Один за другим все Путешественники, находившиеся на поляне, падали на землю, точно марионетки, которым перерезали ниточки.

И только после этого Алисия заметила труп в центре пентаграммы.

На короткое время воцарился хаос, который приостановился только в тот момент, когда стало ясно, что Винсент, в отличие от своих соплеменников, не собирается сию минуту умирать. Вместо этого он совершенно неживым взглядом окидывал своих сородичей. Особенно пристального взгляда удостоилось тело Анабелл, которое теперь лежало на поляне поверх трупа другого Путешественника. Лицо Винсента напоминало мумию – абсолютно безжизненное, точно из него выпили всю жизнь. Я подумала, что теперь понимаю, что означает выражение «живой мертвец».

– Алану удалось, – тихо сказал он. Его голос разрезал застывшую на поляне тишину, как нож – масло. – Он нас всё же переиграл. Как мы это допустили?..

Он замолчал, оглядываясь по сторонам со странным выражением лица, точно не понимал, что произошло. Вполне возможно, что так оно и было.

– Но почему тогда вы… – растерянно заикнулась было Алисия и замолчала.

Винсент не удостоил её ответом. Никто не торопился строить догадки и задавать новые вопросы. Казалось, все были оглушены странной ирреальностью происходящего. Ведь если наши предположения были верны, сейчас в Лондоне и его окрестностях должно было погибнуть более двух сотен Путешественников – тех, кто не уехал и оставался в опасной близости от места, где прошёл ритуал.

– «Знак равных», – вдруг задумчиво сказал Джеймс. Винсент взглянул на него с проблеском вежливого интереса.

– Прошу прощения?

Мне стало не по себе. Я не испытывала особой симпатии ни к Винсенту, ни к Путешественникам вообще, но мне было страшно представить, что он мог сейчас испытывать. Какие чувства на самом деле скрывались под выражением отстранённого интереса? И что будет, когда эту плотину прорвёт?

– «Знак равных», – повторил Джеймс. – Дело в его магии. Ты впитал силу артефакта, который умел блокировать магию. Ты тоже её блокируешь, причём бессознательно. Поэтому ритуал на тебя не подействовал.

Винсент слегка наклонил голову, точно размышляя.

– Вполне возможно, – согласился он вполне благожелательно.

Не глядя ни на кого из нас, он подошёл к телу Анабелл и поднял его на руки.

– Полагаю, на этом история закончена, – обыденным тоном произнёс он, обращаясь к Алисии. – Мисс Филипс, у нас ещё остались нерешённые вопросы и неулаженные разногласия?

Лицо Алисии было мертвенно-белым.

– Нет, – прошептала она. – Полагаю, все наши разногласия так или иначе разрешились…

Она захлопнула рот, сообразив, как цинично это прозвучало, и взглянула на Винсента с ужасом. Но тот оставался совершенно спокоен.

– В таком случае всего хорошего.

И вместе с телом Анабелл он пошёл прочь с поляны. Рыцари молча расступились, пропуская его.

Пока Винсент не скрылся из вида, никто не произнёс ни слова.

Следующие несколько дней прошли для меня, как в тумане. Да, история с жертвоприношениями закончилась, виновные были мертвы, все тайны наконец-то раскрыты. Но я не чувствовала облегчения. В эти дни я вообще почти ничего не чувствовала. Возможно, сказывалась перенасыщенность событиями – в последнюю неделю они развивались с такой скоростью, что моё сознание решило взять перерыв и больше ни на что не реагировать.

В новостях много говорили о случившемся. Нет, маги скрыли все следы нашего пребывания в Оствике, но по телевизору то и дело твердили о странных смертях по всему Лондону и его окрестностям. По неизвестным причинам буквально за одну ночь скончались люди самых разных возрастов, профессий и образа жизни. Пусть и ценой собственной жизни, но Алан осуществил свою месть. Скотленд-Ярд изо всех сил объяснял эти смерти всевозможными инфарктами, инсультами и несчастными случаями. Поскольку там явно не имели представления, с чем столкнулись, комментарии ведущих новостей звучали крайне неубедительно и запутанно, и я обычно выключала звук. Слушать про гибель Путешественников у меня не было никакого желания.

Тея и Ричард, а потом и родители вернулись в Лондон на следующий день. Полдня мы с Теей потратили на уборку дома, приводя его в порядок, и вскоре он снова выглядел жилым и уютным. Родители приехали вечером на ужин. И, конечно, быстро заметили, что я была не в лучшем состоянии. Тея тоже выглядела подавленной и расстроенной – мои слова о смерти ребят произвели на неё очень тягостное впечатление. После смерти Шарлотты и Алекса я, как ни старалась, не могла делать вид, будто всё нормально, и родители очень быстро выведали, что произошло. Выслушав мой рассказ (он прозвучал в укороченной версии – я старалась опустить как можно больше деталей), и мама, и папа надолго погрузились в молчание. Я ожидала шума, криков, возможно, даже слёз со стороны мамы, но родители проявили необычную выдержку.

– В этом нет твоей вины, – вдруг сказал отец. – Вы все знали, чем рискуете. И у вас было время, чтобы трезво взвесить свои возможности.

– Меня это не очень утешает, – тускло отозвалась я.

– И не утешит, – подтвердила мама. – Но со временем станет легче.

Я подняла голову и посмотрела на них. Оба смотрели на меня очень серьёзно и грустно, без гнева или осуждения.

Больше не в силах сдерживаться, я расплакалась. Мама обняла меня. Отец подошёл и встал рядом.

– Ничего, – мягко сказала мама, гладя меня по голове. – Мы понимаем.

С Мартином мы не виделись до похорон. Розмари неплохо подлатала его, и проклятие Гровера не оставило никаких следов. Когда он узнал, сколько пропустил, пока был без сознания, то испытал сильнейшее потрясение и наотрез отказался с кем-либо говорить. Он не звонил мне, а я, в свою очередь, не пыталась связаться с ним, переживая потерю двух близких друзей в одиночку.

Народу на похоронах было не очень много. Алекса и Шарлотту похоронили вместе. Патрика по завещанию должны были кремировать. Похороны прошли для меня, как в тумане – я выражала сочувствие родным ребят, говорила с кем-то из пришедших Искателей, видела всхлипывающую девушку Алекса… Мартин всю церемонию был рядом со мной, хотя мы почти не разговаривали. Только в самом конце, когда почти все уже разошлись, мы остались стоять у двух свежих могил на старом кладбище. Несколько минут мы молчали. Дул слабый тёплый ветер, из-за облаков осторожно выглядывали солнечные лучи. До меня доносился запах влажной свежевскопанной земли.

– Что ты собираешься делать дальше? – наконец спросил он. – Морелли говорил, что ты уволилась.

– Да, – подтвердила я спокойно. Сожалений по поводу принятого решения я не испытывала. – Я не представляю, как я смогла бы остаться в «Обществе Искателей», когда там больше нет ни Патрика, ни ребят. А что я собираюсь делать дальше… Признаться, понятия не имею.

Мартин слабо улыбнулся.

– Морелли теперь займёт место Патрика, – сообщил он. – Это решили на вчерашнем совещании. Ему понадобится своя команда, и он уже предложил место мне.

Я искоса взглянула на него. Мартин поправлял очки, и вообще не было похоже, что он колебался и принимал сложное для себя решение.

– Ты согласился, – не столько спросила, сколько утвердительно заметила я.

– Мне нравится то, чем я занимаюсь, – пожал он плечами. – Нравятся люди, с которыми я работаю. Так что да, я согласился. Хотя без вас это будет совсем не то…

Я вздохнула, прикрыла глаза и запрокинула голову. Порыв тёплого ветра взметнул мои волосы и ударил в лицо. С улицы теперь тянуло запахом хот-догов.

– Будь счастлив, – просто сказала я. – И береги себя.

– Ты тоже, Джейн, – Мартин улыбнулся. – Возможно, ещё когда-нибудь увидимся.

Буквально на следующий день мне пришлось съездить в Суррей – Совет ковена очень любезно попросил меня приехать и дать свидетельские показания о случившемся. Ехать мне не хотелось, общаться с Советом – тем паче, но отказаться не получилось. От Розмари я знала, что им с Майклом тоже пришлось уже излагать свою версию событий Совету. Джеймс этого благополучно избежал – пусть жертвоприношения совершал другой маг, но о его занятиях тёмной магией Совету было прекрасно известно, и Джеймс по-прежнему оставался персоной нон грата.