Полог резко отдернулся, и я увидела перед собой капитана Стоуна. Он был залит кровью, одна половина его лица представляла собой жуткую маску из мяса. На нем был стальной нагрудник, который сейчас был практически разодран в клочья. Вот они, когти олльфара! Капитан смотрел на меня с безумием в единственном оставшемся глазе.

— Спасите нас, — выдохнул он. — Вы же маг. Вы все можете.

— Как? — мрачно поинтересовалась я, забыв от неожиданности, что мне надо изображать смертельный ужас. — На мне антимагические кандалы.

И я помахала перед носом Стоуна рукой с браслетом. Тот посмотрел на нее, как на своего личного врага, не заметив моей не соответствующей ситуации реакции. Еще две секунды он колебался, а потом неожиданно сунул руку в карман и достал небольшой предмет, по форме похожий на монету, а затем схватил меня за руку и дотронулся им до браслета. В то мгновение я поняла, что это тоже был амулет — ключ от кандалов. А затем все мысли вылетели из моей головы, поскольку на меня хлынула потоком вернувшаяся магическая сила. Мир вокруг разом стал ярче, звуки — громче, а от нахлынувших на меня эмоций других людей я покачнулась. Магия бурлила во мне, и я почувствовала опьянение собственной силой.

Я улыбнулась свободной улыбкой, и почти физически ощутила, как загорается в моих глазах темно-алое пламя, а затем подняла с пола упавший браслет, который уже начала ненавидеть. Совсем близко от повозки внезапно раздался полный муки вопль, и Стоун помчался на помощь кому-то из своих людей. Я же подошла к съежившейся на полу служанке, взяла ее безвольную руку и защелкнула на ней антимагический браслет. Служанка не пошевелилась — она не была магом и не ощутила никаких изменений. Я же подобрала еще и ключ, а затем глубоко вздохнула и откинула полог.

Зрелище, открывшееся мне, заставило мои внутренности скрутиться в узел. Из всего отряда в живых оставалось меньше половины, и было очевидно, что из них не выживет никто. Кровь была повсюду — она залила землю и людей, ею же были забрызганы повозка и сами олльфары. От большинства гвардейцев осталось лишь кровавое месиво на земле. Их доспехи были разорваны в клочья, словно были сделаны из бумаги, местами валялись обломки мечей. Олльфаров оказалось шесть — невиданное прежде количество! Трое из них уже приступили к трапезе, а другая половина теснила оставшихся в живых людей. В реальности они выглядели гораздо отвратительнее, чем на картинке в учебнике Мариуса, — длинные оскаленные клыки, голодные жуткие глаза, подвижные костяные пластины, покрывавшие их вместо шкуры… Когда я вышла из повозки и сделала пару шагов вперед, три олльфара вдруг оторвались от своей кошмарной трапезы и уставились на меня оранжевыми дикими глазами. Вот она — проверка на прочность.

Постаравшись подавить в себе страх, я твердо встретила взгляд одного из зверей и как можно спокойнее посмотрела на него. За моей спиной раздался крик еще одного умирающего солдата. Зверь недовольно зарычал, остальные подхватили. Но они не сделали попытки прыгнуть на меня, и я слегка приободрилась. Вместо того чтобы продолжить свой путь, я целиком повернулась к олльфарам и по очереди посмотрела на всех. Те еще пару минут буравили меня неподвижными взглядами и тихо рычали — у меня создалось отчетливое неприятное ощущение, что они изучают меня и переговариваются между собой. Прошло еще несколько мгновений — я думала, что мои натянутые нервы сейчас лопнут, — и они вернулись к прерванному обеду, потеряв ко мне интерес. Я же спокойно повернулась к ним спиной и зашагала к лесу, уже точно зная, что сзади на меня не нападут.

Но далеко отойти я не успела. На моем пути лежал растерзанный труп, в котором можно было опознать Стоуна. При виде этого куска мяса, оставшегося от человека, с которым я разговаривала еще несколько минут назад, на меня накатила дурнота. На секунду обернувшись, я увидела, как олльфары кружат вокруг повозки, где оставалась служанка. В воздухе оттуда волнами расходился страх. К моему горлу подкатила тошнота, и до деревьев я добежала, уже не думая о чувстве собственного достоинства, и там меня вырвало. Эмоции, которые я испытывала, не были полноценным страхом, а смесью отвращения и ужаса. Но это не было ужасом перед самими олльфарами, и поэтому хищники не восприняли их как лакомство.

Крики стихли очень быстро, их сменил треск разрываемого мяса и лязг металла. Все это время я сидела, прислонившись спиной к стволу дерева, зажав руками уши, и смотрела в чащу. К месту побоища я не поворачивалась и старалась не думать о том, что там происходит. Просто запретила себе возвращаться к этой теме и постаралась выбросить из головы все мысли. Меня слегка трясло, руки дрожали, а ноги словно отнялись.

Не знаю, сколько времени прошло. Может, полчаса, может, час… Когда за моей спиной смолкли все звуки, я еще какое-то время продолжала сидеть под елью в оцепенении, но потом собралась с силами и поднялась на ноги. Каждый шаг до дороги давался мне с трудом. Насилу заставив себя поднять глаза, я осмотрела место бойни.

От людей мало что осталось. Точнее, осталось, но опознать, кто это был при жизни, было невозможно. Олльфары не обглодали тела целиком, но съели бо́льшую часть. Я медленно шла среди трупов по красной от пролитой крови земле, ее запах ощущался повсюду. У повозки, стены которой были исполосованы острыми когтями, я запнулась, но принудила себя заглянуть внутрь. Запах крови чувствовался здесь еще отчетливее и накатывал удушливыми волнами. Тело бедной горничной лежало на полу и было растерзано так же, как и остальные. Кожи на ней практически не осталось, более или менее уцелела только рука, на которой был антимагический браслет — даже зубы олльфара не смогли его разгрызть. Темно-зеленое платье тоже было местами разорвано. Я боялась посмотреть на ее лицо, боялась увидеть там гримасу ужаса, но ее не было. Правильнее было бы сказать, что и самого лица там не было — олльфары его съели. С трудом подавив тошноту, я начала завершать картину событий, испытывая жгучее отвращение к самой себе. В труп служанки я отправила два плетения — и остатки волос на ее голове потемнели и завились кудрями. Затем я нашла на полу повозки связку использованных амулетов и сунула их в карман — это была совершенно лишняя деталь декорации. Магическим зрением осмотрела окружающее пространство и убедилась, что от того магического всплеска уже ничего не осталось — олльфары поглотили его целиком. Затем я использовала еще одно плетение на своем платье — и оторванный лоскут пришился обратно. Еще одно сложное плетение я отправила в свою ауру — и магический фон, исходящий от нее, целиком исчез. Этому плетению маскировки я научилась у Арлиона Этари. Сарды и неиспользованные амулеты по-прежнему были на мне. Выйдя из повозки, я нашла тело капитана Стоуна и сунула ему в чудом уцелевший карман ключ от антимагических кандалов. Окинув себя критическим взглядом, я создала иллюзию и превратилась в пожилую крестьянку в грубом платье с котомкой трав за плечами. Всякий, кто увидит меня, решит, что я — деревенская знахарка, возвращающаяся из леса после сбора трав.

Вот и все. Принцесса Корделия ван Райен умерла. Вампиры и маги могут быть довольны — еще одна Этари перестала существовать.

Мрачно вздохнув, я зашагала прочь по дороге. Мой путь лежал в столицу.

Я долго шла, не меньше двух часов. Утро плавно перешло в день, место нападения олльфаров давно осталось позади, я устала и хотела пить. Да и от обеда я бы не отказалась. Но мной владело острое желание оказаться как можно дальше от залитой кровью дороги, и я продолжала упрямо шагать, хотя не знала, сколько осталось идти до Диона. Один раз я свернула в лес и нашла на земле длинную крепкую ветку. Отломала от нее маленькие побеги, чтобы использовать получившуюся палку как посох. По дороге я шла совершенно одна, мне не встретилось ни одного всадника, путника или обоза. Когда лес остался позади, я начала замечать, что от основной дороги стали расходиться более узкие — должно быть, вели к окрестным деревням. Я шла еще около получаса, когда меня нагнала первая телега, в которую была запряжена неторопливая лошадка.