашу помощь. Проблема в том, что сами мы не можем им доверять. Они сами по себе. Надёжными союзниками Винсент и ему подобные не будут никогда.

– Почему ты хочешь остановить Алана? – вдруг спросила я, внимательно наблюдая за его лицом. – Дело ведь не в человеколюбии. Едва ли ты испытываешь сочувствие к Путешественникам после всего, что они натворили. В частности, убили Эмили и угрожали убить Розмари… Почему ты всеми силами стремишься его остановить?

– Потому что, если мы ему не помешаем, Алан избавится от нас, – ответил он так буднично, что мне стало не по себе. – Неважно, удастся ли Алану осуществить его план или нет. Неважно, умрут ли все Путешественники или нет. Вне зависимости от исхода дела, мы слишком много знаем о нём, о его действиях и методах. Поэтому мы всегда будем ему мешать. Поэтому мы должны остановить Алана до того, как он доберётся до нас. И ещё одна причина, тоже немаловажная – Гровер не должен оставаться на свободе. Согласна?

Возразить было нечего. И такого маньяка, как Гровер, тоже было необходимо нейтрализовать. Хотелось бы верить, что в данный момент Алан держит его на достаточно коротком поводке… Впрочем, с таким человеком, как Гровер, никогда нельзя быть ни в чём уверенным. И это тоже весомая причина, по которой их необходимо остановить.

– Есть ещё одна сложность, – Джеймс теперь говорил неохотно, будто не был уверен, что хочет произносить это вслух. – У меня осталось не так много магических сил. Скоро я сравняюсь по силам с обычными магами, а в ситуации, когда тебе противостоят два колдуна и ещё один маг с огромным опытом, это не самый удачный расклад.

Я моргнула, пытаясь взять в толк, о чём говорил.

– Не понимаю. Разве ваша магия – это не врождённый дар, который с вами всю жизнь? Как магия может закончиться?

– Да, с обычной магией так оно и есть. Маги – те, кто входит в ковен, а также Путешественники – черпают силы из окружающей природы. А поскольку эта окружающая природа вокруг них постоянно, то магические силы у них не заканчиваются. Полагаю, тебе уже доводилось об этом слышать?

– Майкл об этом рассказывал, – подтвердила я, начиная догадываться, к чему он клонит.

– Тёмная магия… иная. Да, она могущественнее, разрушительнее, но тебе прекрасно известно, откуда она берётся.

Он с сомнением взглянул на меня, колеблясь, и я храбро кивнула.

– Говори, как есть. Обещаю, что не упаду в обморок.

Джеймс раздражённо вздохнул. Моя попытка пошутить была явно неуместной. Мне самой было не по себе, но, в конце концов, я же с самого начала знала, кем он стал, и была морально готова, что однажды эта тема встанет ребром…

– Запас чёрной магии всегда получается ограниченным, – косо взглянув на меня, продолжил он. – Всего одна человеческая жизнь обладает огромным запасом магической энергии, но только если ты не задумал ничего разрушительного. Если же планируешь использовать эту магию на полную катушку, то жертв понадобится намного, намного больше. Именно поэтому Гровер так хочет поучаствовать в убийстве всех Путешественников. Можешь себе представить, какой запас магической силы он получит после третьего ритуала? И что будет, если ему это позволить?